Читать книгу "За стенами собачьего музея - Джонатан Кэрролл"

Заложив книгу указательным пальцем и захлопнув ее, я дал себе клятву: какое бы здание мне не пришлось проектировать для султана Сару, оно вместит в себя все, что мне удастся узнать о его стране, о народе, о культуре. Разумеется, под проектом будет красоваться подпись Радклиффа, но в отличие от всех предыдущих моих работ, здесь эта подпись будет совсем крошечной и в самом низу. Может быть, чтобы отыскать ее даже придется воспользоваться увеличительным стеклом. Я снова вспомнил тех загадочных людей на дороге посреди пустыни. Сделай же для них что-нибудь. Сделай нечто такое, чтобы они могли и дальше стоять там, но уже с чувством удовлетворения в душе.

Полет до Вены оказался довольно забавным и прошел практически без приключений. Вот только заталкивать Кумпола в его клетку тюрьму пришлось аж трем грузчикам, и им явно пришлось совсем не по душе то, что пока они возились с ним, он то и дело портил воздух. Ах, какая зловонная месть!

Далее, султан пожелал, чтобы из Вены мы на его личном самолете отправились в Зальцбург, а уже оттуда машина должна была доставить нас в Целль-ам-Зее, но мы с Фанни единодушно решили, что лучше проведем пару дней в Вене, а потом самостоятельно доберемся до его владения в горах поездом.

Фанни не знала, но на самом деле у меня была еще одна причина ненадолго задержаться в австрийской столице. В Вене жил человек, который оставался с Венаском до самой кончины последнего. Этого человека звали Уокер Истерлинг, и мне очень хотелось узнать от него о последних днях жизни старика. В свое время имен-но Истерлинг позвонил мне из больницы в Санта-Бар-баре и сообщил о том, что у Венаска был удар и теперь он лежит в коме. Но, когда мы с Сидни примчались туда среди ночи, я был слишком расстроен, чтобы подробно и спокойно расспрашивать о подробностях.

Человек обычно склонен заранее мысленно представлять себе место, где он никогда раньше не бывал, и прикидывать, на что оно может быть похоже. Хотя образы, созданные моим воображением, редко соответствовали действительности, мне всегда бывало интересно, насколько в своих догадках я окажусь далек от истины. В данном случае, Вена, по Радклиффу, должна была оказаться «городом из путеводителя», этакой комбинацией музея под открытым небом и уютного винного погребка.

Бывают «города из путеводителя» и «живые города». Последние можно посещать, имея при себе лишь бумажник и карту, но после нескольких дней прогулок по городу, трапез и ночлегов начинаешь «въезжать»; чувствовать и понимать его своеобразие и величие без всяких гидов или экскурсий с посещением достопримечательностей. Таковы, например, Лондон, Венеция, Афины.

В свою очередь, «города из путеводителя» крайне суровы и требовательны — досужим бездельникам в них делать нечего. Чтобы как следует узнать такой город, вы просто непременно должны кое-что испытать на себе: пройтись по такой-то улице, насладиться благоуханием такого-то сада, побывать в таком-то соборе (см. страницу 82 путеводителя). Посмотреть работы Микеланджело, побывать в доме Моцарта, увидеть шпагу Наполеона. Самые расхожие слова здесь это «неотъемлемый», «экстравагантный» и «трагичный». Кроме того, перед отъездом вам предстоит выдержать выпускной экзамен. Вопросы есть?

Первое, что меня удивило в Вене, так это встретивший нас за зоной таможенного контроля все тот же улыбчивый шофер, который отвозил нас в аэропорт в Лос-Анджелесе. То ли у нас случилось «дежа вю», то ли у него здесь имелся брат-близнец.

Он подхватил наш багаж, с трудом выволок его на улицу и, поставив на край тротуара, знаком дал нам понять, что сейчас подгонит машину. После этого, улыбнувшись особенно широко, он рысцой бросился к расположенной в нескольких сотнях футов от здания аэропорта стоянке.

— Похоже, в Сару таких ребят штампуют пачками. Фанни тем временем принюхивалась, как хорошая охотничья собака.

— Чем это тут пахнет? Никак не могу понять.

Над нами простиралось чистое голубое небо, было солнечно и прохладно. Где-то вверху с ревом пронесся удаляющийся самолет.

— Похоже на запах травы. Как будто недавно косили лужайку.

— Точно! Довольно странно. Когда, интересно, ты последний раз бывал в аэропорту, где бы пахло травой?

В город мы мчались по типичному соединяющему аэропорт с городом шоссе, вот только здесь оно отличалось от прочих тем, что с обеих сторон было обсажено зеленью, а через некоторое время стал виден Дунайский канал. И только когда мы миновали, один за другим, дорожные указатели с надписями «Прага» и «Будапешт» стало ясно, насколько далеко нас занесло на восток.

Стоило нам выехать на Рингштрассе и миновать театр «Урания» Фабиани, перед нами, подобно прекрасному серому вееру, наконец раскрылся город.

— Какой он чистый!

— Ты только посмотри на эти конные экипажи.

— Ой, Гарри, да это же Венская Опера!

Шофер оказался достаточно сообразительным и, перед тем как высадить нас у отеля, устроил нам небольшую ознакомительную поездку по городу. Само собой, мы не понимали ни слова из того, что он говорил, но, тем не менее, парень то и дело указывал рукой в правильных направлениях, и нам даже удалось впервые бросить взгляд на дом Фрейда.

Вена производила впечатление чистенького, ухоженного и чопорного коммунистического городка в западных оборочках: магазины, полные товаров, чуть ли не каждая вторая машина — «мерседес», хорошо одетые женщины… Город, населенный подозрительными ко всем посторонним людьми, умеющими хранить свои секреты. Откуда же я мог узнать все это за какие-то полчаса? Конечно, не мог, но, гуляя в этот вечер с Фанни по улицам, я понял очень многое. После девяти часов вечера в центре города было пусто и тихо. Даже пьяные старались не очень-то орать, зато и найти открытый бар, чтобы выпить, оказалось настоящей проблемой. Когда же мы, наконец, нашли один, оказалось, что сидящие в нем люди просто лучатся добродушием, как будто желая запастись им впрок, перед тем как снова оказаться на этих суровых улицах.

В первый день пребывания в новом городе со мной частенько случались всякие примечательные события, и Вена тоже не стала исключением. По совету нашего лос-анжелесского знакомого мы отыскали венгерский ресторанчик, где, по его словам, царила совершенно экзотическая атмосфера и подавали превосходный гуляш.

Ресторан оказался крохотной, всего на восемь столиков, забегаловкой с двухсотфунтовой, похожей на борца-сумоиста официанткой. Мы уселись за столик и заказали несколько каких-то блюд из меню с невероятно странно звучащими названиями. Еще когда мы входили, я обратил внимание на то, что ресторан закрывается в десять вечера и, поскольку мы оказались там приблизительно в девять тридцать, в зале сидело всего несколько посетителей. Один из них был довольно потертого вида стариком, который неторопливо ел, одновременно читая газету на кириллице. К тому времени, как нам принесли заказ, кроме него и нас в зальчике не осталось вообще никого.

Закончив трапезу, старик сделал какой-то знак официантке. Похоже, потребовал счет. Вместо того, чтобы сразу подойти к нему, она отправилась к буфету и, выдвинув ящик, вытащила толстую стопку паспортов. Когда она разложила их перед стариком, я, правда, стараясь, чтобы мой интерес не был слишком уж очевидным, пригляделся к ним повнимательнее и, пока он перебирал их, понял, что все они были паспортами коммунистических стран. Румыния. Болгария, Венгрия. Я под столом толкнул Фанни ногой и едва заметным кивком обратил ее внимание на происходящее.