Читать книгу "Как хочется счастья! - Ирина Степановская"

– Там сейчас наверняка обед.

– Ничего, я подожду.

– Сами-то обедать не будете? А то я место неплохое знаю.

Я вспомнила окрошку. В животе после нее немного бурлило.

– Хорошо. Перекусим вместе чего-нибудь. Я вас с удовольствием угощу. – Мужичок неопределенно хмыкнул.

– А нальешь? – вдруг перешел он на «ты».

– За рулем не пьют! – рассердилась и обиделась я.

Водитель промолчал. Мы поехали.

Перекусывание – мое любимое занятие. Особенно когда Вовка спит. Я вообще могу не есть ни суп, ни второе. Бутерброд или кусочек пиццы, булочка, яблоко, банан и обязательно чашка крепкого чаю – вот моя любимая еда. Сплошной файф-о-клок, как выражается Александр.

Но для Вовки и для Александра мне приходится готовить. Вовка любит каши и супчик с мясным пюре, обожает целой пятерней захватывать макароны. Я специально покупаю для него не толстые и не тонкие – средние, чтобы удобнее было брать. Пальчики у Вовки еще не цепкие. С ложкой он справляется еле-еле, а о вилке пока и думать рано.

Сашка же – гурман. Он тоже не очень любит есть в принципе, но ему подавай что-нибудь интересное. Это от него я узнала, что мясо, оказывается, очень вкусно с запеченной грушей, а простое картофельное пюре великолепно сочетается с жареным красным сладким перцем и зеленью.

Сашка и теперь приходит к нам с Вовкой ночевать – примерно раза два в неделю. В остальные дни он живет у своих родителей, вероятно, для того, чтобы поддерживать имидж свободного человека, вечерок-другой встречается с друзьями… Это у меня в столице нет ни родственников, ни друзей. Только Вовка и работа. Да вот еще Танька.

Я вытащила телефон. Она ответила быстро.

– Ну что ты все время звонишь? Ничего с твоим Вовкой не случится. Встали. Поели. Теперь вот идем на прогулку.

Я подумала, что уже пора бы обедать и спать, но Танька угадала мои мысли.

– Они проснулись только в одиннадцать! – заявила она.

В этом была она вся. Жить не по режиму, а как захочется. Соседка и раньше, до рождения дочки, могла целый день проваляться в кровати с маской на лице и с каким-нибудь модным журналом. А то вдруг вскакивала в шесть утра и принималась наводить чистоту. Возилась до вечера, а потом падала без задних ног. Непредсказуемая натура!

– На фиг тебе нужен такой мужик? – часто говорила мне она про Александра. – С утра до ночи где-то шляется, с Вовкой практически не помогает, денег почти не приносит, а ты его встречаешь, провожаешь, кормишь, лелеешь… Посмотри на себя! Скоро совсем прозрачная будешь. Да такого, как он, гнать надо. И вот увидишь, сразу станет легче! А мы их все жалеем, любим, надеемся…

Соседка Таня была такая же, как и я, незамужняя мать-одиночка. Но в отношении денег отец ее дочки оказался не чета моему Сашке. Хоть он и не собирался связывать себя семейными узами, Таня в деньгах не испытывала недостатка. Она спокойно могла не работать, занимаясь только дочкой.

– Знаешь, Сашка получает совсем немного, – оправдывала я своего зайчика.

Почему зайчика, а не более привычного «Зайку»? Или еще лучше – «За-а-ю»? В моем представлении Сашка – именно «зайчик». Во всяком случае, его родителями считается, что их наивный, интеллигентный сыночек попал в лапы ужасной лисице – хищнице и хитрюге, которая, не успев приехать в Москву, сразу же обвела их маленького сынишку-зайчишку вокруг пальца. Родила ему скоропалительно ребенка, а может быть, ему, но не от него, и теперь требует, чтоб их сыночек непременно на ней женился. Пока же они полагают, что я очень ловко устроилась и нахожусь со своим (заметьте, со своим!) ребенком у Сашки на иждивении. И вообще, явилась я в Москву из своей тьмутаракани исключительно для того, чтобы подцепить здесь подходящего жениха.

Я где-то слышала, что зайцы, однажды поучаствовав в процессе, тут же убегают от зайчих в лес по своим делам, а зайчат воспитывают зайчихи, причем кормят их молоком по очереди. Случайная зайчиха найдет детенышей в лесу и покормит, другая потом научит прятаться от врагов, третья – выискивать вкусные коренья. Что касается зайцев-мужчин, и в частности моего Александра, то он, как типичный представитель этого семейства, с утра пораньше предпочитает скакать на полянке, то бишь трепаться в редакционной курилке со своими коллегами; потом залегает в безопасное место к компьютеру, чтобы все-таки накропать материал (издание его не ежедневное, чрезвычайной спешки в нем нет), вечером же бежит кормиться, то есть приходит ко мне или к родителям с требованием ужина.

Ужасно смешно, но мне кажется, что мой Вовка – не зайчонок, не лисенок, а кенгуренок – и родился он прямо в кенгуриной сумке – так он привык всюду быть со мной – и в метро, когда я еду в редакцию, и по магазинам. И я уже не представляю себе жизни без него, но вот в эту поездку – как мне было его взять с собой? Целый день таскать на себе тяжело, он весит уже десять килограммов, да и несолидно – люди будут больше обращать внимание на ребенка, чем на меня как на работника. Вот и получилось, что я поехала одна.

И с Таней мы дружим, как те зайчихи в лесу, скорее по необходимости, чем по единству душ.

– Ты должна поставить своему Сашке условие, – Татьяна обожала пить кофе на моей крошечной кухоньке, оттопырив мизинчик, пока я кормила Вовку, и учить меня, провинциалку, уму-разуму.

– Либо пусть он тебя с ребенком содержит и оплачивает квартиру, либо ты забираешь сына и уезжаешь к родителям. И пусть он только попробует сунуться к Вовке! Там-то у тебя небось защита найдется. И одноклассники, и друзья наверняка имеются, да и родители в обиду не дадут.

Обычно я только улыбаюсь в ответ. Зачем мне ехать к родителям, которые к тому же продолжают оставаться в неведении относительно Вовки, если мне нужна только Москва. Я чувствую в себе силы и добьюсь своего. И потом, разве могу я отлучить маленького Вовку от Александра? Когда на Сашку нападает хорошее настроение, как они возятся вместе! Как медвежата в зоопарке на детской площадке – оба примерно одного возраста. И я верю, что они и счастливы тогда оба. И хотя Сашка меня из роддома не встречал и с родителями не знакомил, постепенно он к Вовке привыкает, я это вижу…

– Приехали! – сказал мне водитель и остановился перед типично «советской» стекляшкой. – Здесь у нас кафе.

Я вышла из машины и взглянула на общепитовский аквариум. Стекла, наверное, не мыли прямо-таки со времен советской власти.

– Шика нет, но кормят неплохо. Умывальник вон там. – Мужичок, казалось, не принимал возражений.

Действительно, под сенью трех огромных, серебристых от пыли тополей было установлено что-то вроде металлического корыта, выкрашенного в привычный уже мне незамысловатый голубенький оттенок, и к нему с земли подведено несколько трубок с допотопными белыми металлическими кранами, своими очертаниями напоминающими то ли коржики, то ли цветочки. Я поискала глазами – мыла не было. Мужичок подошел, отвернул кран и шумно, с наслаждением стал умываться. Свою желтую кепку он положил на край корыта, и на нее падали крупные брызги. Я смотрела на его согнутую спину в пропотевшей и прилипшей к лопаткам светлой футболке, на морщинистую, тощую, красную шею, на его рабочие руки с одним потемневшим и растрескавшимся ногтем на припухшей фаланге большого пальца и думала: