Читать книгу "Истоки первой мировой войны - Джеймс Джолл"

континенте, где два или три года относительно военной службы являлись опытом, который получал почти каждый молодой человек. В Германии существовала парадоксальная ситуация. Многие студенты желали обладать военными качествами старого правящего класса: они вступали в реакционные студенческие братства, тяготевшие к грубому национализму и без чувствен пой стойкости, необходимым в борьбе. У многих студентов был выбор — пойти добровольцем на двенадцатимесячную службу вместо службы на полный призывной срок и таким образом повысить свои шансы на получение звания офицера запаса. За десять лет до войны новые молодежные движения стали популярными среди детей средних классов. Их убеждения были основаны на идеях Ницше. Они гордились своим происхождением на земле Отечества — в лесах и горах Германии. Они преклонялись перед чувствами общности, непринужденности и свободы от лицемерия и условностей современного германского общества и германской политики. Они отделяли себя от ложного и формального патриотизма империалистической Германии и верили, что помогают осознать необходимость национального объединения: «Те, которые, если понадобится пожертвовать своими жизнями за права своего народа, тоже хотят отдать свою молодую чистую кровь за Отечество в борьбе и за каждый мирный день»[388], — так было сказано в приглашении на фестиваль молодежи. Год 1913-й был полон противоречивых воспоминаний для германцев, поскольку фестиваль молодежи был частью празднования победы над Наполеоном, что способствовало подъему либерально-патриотических чувств, и в то же время для консерваторов этот год был годовщиной триумфа германской армии. Таким образом, события этого столетия представляли ценность и для консерваторов, и для либеральных националистов.

Wandervögel и другие молодежные движения подчеркивали свое несогласие с традиционным германским патриотизмом, частично из-за того, что социал-демократическая партия основала свое молодежное движение, и власти были обеспокоены необходимостью знакомить мальчиков, заканчивающих школу, с ценностями, которые предохранят их от влияния социал-демократии и укрепят подлинные патриотические чувства и желание служить в армии, в которую они попадут через несколько лет. В стране был создан ряд добровольных союзов с надеждой на то, как считала одна из таких групп в Мюнхене, что: «Спокойный и осторожный призыв к воинственному духу нации может создать противовес мечтам о военном мире"[389]. В 1910 г. кайзер издал указ о формировании некой разновидности юношеской армии (Jugendwehr), подобной британскому бойскауту[390], и после долгих обсуждений в августе 1911 г. был образован центр для объединения в эту организацию молодежных националистических союзов. Но успех социал-демократической партии на выборах в рейхстаг в 1912 г. показал необходимость более сильных действий, чтобы противостоять социалистическому влиянию и воспитывать патриотизм, а продление срока военной службы во Франции испугало прусского военного министра и убедило его в том, что «нужно готовить молодых людей для военной службы и влиять на них особенно в период после окончания школы и перед поступлением в армию[391]. В связи с этим незадолго перед началом войны были приняты некоторые меры по проведению обязательной подготовки — «гимнастика, спорт, игры, экскурсии и другие физические упражнения» — и все это вместе «с верой в Бога, чувством Родины и любви к Отечеству»[392]. Внутренние враги — социал-демократы — оказались в сложных связях с внешними врагами, и с ними обоими бороться предстояло одной организации.

Jungdeutschland bund сочетала усиленную физическую подготовку и патриотическое воспитание, такое же, как у британских бойскаутов, с большим эмоциональным настроением: «Война прекрасна… Мы должны встречать ее мужественно, это прекрасно и замечательно жить среди героев в церковных военных хрониках, чем умереть на пустой постели безвестным»[393]. Красноречие Ницше, страстное желание освобождения и новых форм действия, которые были характерны для движений германской молодежи, при всех различиях, привели их к такому эмоциональному настрою, который не очень отличался от национализма, критикуемого ими. Восторженные чувства в 1914 г., временный подъем после объединения Германии казался членам Wandervögel выражением того, чему они служили и чего ожидали.

В Италии националистические движения, которые объединились с другими движениями в расчете на то, что Италия вступит в войну, проявили себя так же, как аналогичные организации в других государствах, хотя были жестче в своей эмоциональной риторике и в своей вере в облагораживающую роль войны. Но внутри националистического движения все-таки существовали и противоречия и напряженность. В Associazione Nazionalista Italiana происходила дискуссия о приоритетах, к примеру, что важнее — приобретение Италией колоний, для чего понадобится поддержка со стороны Германии и Австрии, или вернуть себе Тренто и Триест, что было бы возможно только с помощью Австро-Венгрии? Более того,· некоторые подлинные сторонники Associazione Nazionalista вскоре обнаружили, что не могут принять антидемократические и антипарламентские настроения, которые стали преобладать в организации. Произошел конфликт между теми, кто надеялся, что с введением всеобщего права голоса старые партии можно будет омолодить так, что они будут способны действовать в интересах нации, и теми, кто рассчитывал, что либеральная система будет упразднена совсем и все будет подчинено утверждению национального величия Италии. Для одних итальянский национализм был антидемократическим правым крылом, для других он представлял настоящие либеральные традиции Мадзини и Рисорджименто, Мадзини сказал, что любой народ только тогда велик, когда он может выполнить великую миссию в мире. И к 1914 г. существовало всеобщее мнение, что Италия должна иметь мцссию, хотя в представлениях о том, какова эта миссия, существовали глубокие расхождения. Все считали, что Италию необходимо сделать более современной и более сильной, но одни придерживались точки зрения лидера футуристов Ф. Т. Маринетти, что слово «Италия» должно значить больше, чем слово «Свобода», а другие расценивали участие в войне на стороне либеральной демократии, которую представляли Франция и Британия, как необходимый результат Рисорджименто[394]. Объединяло эти движения (в основном средних классов) то, что они выражали свои надежды так же неистово и яростно, как и аналогичные им движения в Европе. И эта необузданная риторика послужила делу создания настроения, в котором было принято решение вступить в войну, и подъему фашизма сразу по окончании войны. Многие итальянцы считали, что им помешали осуществить их националистические устремления.

Не многие люди, говорившие о войне, имели четкое представление, какой она будет, и мало кто предвидел ее такой, какой она оказалось на самом деле. Некоторые из тех, кто превозносил войну, включая Маринетти, торопились с осадой Адрианополя в Первой балканской войне, чтобы скорее вкусить зрелищ и звуков современной войны. Другие же наблюдали последствия артиллерийской атаки там, хотя не все сделали правильные выводы из того, что видели. Но для большинства людей война представлялась как нечто бессвязное по сравнению с недавними войнами, которые очень отличались друг от друга (война в Южной Африке, русско-японская война и Балканские войны). Воспоминания