Читать книгу "Как читать книги - Моника Вуд"

как это увлекательно, – оглядывая комнату, замечает Харриет, пока я готовлю стол.

– А этому надо баллотироваться на какую-нибудь должность, – хмыкает Фрэнк, которого уже успел очаровать Олли. Наш старичок торопливо взобрался по рубашке Фрэнка, пуговица за пуговицей, до самого плеча, где теперь и стоит, точно капитан морского судна, высматривающий китов.

– Олли обожает людей, – говорю я. – Правда, малыш?

– Бада бинг, бада бум! – отзывается Олли, и все смеются, кроме Миши, который, как строгий учитель, не желает поощрять вечно паясничающего ученика.

Харриет держится от птиц на расстоянии.

– Они могут клюнуть? – интересуется она.

– Только тех, кто заслужил, – отвечаю я. – Но вы не заслужили.

– Я никогда раньше не встречалась с попугаями, – говорит она. – Лично не встречалась.

– Оливер – не пример для подражания, – указывает ей Миша. – Он у нас объект благотворительности.

– Он душечка, вот кто, – говорю я всем вместе и каждому в отдельности. – К тому же отличный танцор.

Миша поглядывает на меня угрожающе – мы с ним многократно обсуждали, как называть птиц, не говоря уже о том, сколько времени Олли проводит в Комнате для наблюдений. Но сейчас он отдает инициативу мне, понимая, что я хочу произвести впечатление на Фрэнка и Харриет. Я дарю ему кокетливую улыбку: «Милый, я тебя за это отблагодарю», но вообще, наверное, пора уже рассказать ему о маме. Мы оба сиротки, бедные маленькие птички, и я жду не дождусь, чтобы разделить с ним не только любовь, но и грусть.

– У Олли есть талант, – говорю я Фрэнку и Харриет.

Я решаю, что начнем мы с него и постепенно дойдем до Шарлотты, которая потрясет их воображение. Я пересаживаю Олли на стол для сеансов, где он со мной поет «В саду», полностью, всего с несколькими подсказками.

Фрэнк и Харриет энергично хлопают, они удивлены и восхищены. Олли кланяется, как я его учила. Миша неодобрительно пыхтит – здесь у нас не цирк и все такое, – но, честное слово, это же просто прелесть. В исследованиях Олли не участвует, так почему бы не позволить ему побыть домашним любимцем и насладиться этим? Я даю Харриет грецкий орех, который она чрезвычайно осторожно предлагает Олли.

– Ням-ням, – говорит Олли. – Ням-ням.

– Боже мой, – воркует Харриет, – какой он милый.

Вот почему Миша ненавидит, когда приходят посетители. И терпит сейчас из-за меня.

Для меня.

– Олли, я о тебе наслышана, – говорит Харриет и, сдаваясь, проводит пальцем по его спинке. Перед ним не устоять.

Представление начинается. Алан выходит первым, но на все вопросы отвечает «желтый» – с ним бывает, когда он не в духе. Какой цвет? Желтый. Какая игрушка? Желтая. Какая форма? Желтая. Обиделся, что я разлучила его с Бобом и прошу работать после ужина. Вдобавок Алан не любит, когда ему улыбаются, а у Харриет улыбка не сходит с лица. Фрэнк не знает, можно ли смеяться, – но смеяться нельзя, ведь даже при самом неофициальном раскладе Миша не хочет, чтобы поощряли неверные ответы, и это еще одна причина ненавидеть посетителей.

Я приглашаю к столу для сеансов Боба, который охотно называет «шерсть», «камень», «ключ» и верно определяет красный, синий, желтый и зеленый.

– Ну кто бы мог подумать, – поражается Фрэнк.

– Невероятно. – Харриет негромко хлопает в ладоши.

Я очень довольна, что могу им это показать. Потрясена и благодарна.

– Почему же Софи ничего об этом не рассказывала? – удивляется Харриет, и Миша непонимающе смотрит на нее. – Моя племянница, Софи Мартин. Она работала здесь, – добавляет Харриет.

– Ах да, – вспоминает Миша. – Склонности не было.

Если Харриет и оскорбилась, она ничего не говорит, а меня переполняет сочувствие к Софи. Было бы тяжело работать с Мишей, если бы я в него не влюбилась. И даже когда влюблена, тоже порой не очень легко.

На этот раз я прошу Фрэнка дать лакомство.

– Вот вам, мистер птица, – говорит Фрэнк, и Харриет улыбается еще шире.

Теперь очередь Шарлотты, и Миша, взяв дело в свои руки, раскладывает на столе кучу разноцветных предметов.

– Вам понравится, – говорит он Фрэнку и Харриет, и я понимаю, что он входит во вкус, постигая, как приятно иногда похвастаться. Не все же время работать.

Воцаряется легкая и радостная атмосфера, как на спонтанном семейном пикнике. Мне хочется обнять Харриет и Фрэнка, поблагодарить обоих за то, что пришли, за их интерес, за проявление дружбы.

Как раз в этот момент я слышу слабый стук – наверное, водопроводные трубы, они в нашем старом здании часто издают разные звуки.

– Шарлотта, смотри, – говорит Миша. – Сколько брусков?

– Шесть.

– Сколько бумаг?

– Пять.

И снова едва слышное «тук-тук-тук», но теперь я понимаю, что стучатся в наружную дверь. К нам так редко кто-то приходит, что звук какой-то чужой. Наверное, Джамал вернулся с перерыва раньше времени, а ключ забыл. Однако Миша муштрует Шарлотту, неожиданно наслаждаясь этим, и я решаю, что Джамал подождет. Это не занятия, и ответы Шарлотты не войдут в записи, но доктор Михаил Петров развлекается, и устроила это я. Ни за что такое не прерву.

– Сколько красных?

– Три.

– Сколько шерсти?

– Две.

Фрэнк потрясенно присвистывает, Харриет открывает рот.

– Глазам своим не верю. Правда не верю. – Она смотрит на меня: – Вайолет, я думала, что ты преувеличивала. Прости.

– Ничего. Поверить действительно трудно.

– Да, – выдыхает она.

Харриет и Фрэнк в восторге, и их изумление заразительно. Шарлотта с легкостью одолевает упражнения, радуясь всеобщему одобрению и демонстрируя примерное поведение. Даже Миша, кажется, доволен.

– Только не надо спрашивать, есть ли здесь уловка, – предупреждаю я, – потому что ее нет.

– Здесь у нас не цирк, – замечает Миша, потому что хотя и развлекается, но остается Мишей и ничего не может с этим поделать.

– Ах, нет, конечно, – соглашается Харриет. – Это научное исследование. Подумать только, всего лишь питомцы, а могут… – Она изумленно качает головой. – Не питомцы. Коллеги.

И это, разумеется, именно то, что нужно говорить. Молодец, Буки.

Дверь Комнаты для наблюдений открывается, на пороге женщина. За ее спиной, у клеток, я замечаю вернувшегося с перерыва Джамала. Мы все вопросительно смотрим на нее, Миша резко встает. Он удивлен. Можно сказать, потрясен. У него самый настоящий шок.

– Не помешала? – спрашивает незнакомка и нерешительно улыбается.

Фрэнк, Харриет и я улыбаемся в ответ, и как не улыбнуться? Она одета в ярко-голубое, высокая, красивая и весьма беременная, ходячая картинка «Будущая мама светится красотой».

– Совсем нет. – Миша моргает, словно человек, неожиданно оказавшийся на солнце. – Это Катя. – Он обращается к нам, но не сводит глаз с нее.

Пару секунд мы все так и стоим, люди и птицы. Секунды набирают обороты и приобретают значение, облака рассеиваются: