Читать книгу "Руки Орлака - Морис Ренар"

все еще не были раздвинуты, возник Крепен. Рот его раскрылся, но звуки вырвались из него лишь через секунду-другую.

– Пойдемте! – снова сказал слуга.

– Как он умер? – спросил Стефен.

– Я обнаружил его… утром… когда явился разбудить в полседьмого, как обычно.

Режина принесла Крепену кофе. Он выпил и его.

– Я от этого сойду с ума! – проворчал он. – Ах! Какая беда, господин Стефен!

Мадам и мсье Орлак уже были готовы. Слуга последовал за ними.

Розина поинтересовалась:

– Это была скоропостижная смерть?

– Не спрашивайте, не спрашивайте у меня ничего! – воскликнул Крепен, затыкая уши руками. – Я не знаю, уже не знаю, не хочу вспоминать! Сами увидите… Но я больше на это смотреть не хочу! Нет-нет, ни за что!..

Они шли очень быстро, напряженно глядя перед собой. Прохожие оборачивались им вслед.

Глава 5

Странное убийство на улице Асса

Они еще издали увидели, как группа из четырех человек – пары ажанов и двух мужчин в штатском – вошла в подворотню, из которой лестница вела напрямую в мастерскую.

– Уже! – процедил сквозь зубы Крепен.

– Стало быть, вы вызывали полицию? – прошептал Стефен.

Розина искала связь между этой смертью и фактами, делавшими ее столь прискорбной. Волнение, сокрушительное и безграничное разочарование воскресили все суеверия. Уж не отправился ли господин де Крошан искать подтверждения в мир, который по своей прихоти не покидают? Уж не оставили ли те, кто должен был снабдить его этим подтверждением, его у себя?..

Перед дверью, у которой стоял невозмутимый ажан, толпилось несколько зевак.

Ажан отталкивал их чуть ли не кулаками.

Крепен коротко переговорил с этим надменным, как и большинство его коллег, типом, и их пропустили. Еще один полицейский сдерживал в проходе жильцов доходного дома, сбегавшихся через задние двери.

Крепен, Розина и Стефен поднялись наверх и свободно вошли в мастерскую.

Там, в центре, царила суматоха, настоящее поле брани. Но тело лежало на диване, у которого, спиной к вошедшим, стояли какие-то мужчины. Розина легкими толчками раздвинула их шеренгу.

Ее глазам предстал труп шевалье.

То не был бледный мертвец, лежащий в безмятежности и покое.

Выгнувшийся дугой, с приподнятыми ногами, вскинутыми к подбородку руками и втянутой в плечи головой, он имел позу человека, который изо всех сил пытается оттолкнуть нечто очень тяжелое или кого-то, кто его душит. Его правая рука держала трость с золотым набалдашником, левая вцепилась в медвежью шкуру. Развязавшийся галстук, помятый воротник распоровшегося пиджака свидетельствовали об ожесточенной борьбе. Остекленевшие, едва не вылезшие из орбит глаза выражали скорбный ужас; под искривившимися губами виднелись бледные десны и желтые зубы, прикусившие огромный, фиолетового оттенка язык.

Один из стоявших у дивана господ, высокий, сутулый бородач, произнес, показав тем самым, что он является врачом:

– Он умер примерно семь часов тому назад. Тело уже окоченевшее и холодное.

– То есть преступление было совершено между полуночью и часом ночи, – заключил другой, носивший «республиканскую» козлиную бородку.

– Это вы – тот слуга, который известил дежурного ажана?

– Да, это я… – подтвердил Крепен.

– Как звали убитого?

– Тристан де Крошан.

– Крошан?..

– Через «о».

При этих словах стоявшая на коленях в изголовье дивана Розина зарыдала. Вся веселость ее старого друга, навсегда оборвавшаяся, обратилась в скорбь.

Она тут же перестала плакать, когда тип с козлиной бородкой поинтересовался у них со Стефеном, что они тут делают и кто такие.

Тут уже и третий мсье, обращаясь к мадам Орлак, сказал ей как можно более мягким тоном:

– Позвольте господину комиссару закончить с установлением фактов, мадам. Если вас это не затруднит, покиньте помещение на какое-то время… И позвольте старому знакомому напомнить вам о себе…

– Господин Гастон Бретёй! – воскликнула Розина. – Вот уж не думала, мсье, что доведется увидеться с вами в столь печальных обстоятельствах!..

* * *

Именно здесь на сцене появляется тот, кто старается рассказать эту историю как можно точнее и во всех подробностях и кто извинился бы за то, что говорит от своего имени, если бы его не вынуждало это делать стремление к достоверности.

Повторюсь: мое присутствие рядом с покойным мсье де Крошаном было совершенно случайным. Спускаясь по улице Асса для утренней прогулки, я заметил, как глубоко расстроенный слуга излагал местному служителю правопорядка некое, по всей видимости, драматичное дело. Я вытащил свое удостоверение репортера судебной хроники. Крепен убедил нас, ажана и меня, отправиться на место происшествия. Так мы и сделали, в то время как он побежал к комиссару полиции. Уже после посещения участка, зная о тесной дружбе Стефена и шевалье, он счел уместным зайти на бульвар Монпарнас.

Я познакомился с мадам Орлак еще в то время, когда она работала в лавке мамаши Моне, у которой я покупал скрипичные струны, канифоль и пластинки с произведениями музыкальных классиков; и я так подружился со славной старушкой, что даже заслужил приглашение на свадьбу ее племянницы. С тех пор я больше не видел очаровательную Розину. Но ее глаза были незабываемы, и я сразу же, пусть ее красота и носила печать глубокого горя, узнал в вошедшей в мастерскую Крошана женщине некогда знакомую мне девушку.

Вот со Стефеном все обстояло иначе. Не будь с ним жены, думаю, его внешность не вызвала бы у меня никаких воспоминаний, и фамилия «Орлак» не пришла бы мне на память при виде этого невысокого, хромого и тщедушного мужчины, чьи изможденные черты лица словно застыли в страдальческой гримасе.

Он приветствовал меня с задумчивым видом.

– Значит, вы были знакомы с мсье де Крошаном? – спросил я у Розины.

Вероятно, я видел шевалье тогда, на свадьбе, но сейчас его имя ничего мне не сказало, а маска мертвеца лишь очень отдаленно напоминала его лицо при жизни.

Розина сообщила мне, какие узы их связывали, не поинтересовавшись причиной моего присутствия – оно вполне объяснялось моей профессией. Затем, уступая моей просьбе, она рассказала мне о личности мсье де Крошана, чье эксцентричное жилище привело меня в немалое изумление.

Она обвела удрученным взглядом опрокинутые стулья и разорванные полотна. От одной из портьер остались лишь лохмотья. Сбитые, в складках, ковры были усеяны кистями. Гийом, скелет, задетый во время сражения, слетел с шарниров и упал головой вниз позади пуфа. Оскар, в своем белом костюме, лежал ничком на полу.

Врач внимательно осмотрел шею трупа.

– Нет ни малейших сомнений! – заявил он. – Удушение. Видите, господин комиссар? Тут остались отчетливые отпечатки пальцев. И какие отпечатки!..

Комиссар тоже, в свою очередь, наклонился, нахмурив брови.

– Пригласите ажана Рамю, – сказал он.

Один из двух мужчин, до сих пор не произнесших