Читать книгу "Как хочется счастья! - Ирина Степановская"

«Может, он и неплохой человек. Но вот было бы мне лет сорок и был бы у меня такой муж… Ужас!»

Мужичок, будто почувствовав мои мысли, обернулся. Вода капала с его узкого подбородка и с рук.

– Чего не умываетесь?

– Да ладно, я платочком. – Я полезла в сумку, но вдруг почувствовала, что если сейчас вытащу свою пропитанную ментолом бумажную салфетку, что-то важное пропадет в отношении мужичка ко мне.

– А все-таки хороша, наверное, водичка! Ну-ка, подержите! – я весело перекинула сумку в руки водителя и храбро пошла к умывальнику. Из-под него вытекала в канавку приличная речка, и я, не заметив, вляпалась в нее и слегка промочила свои сандалии, но все-таки ощущение прохладной воды на руках хорошо меня освежило. Я даже приложила мокрые ладони к щекам и так же, как мужичок, не стала их вытирать. Просто встряхнула руки.

– Ну все, я готова. Чем у вас тут кормят?

Он не отдал мне сумку, и мы вошли в кафе уже вместе. Странным образом моя сумка соединила нас, превратив из водителя и пассажира по меньшей мере в попутчиков.

– Окрошка тут хороша, пельмени и пироги с рыбой. – Мужичок свободно поставил мою довольно увесистую сумку на стол перед столиком у окна и пошел брать подносы.

– Вы чего будете?

– Окрошку не хочу. И пирог с рыбой тоже. Лучше пельмени. Полторы порции.

– Жарковато вроде… – мужичок с сомнением посмотрел на меня.

– Ничего! Там, где я родилась, пельмени едят в любую погоду.

– А откуда сами будете?

– Сейчас из Москвы. А раньше жила на Урале.

– А я в Чите служил.

– Ну, это не совсем одно и то же, – улыбнулась я. За «московскую» жизнь я уже привыкла к тому, что моя родная область кажется не только москвичам, а всем другим жителям Центрального района какой-то заоблачной далью.

– А это где? – спрашивают меня. И если я начинаю рассказывать, какие в моих родных местах сумасшедшие просторы – поросшие соснами горы и умопомрачительные степи с колыхающимися по весне морями нежно-розовых и желто-лимонных диких тюльпанов, то тут же замечаю, что слушатели смотрят на меня недоверчиво: зачем, мол, тогда сюда прискакала, если у вас там так хорошо? И мне, конечно, трудно объяснить, что «движуха» в профессии и колыхание весенних тюльпанов – разные вещи. Хотя это не умаляет красоты тюльпанов. А, между прочим, как замечательно пахнет летом степь! Я так думаю, что это и есть самый настоящий запах прерий. В Подмосковье и средней полосе никогда не бывает такого аромата – здесь слишком много влаги, много берез, много осин и елей. А степь… Если можно сказать, что простор имеет запах, то это аромат нагретой солнцем, но еще не выжженной зноем земли с ее уже пожелтевшей от жары травой. Это прогретый до марева воздух. Кажется, что даже сам зной имеет запах, как и стрекот цикад по вечерам, как и бледно-голубые цветки цикория и чуть горьковатый привкус полыни.

Мужичок взял окрошку. Мне в два приема кинули в глубокую миску пельмени. От них шел ароматный пар. «Неужели вручную делают?» – поразилась я. Мы сели за шаткий пластмассовый столик с оставленными тряпкой разводами. Мужичок принес несколько испрошенных в кассе мятых бумажных салфеток, ложку для себя, а мне вилку – по старинке алюминиевую и даже с покривленными зубцами.

– Ложку протереть, – пояснил он.

Я вытерла вилку и с удовольствием распечатала прилагающуюся к пельменям пластиковую шайбочку со сметаной. Местного производства, как значилось на крышке.

– Сметана у нас хорошая. В Москву возим, – не без гордости заметил мужичок. Ему к окрошке дали такую же.

– Угу. – Я попробовала сметану, попробовала пельмени и… Боже, как, оказывается, я была голодна и как, оказывается, мне хотелось домой! Не в ту мою съемную квартирку, а по-настоящему домой! Я вспомнила, как мама, отец и я лепили по праздникам пельмени. Я тогда еще училась в школе – классе в пятом. Потом-то у меня, конечно, времени на эти дела не оставалось. Папа приносил с рынка мясо – свинину и говядину в равных частях. Если удавалось достать еще и баранинки – это был вообще кайф. Мама делала тесто. Потом на самый большой стол в доме клались две большие фанерные, специально для этого приспособленные разделочные доски. Посыпались мукой. Фарш крутили через мясорубку… Рецепт всем известен, но все-таки до чего же это были вкусные пельмени! Мама добавляла в фарш воды. В этом весь секрет – нужно налить столько, чтобы потом в пельменях получался сок. И в то же время не перелить, потому что в таком случае трудно слепливать края теста. Господи, как же трудно все время выдумывать разные предлоги, чтобы родители не приезжали ко мне в Москву…

Некоторое время мы ели молча. Я украдкой поглядывала на часы, соображая, сколько времени осталось до конца обеденного перерыва в администрации. Мой водитель хлебал, аккуратно зачерпывая, окрошку и, видимо, относился очень ответственно к своей трапезе.

Кроме нас, молодой кассирши с ярко-лилово нарумяненными щеками и двух теток на раздаче в зале никого не было. Тетки сдвинулись, подбоченясь, за белыми металлическими стойками с едой и обсуждали что-то свое. Их головы оказались повернуты ко мне в профиль. Тетки смотрели друг на друга, и крахмальные марлевые колпаки, возвышающиеся над их лбами, напомнили мне уборы древних египетских фараонов. А змеями были клейкие ленты с прилипшими на них мухами.

– Соперницы они, эти две бабы, – вдруг доверительно сказал мне водитель, положив на стол свою ложку и со значением подмигнув.

– Раздатчицы? – не поняла я.

– Какие раздатчицы? Лидка-художница и Таисия.

– В каком смысле соперницы?

– В каком, в каком… В том самом! – Он придвинул ко мне сморщенное красное лицо и подмигнул еще раз. – Пойду-ка, компотика возьму… – Шофер медленно вышел из-за стола и снова двинулся к раздаче. Тетки разомкнулись и смотрели на него настороженно. Он миновал их, прошел в конец раздачи, взял с полки стакан с клюквенно-красным морсом и булочку. Я опустила голову к своей миске и стала доедать пельмени. Почему-то мне не понравились его слова. Водила заплатил и вернулся к своему месту. Я медленно жевала и нарочно не поднимала голову – ждала, как он будет продолжать.

– Мужика одного на двоих не поделили, теперь вот и злобятся одна на другую, – мой проводник с удовольствием прихлебнул из граненого стакана и откусил сразу полбулки. – Это ж весь город наш знает, какие тут кипели страсти. Хоть кино снимай. – Ему явно нравилось чувствовать себя передо мной кем-то вроде автора, остающегося за кадром. Я засунула в рот последний пельмень и посмотрела на мужичка. Да нет, он не прочь был влезть и в кадр. Почему же тогда он ни словом не обмолвился об этом по дороге в монастырь?

– Так вы что, специально меня ждали, чтобы это рассказать?

– Ну.

В его взгляде читалась гордость первооткрывателя.

– А может, это просто сплетни?

– Какие сплетни? – заволновался мужик. Я поняла – он потерял весь день и добрую часть заработка, чтобы встретиться с писателем и принести пользу литературе (!), а я тут выскочила со своими сомнениями.