Читать книгу "Руки Орлака - Морис Ренар"

коллекции смертоносных орудий, состоявшей из всевозможных клинков, кастетов и револьверов, не говоря уж о банальных вещах, вроде бутылок, ножек стульев, каминных подставок для дров и прочих импровизированных орудий убийства, кажущихся даже более страшными, чем пистолеты убийц и кинжалы грабителей, когда на них – кровь жертвы какого-нибудь преступления.

Однако же сходство этих ножей наводило на определенные мысли. То были знаки, и ничто другое. Они походили один на другой, как визитные карточки одного и того же человека. Их купили оптом, все сразу. Один и тот же торговец-ножовщик вытащил их из одного и того же пакета, к которому снаружи один из этих ножей был подвязан веревочкой в качестве образца.

Вот только знак «X» появился на них уже после покупки. Небольшие дефекты свидетельствовали о том, что эта белая металлическая литера была инкрустирована в слегка загнутую рукоятку определенно не специалистом этого дела.

«Х» – литера, являющаяся знаком вопроса! Литера-сфинкс! Крест святого апостола Андрея, преграждающий путь!

Теперь уже Розина не была склонна видеть в этой литере «X» знак «бандитов, пронизанных X-лучами». Почему? Она и сама не смогла бы сказать. Вероятно, такое толкование предполагало слишком много уступок чему-то романтическому, абсолютное признание сверхъестественного принципа. Наука не продвигается рывками; она переходит от одного открытия к другому по ступеням пологой лестницы. От рентгенографии посредством X-лучей к существованию созданий, пронизанных X-лучами, можно было прийти, лишь совершив прыжок через пропасть, и Розина, по здравом размышлении, уже не верила в то, что такое возможно.

Нет, литера «Х» означала что-то другое.

«Х». Чему служило это таинственное обозначение? Эти ножи, эти знаки были адресованы Стефену. Однако же они могли его напугать лишь в том случае, если их происхождение было ему знакомо. Стало быть, он знал, кто именно скрывается за этой литерой «Х». И тогда, выходит, «Х» фигурировала здесь не в обычном своем значении; эта «Х» отнюдь не представляла нечто анонимное, таинственное, невидимое, неведомое. Эта «Х» не была алфавитной маской. Проще говоря: эта «Х» не была буквой «Х»!

Тем не менее «Х» наверняка указывала на банду «инфракрасных». Наверняка? Нет, но вероятно; и нужно было это доказать.

Банда «инфракрасных»… То есть банда, пользующаяся Х-лучами?.. Возможно.

Но не знает ли она еще чего-то об этой банде? Нет ли у нее более весомых улик? Неоспоримых улик? Например, записка из «Пурпурного концерта».

Розина мысленно воспроизвела ее содержание: «ДЕСЯТЬ повелевают. Они хотят крови. Исполняйте. Не забывайте о БАНДЕ „ИНФРАКРАСНЫХ“».

Их – десять, а «Х» – это их подпись…

Она поняла!

Разве «Х» не является римской цифрой, обозначающей число десять?

Задача была решена. Значение неизвестной величины выяснилось: «X = 10».

Это было, как говорится, раз плюнуть.

Но если X перестала быть буквой, чтобы стать цифрой, если «Х» равнялась 10, то кого или что она могла представлять? Что это могли быть за «десятки»?

Ладно… Но Розина была рада, что ее предположение подтвердилось: метателями ножей были не кто иные, как «инфракрасные» бандиты, а значит, враги, несомненно, действуют как единое целое. Розина заметно приободрилась: окружавший ее мрак начал постепенно рассеиваться; успех окрылил ее и придал сил.

Она вернула пять ножей в тайник, пообещав себе попытаться выяснить, каким образом три из них оказались у Стефена без ее ведома. Действительно, из этих пяти ножей на ее глазах появились лишь два: нож с улицы Гинемера и другой – с бульвара Монпарнас. Один из трех оставшихся должен был попасть к Стефену до его кошмарного сна в доме отдыха, этим же ножом и вызванного. Оставались еще два ножа, на способ или дату «доставки» которых ничто не указывало.

После того как ножи были возвращены на место, а книги снова расставлены в прежнем порядке на полках, Розина с удивлением обнаружила, что среди них были не только трактаты по анатомии или медицине, но и труд Ломброзо!.. Даже не будучи эрудитом, она все же знала, что это – работы по криминальной антропологии.

Более того, перед ней был не французский перевод труда Ломброзо, но итальянский оригинал. Не хотел ли тем самым Стефен, знавший несколько языков, сбить с толку чересчур любопытных?..

Она продолжила осмотр библиотеки и заметила, что книг по криминологии в ней было гораздо больше, чем всех прочих. Лишь несколько из них были на французском. На одной из полок она нашла – тоже на итальянском – всемирно известный трактат Беккариа[64] и две немецкие in-quarto[65]: «Die Vorbedacht» Карла Кёнигсмарка, изданную в 1880 году в Лейпциге, «Kriminalistische Abhandlung» Франца Доппельштраусса, выпущенную в 1905 году в Штутгарте, а также подержанный том в переплете из свиной кожи – знаменитый труд «De Cœde» гуманиста Петруса Бенедиктуса.

Два словаря, жадно пролистанные Розиной, перевели эти названия так: «Предумышленность», «Трактат по криминалистике» и «Об убийстве».

Режина тем временем пыталась выдвинуть ящик стола. Розина, несмотря на доверие, которое ей внушала сообщница, воспользовалась этим для того, чтобы скрыть свое замешательство, и с облегчением осознала, что названия этих книг ничего не сказали служанке.

Поддавшийся наконец ящик содержал лишь анатомические дощечки, картинки с описанием массажных процедур, руки (из гипсокартона) без кожи, показывающие в натуральном виде мышцы, вены и нервы, руки-скелеты, косточки которых приводились в движение пружинами, как у Гийома, руководство по хиромантии, небольшую резиновую печать с цифрой «7» и прилагавшуюся к этой печати штемпельную подушку, наконец, многочисленные тщательно сложенные газеты.

На всех этих газетах стояли одни и те же даты – 17 и 18 декабря. В них приводился подробный рассказ о монжеронской катастрофе, произошедшей в ночь с 16-го на 17-е число.

Словом, в ящике имелся лишь один подозрительный предмет: печать с цифрой 7.

Числа «десять» и «семь» определенно что-то в этой тайне значили.

Число семь – с древних времен наделялось символическим смыслом, но Розина знала о нем лишь это и не видела, на что оно могло указывать в этом деле.

К тому же ее мысли постоянно перескакивали с одного на другое. С момента обнаружения книг она пребывала во власти страха. Она уже не сомневалась, что Стефен находится в конце некоего медленного процесса, который мало-помалу подталкивает его к совершению какого-то преступления. Над этим трудилась неизвестная оккультная сила. Он был уже готов подчиниться воле своего преследователя и намеревался пролить ту кровь, которую ему приказывали пролить ДЕСЯТЬ «инфракрасных» бандитов. Он собирался убить!

Но кого?

Самого себя, не так ли?

В силу своей доброты и порядочности он не мог причинить вреда кому-то другому. Но он был не в силах ослушаться таинственных указаний, и потому кровь, которую он прольет, будет его собственной кровью! Розине и не нужно было других тому доказательств, помимо слез, которые она