Читать книгу "Кладбищенские истории - Борис Акунин"

— Ни единой? Вот как… А где б-бочка, в которой сидел Мэйтан?Я бы хотел на нее взглянуть.

Послушник удивился:

— Как где? Отец настоятель, конечно же, приказал ее сжечь.Разве можно было оставить в обители этот нечистый предмет?

— Место преступления затоптано, улики уничтожены, свидетелейнет, — пробормотал вице-консул по-русски и вздохнул.

Араки, покряхтев, робко произнес:

— Если вам будет угодно выслушать мое ничтожное мнение, отецМэйтан сам виноват. Как это можно, чтобы гайдзин вознамерился стать буддой?Немудрено, что Сигумо на него разгневался. Вот и вы, господин, знаете слишкоммного для иностранца — даже про то, как медитировать перед изображением Лотоса.Лучше бы вам уйти отсюда, и чем скорее, тем лучше. Сигумо где-то здесь, он всёвидит, всё слышит…

— Б-благодарю за добрый совет, — слегка поклонился Фандорин.

Наведался на пепелище, побродил по поляне. Задумчивопробормотал вслух, опять по-русски:

— Что за странная судьба. Родиться в Петербурге, закончитьУчилище п-правоведения, дослужиться до коллежского советника, а потом статьМэйтаном и насытить своей кровью японского оборотня…

Присел на корточки, поковырял землю. То же самое проделал усточной канавы, но провозился там дольше — минуты этак с три. Покачал головой,встал.

— Ладно, теперь к п-преподобному.

У порога настоятельского дома топтался детина, плечикоторого служили Эми Тэраде средством передвижения. Вице-консул вспомнил, какбесцеремонно калека обходится со своим слугой. Слов на него она не тратила:если нужно было повернуть налево, дергала за одно ухо, если направо — задругое; когда хотела остановиться, нетерпеливо молотила веером по макушке.Здоровяк сносил такое обращение самым смиренным образом. Когда он бережно усаживалсвою хозяйку в покоях Согэна, то по оплошности слишком сильно сдавил ее своимиручищами. Маленькая злюка немедленно впилась ему в запястье мелкими, острымизубками — да так, что выступила кровь. Но слуга безропотно стерпел наказание иеще рассыпался в извинениях.

Послушник Араки поднялся по ступенькам, а Фандоринзадержался подле слуги.

— Как тебя зовут?

— Кэнкити, — грубым и зычным басом ответил здоровяк.

Он был на пару дюймов выше Эраста Петровича, то естьнеобычайно высоким для туземца. Грудь — как бочка, широченные плечи, а руки схорошую оглоблю. Из-под низкого лба на гайдзина смотрели сонные, припухшиеглазки.

— Тебе, должно быть, очень много платят за твою нелегкуюслужбу? — спросил Фандорин, с любопытством разглядывая великана.

— Я получаю кров, еду и десять сэнов в неделю, — равнодушнопророкотал тот.

— Так мало? Но при твоей стати ты мог бы найти куда болеевыгодную с-службу!

Слуга молчал.

— Наверное, ты привык к своей госпоже? Привязался к ней? —не унимался заинтригованный вице-консул.

— Чего?

— Я говорю, ты, вероятно, очень любишь свою г-госпожу?

Кэнкити искренне удивился:

— Да как же ее не любить? Она такая… красивая. Она каккуколка хина-нише, которую ставят на алтарь в Праздник Девочек.

Воистину chacun a son gout[20] подумал ЭрастПетрович, поднимаясь на крыльцо.

— Отец настоятель, сударыни, я осмотрел место з-злодеяния итеперь знаю, как снять с монастыря проклятье, — объявил коллежский асессорпрямо с порога. — Я сделаю это нынче же ночью.

Преподобный Согэн поперхнулся «ведьминым кипятком» и громкозакашлялся. Эми испуганно всплеснула рукавами, а Сатоко быстро обернулась квошедшему.

Дипломат обвел всех троих веселым, уверенным взглядом иопустился на циновки.

— Задачка не из г-головоломных, — обронил он и потянулся ккувшинчику. — Вы позволите?

— Да-да, конечно. Прошу извинить! Настоятель сам налил гостюсакэ, причем не совсем удачно — на столик пролилось несколько капель.

— Мы не ослышались? Вы собираетесь прогнать из монастыряоборотня?

— Не прогнать, а п-поймать. И, уверяю вас, это будет не такуж трудно, — загадочно улыбнулся Эраст Петрович. — Как известно, оборотни имеютдве природы — призрака и человека. Вот на человека-то я и поохочусь.

Трое остальных переглянулись. Покряхтев, Согэн деликатнозаметил:

— Господин чиновник восьмого ранга, мы наслышаны о вашихвыдающихся способностях… Я знаю, что вы получили орден за расследованиеубийства министра Окубо. Известно также, что наше правительство не разобращалось к вам за советом в весьма запутанных делах, но… Но это материясовсем иного рода. Здесь вам не помогут достижения техники и ваш замечательныйум. Мы ведь имеем дело не с заговорщиком и не с убийцей, а с Сигумо.

Последнее слово настоятель произнес совсем тихо — такимзловещим шепотом, что у малютки Эми от страха задрожал подбородок.

— Раз убил — значит, убийца, — хладнокровно пожал плечамиЭраст Петрович. — А убийцу оставлять без кары нельзя. Это подрывает устоиобщества, не правда ли, святой отец?

Настоятель вздохнул, возвел очи к потолку:

— До чего же вы, люди Запада, ограниченны! Вы верите толькотому, что можно увидеть глазами и пощупать руками. Именно это и погубит вашуцивилизацию. Умоляю вас, Фандорин-сан, не шутите с нечистой силой. У вас нетдля этого ни достаточных знаний, ни подобающего оружия. Вы погибнете и темсамым навлечете на нашу обитель еще большие несчастья! И тут Сатоко тихосказала:

— Вы зря тратите время, преподобный. Я знаю господиначиновника восьмого ранга. Если он принял решение, то не отступится. Сегодняночью Сигумо будет наказан за смерть моего мужа.

Куда меньше оптимизма проявил начальник Эраста Петровича,узнав о намерении своего помощника.

— Есть три вероятности, — недовольно объявил консул,поочередно загибая костлявые остзейские пальцы. — Ты спровоцируешьдипломатический скандал на почве оскорбления туземных верований. Ты ввяжешься вуголовщину и получишь удар ножом. Ты ничего не добьешься и лишь выставишь себя,а заодно и Российскую империю, на посмешище перед всем Сеттльментом. Ни один изтрех вариантов мне не нравится.

— Существует еще ч-четвертый. Я поймаю убийцу.

— Стало быть, три к одному? — уточнил Вебер, заядлый игрокна скачках. — Идет. Триста против ста? Только ставку внеси заранее. На случай,если не вернешься.

Эраст Петрович выложил на стол сто серебряных мексиканскихдолларов, консул — триста. Пари было скреплено рукопожатием, и Фандоринотправился готовиться к ночной эскападе.

Поразмыслив, он пришел к выводу, что для встречи с японскимоборотнем будет уместней одеться по-туземному. В гардеробе у коллежскогоасессора имелось два японских наряда: белое кимоно с ткаными гербами (подарокпринца императорской крови за консультацию в одном щекотливом деле) и черныйоблегающий наряд, какие носят синоби, мастера из клана профессиональныхшпионов. Надев этот костюм да еще прикрыв лицо черной маской, в темнотестановишься почти невидимым.