Читать книгу "11 лжецов - Роберт Голд"

class="p1">Я объясняю, что сегодня утром видел Арчи у лодочного сарая, и добавляю, что, по моему твердому убеждению, именно он выбегал из горящего здания.

– Он считает, что его жизнь в опасности.

Кук слушает меня внимательно. Я жду, станет ли она мне возражать.

– В ночь пожара в клубе был нож. Теперь этот нож пропал.

– Прошло всего двадцать четыре часа с тех пор, как родители Арчи видели его последний раз, – отвечает она, игнорируя мой последний комментарий. – И меньше двенадцати часов с тех пор, как он видел вас. Мы продолжим расследование.

Глава 49

Под последние удары церковного колокола я в конце небольшой процессии преданных прихожан иду на вечернюю воскресную службу. На входе в церковь меня встречает какой-то особо энергичный член паствы преподобного Уизерса – заметив новое лицо, он мгновенно берет меня в оборот. Спрятаться в задних рядах уже не получается, и меня с энтузиазмом усаживают на свободную скамью прямо в первом ряду. Я оглядываюсь назад и понимаю, что на меня обращены взгляды постоянных прихожан. Смущенно опускаю голову, и в памяти всплывает молитва, полузабытая со школьных времен.

Мне на плечо ложится рука. Я вздрагиваю и выпрямляюсь.

– Не думал, что увижу тебя здесь, – слышу я шепот у своего уха.

Я оборачиваюсь и улыбаюсь Сэму.

– Мог бы сказать то же самое о вас.

– Прекрасный вечер. Подумал, что прогулка на свежем воздухе пойдет мне на пользу, – отвечает он. – Всегда приятно поддержать местное духовенство.

– Как прошел вечер с миссис Васнески? – интересуюсь я.

Сэм кривится:

– Внучка нанесла ей неожиданный визит. В результате Мадлен просто поужинала со мной в “Крикетерсе” рыбой с жареной картошкой.

– Иногда полезно проводить время с детьми.

– Ну, я планировал другое.

Через плечо Сэма я замечаю, как в церковь проскальзывает женщина. Она идет по центральному проходу и садится рядом со мной на переднюю скамью. Сэм смотрит на нее, а потом наклоняется ко мне.

– Она вечно какая-то подавленная, – шепчет он, когда Эмили Уизерс прикрывает глаза в молчаливой молитве. – Мадлен хочет немного покопаться: выяснить, что случилось с их сыном и где он может быть сейчас.

– Если она его найдет, давай не будем об этом болтать. Если он так долго скрывается, у него на то должна быть причина.

Сэм кивает в сторону амвона, и я разворачиваюсь лицом к нему. Перед паствой появляется Эдриан Уизерс в длинном белом одеянии. Он стоит неподвижно, словно на театральной сцене, и ждет, пока стихнут разговоры. Затем поднимает ладони, и прихожане послушно встают.

Меня отвлекает скрип тяжелой деревянной двери. На пустующую заднюю скамью нервно присаживается Эми Грейс, тут же вскакивает, чтобы преклонить колени, но, когда остальные встают, наоборот, садится. Я вижу, как трясутся ее руки, сжимающие молитвенник.

Уизерс вместе с прихожанами читает короткие молитвы, а затем хор поет псалмы. Пока органист тянет последнюю ноту, Уизерс опускает ладони вниз, показывая, что можно садиться. Я украдкой оглядываюсь назад, на Сэма. Краем глаза вижу на его лице усмешку.

– Наш местный церковный импресарио, – шепчет он.

Уизерс с высоты амвона созерцает свою паству. Он снова ждет абсолютной тишины. Сэм громко прокашливается, чем заслуживает укоряющий взгляд преподобного. Сэм снова кашляет. Я решаюсь посмотреть на него. Он сидит, откинувшись на спинку скамьи и скрестив руки, и пожирает взглядом священника. Уизерс отводит глаза и начинает проповедь.

– Возлюбленные братья и сестры! Испытания даются нам, дабы проверить твердость нашей веры. Как ни больно признавать, но на землю, на которой стоит церковь Святого Стефана, пришли горе и разрушение. Наш духовный дом, которым мы так дорожим, подвергся нападению.

Я смотрю на миссис Уизерс. Она склонила голову и крепко сжимает руки. Ее муж продолжает:

– Гнев овладел человеком, свел его с ума и заставил совершить злейший из поступков. – Уизерс берет паузу. – Убийство. Самый отвратительный, самый непростительный грех. И не важно, что это преступление было совершено много лет назад. Это злодеяние темной тенью нависло над нашей священной землей. Да поглотит виновного адский огонь! Да продлятся его муки навечно! Да не найдет он покоя ни днем, ни ночью!

У меня за спиной тяжело вздыхает Сэм. Уизерс поворачивается к нам и повышает голос:

– Как нам искупить вину перед несчастной жертвой, женщиной из нашей с вами общины? Мы должны начать с избавления от собственных грехов. С покаяния и стремления прожить свою жизнь, освободившись от греха. Мы должны признать, что мы слабы, склонны к греху и преисполнены злобы. Каждый из нас должен устыдиться и со смирением покаяться. Грех окружает нас повсюду. Мы должны победить его в себе и помочь наставлением нашим ближним. Оказать им поддержку в избавлении от греховного соблазна. Кого одолевает алчность, должен найти в своем сердце милосердие. Зависть к ближнему ввергает в отчаяние, а гордость слепит. – Уизерс вкладывает в свою речь искренний пыл. Его усы в свете ламп, освещающих амвон, блестят.

Я бросаю быстрый взгляд на задние ряды. Последняя скамья пуста.

Горло Уизерса сжимает спазм. Его лоб покрыт влагой, и преподобный оттягивает воротник.

– Любой вид необузданной жажды, будь то жажда плоти, денег или власти, сжигает душу. Кто склонен к обжорству, да приставит нож к своему горлу! А кто изречет ложь, да погибнет!

Глава 50

Он чувствовал, что по разгоряченному лицу струится пот. Он поднял руку и медленно провел ею по лбу.

Его сердце забилось быстрее.

Закончив проповедь, Эдриан Уизерс вернулся на свое место рядом с амвоном.

Ему не терпелось выбраться отсюда.

Заставляя себя дышать, он слышал голос помощника, который старался вдохновенно читать Евангелие, но не уловил ни слова. Его обволакивало пение хора, и, едва тот умолк, он поднялся на ноги и, избегая взглядов прихожан, быстро обошел алтарь и направился в ризницу.

Закрыл за собой дверь, отсекая низкое звучание органа, торопливо снял рясу и небрежно повесил на крючок за дверью. Сел за свой стол и включил маленький электрический обогреватель. Достал бумажник и заглянул внутрь – там лежала единственная двадцатифунтовая купюра.

Так же быстро он встал из-за стола и поднял мягкую молельную подушку, в которой прятал ключ от своего допотопного картотечного шкафа. Нашел в ткани щель и просунул руку вглубь, до самого конца. Ничего. Он ощупал все углы. Волосы у него на загривке стали дыбом. Он еще раз пошарил пальцами, но ключа не нашел.

Он закрыл глаза и заставил себя глубоко вдохнуть. Надо успокоиться. Он позволил своим пальцам аккуратно пройтись по мягкой набивке и вскоре почувствовал холод металла.