Читать книгу "Истоки первой мировой войны - Джеймс Джолл"

за два года многие из тех, кого опрашивал Агатон, погибли на полях сражений.

Тот факт, что теоретики и ораторы неонационализма в Европе до 1914 г. влияли только на сравнительно небольшую группу людей, говорит о том, что мы должны искать еще и другие причины оживления патриотических инстинктов. Как бы ни оценивалось влияние новых радикальных националистов, расистов и псевдодарвинистов, реакция простых людей во время кризиса 1914 г. была результатом той истории, которую они изучали в школе, рассказов о прошлом нации, которые они слышали в детстве, и инстинктивного чувства долга и солидарности со своими соседями и сотрудниками. В каждой стране детей учили патриотизму, им рассказывали о величии прошлых национальных побед. Даже в такой стране, как Франция, где сменилось несколько режимов на глазах одного поколения, поддерживались национальные традиции. Популярный учебник французской истории, переизданный и исправленный в 1912 г., не очень отличался по настроению от такого же учебника в Германии или в Британии: «Война не вероятна, но возможна. Вот для чего Франция остается вооруженной и всегда готова себя защитить… Защищая Францию, мы защищаем землю, на которой мы рождены, самую красивую и самую щедрую страну в мире…» Это патриотическое вступление сопровождалось рассказом о том, что в каждой стране свои особые добродетели, которые стоит защищать. «Франция, — пишется в этом учебнике, — чья революция распространила идеи справедливости и гуманизма по всему миру. Франция самая справедливая свободолюбивая и самая гуманная страна»[381].

В каждой европейской стране детей учили гордиться своими историческими традициями и уважать то, что считается особыми национальными добродетелями. Министр образования Пруссии в 1901 г. подчеркнул важность обучения германца так, чтобы «сердца молодых людей могли облагораживаться энтузиазмом за германский народ и за величие германского гения»[382]. Правительство Третьей республики подчеркивало, к примеру, в 1881 г.: «…учителям должно быть сказано прежде всего… что их первейшая задача научить любить и понимать Отечество»[383]. Хотя в каждой стране реформаторы обучения и политики-социалисты старались прививать различные качества, реакция 1914 г. показала, что они не достигли цели, и патриотический язык, которым приветствовали войну, отражал национальные традиции, сложившиеся за многие годы. Леон Жохо, генеральный секретарь Французской конфедерации профсоюзов и человек, тесно связанный с антивоенным движением, в своей речи на похоронах Жореса неохотно, но согласился с необходимостью войны «для отражения захватчиков, для сохранения наследства цивилизованной и великой идеологии, которую история завещала нам». Оглядываясь впоследствии назад, он писал: «В жизни человека в некоторые моменты возникают такие мысли, которые кажутся ему не свойственными, но они тем не менее являются суммой традиций, которые он носит в себе и которые в определенных обстоятельствах отзываются в нем с большей или меньшей силой» [384].

Так или иначе, подъему национального чувства за двадцать лет перед войной во многих случаях способствовали влиятельные группировки или идеологические движения, организованные для воспитания патриотизма. Морские лиги в Германии и Британии, образованные в 1890-х годах, были предназначены для оказания политической поддержки флоту. В Германии Союз обороны способствовал пропаганде необходимости увеличения армии. Во Франции влиятельные группировки были менее важными, частично из-за того, как мы видели, что такие вопросы, как увеличение срока службы, находились в центре обсуждения парламента, и усилия политиков и их сто ройников были направлены на них. Организации правого толка, такие, как Лига патриотов и монархическая Action Francaise, претендовавшие на роль хранителей истинно национальных традиций, оказались за бортом, поскольку все больше членов республиканских организаций становились политическими ораторами-патриотами, а в это время политики-радикалы противились введению бледно-коричневой формы в армии вслед за введением хаки и серой в британской и германской армиях, потому что «красные штаны содержат в себе что-то национальное»[385]. Action Francaise и его молодежное движения Camelots du Roi могли мобилизовать лишь несколько сотен молодых людей на патриотические демонстрации только в Париже Главный же двигатель военной реформы и военного руководства находился внутри самой армии и республиканских партий, а не, в этих партиях и движениях.

Цели и методы таких групп воздействия менялись по мере изменения политических систем в каждом государстве. Британская лига флота, к примеру, в основном была озабочена созданием мощного британского флота и его техническим оснащением. Ее члены, поскольку они были отставные офицеры, журналисты и люди профессиональные, имевшие специфический интерес к флотским делам, рассматривали себя как подстегивающую группу, заставляющую адмиралтейство держать марку. Члены лиги пробуждали интерес к флоту в обществе, читая лекции и организуя выставки, они действовали, опираясь на традиции, возвращаясь назад на столетия, когда флот был популярен. Германская лига старалась вызвать интерес больше к современному флоту, предназначенному служить целям германской внешней политики и помогать объединению нации.

Общественные организации в Англии выражали новое национальное чувство, сочетавшее гордость за достижения британской империи с озабоченностью о ее будущем. А после войны в Южной Африке, когда обнаружилась слабость британской армии, была осознана необходимость в повышении национальной боеготовности. В связи с этим началось движение за введение обязательной военной службы. Возглавляла его лига национальной военной службы под руководством лорда Робертса. Провал этого движения произошел из-за того, что либералы отказались рассматривать вопрос о воинской повинности, которую в конце концов они приняли в 1916 г. после почти двух лет войны. Самого большого успеха в деле воспитания патриотизма достигла организация бойскаутов, созданная одним из героев войны в Южной Африке Робертом Баден-Пауэлом.

Ранее существовавшие движения ассоциировались с той или иной церковью (Бригада мальчиков, или Бригада церкви лад) и предназначались для физической и моральной подготовки и здорового досуга мальчиков из промышленных городов. Популярность бойскаутов возникла благодаря тому, что они объединяли национальную и имперскую ориентацию с социальными целями, и в то же время сочетали активность на свежем воздухе с изучением природы без явной военной дисциплины, которая существовала в других молодежных движениях. Баден-Пауэл видел в движении путь к выживанию империи в дарвинистской борьбе. «Мы все должны быть кирпичиками в стене великого предприятия — Британской империи — и мы должны стараться не дать нашим разногласиям во мнениях в политике и в других вопросах стать настолько сильными, чтобы разъединить нас. Мы должны сомкнуть плечо к плечу, если мы хотим сохранить наше теперешнее положение среди наций»[386]. Он обращался к патриотическим и спортивным чувствам, используя сомнительные знания античной истории: «Не опозорьтесь, как те молодые римляне, которые прошляпили империю своих предков, из-за того, что были слабыми лодырями без силы и патриотизма. Будьте мужественны! Будьте героями! Каждый на своем месте и будьте мужественны!»[387].

Отсутствие воинской повинности привело к подъему молодежных движений в Британии, которых не было на