Читать книгу "Кладбищенские истории - Борис Акунин"

У Внезапной Смерти узкие глаза, желтоватая кожа и косичка намакушке; она одета в латаное кимоно, в руке у нее бритвенно-острый меч излучшей в мире стали. Нападает она без предупреждения. Вдруг ощущаешь холодок поспине — ив тот же миг на тебя обрушивается серия молниеносных, кромсающих накуски ударов.

«Правая рука обнаружена на некотором расстоянии, она ещесжимает уздечку пони. Одна сторона лица отсутствует, нос срезан, подбородокрассечен, голова почти отделена от туловища. Левая рука держится на лоскутекожи, елевом боку глубокая рана, достигающая самого сердца. Все разрезы ровныеи аккуратные, что лишний раз доказывает, насколько смертоносным оружиемявляется японская катана в руках искусного фехтовальщика. Виновник ужасногозлодеяния так и остался неустановленным».

Это свидетельство очевидца, который описывает местопреступления, совершенного 14 октября 1863 года, когда неизвестный ронин(бродячий самурай) зарубил двадцатилетнего Анри Камю, сублейтенанта Третьегозуавского полка. Офицерик ни в чем перед ронином не провинился, просто слишкомдалеко отъехал от европейского Сеттльмента и слишком редко оглядывался назад.Неизвестный убийца подобным образом проявил патриотизм — не желал, чтобы«красноволосый дьявол» топтал своими сапожищами священную землю страны Ямато.

Бедного зуава собрали по частям и закопали на Гайдзин-боти,которое к тому времени уже успело принять изрядное количество жертв самурайскойксенофобии.

Не знаю, можно ли считать поводом для гордости то, чтопервыми постояльцами кладбища стали русские.

27 июля 6 года Эры Спокойного Правления (1859), вскоре послеоткрытия Иокогамского порта, молоденький мичман Роман Мофет с клипера «Аскольд»был отправлен на берег за провизией в сопровождении двух матросов. Напалиронины — как обычно, без предупреждения. Мофета и матроса Соколова уложили наместе, второй матрос сумел убежать. Российский представитель граф Муравьевпотребовал разыскать убийц, уволить местного губернатора и похоронить убитыхдостойным образом.

Ронинов не нашли, но губернатора уволили, а над могилойвозвели помпезный памятник с колоннами и диковинным куполом луковкой, нестолько русского, сколько мусульманского контура. С этого захоронения,собственно, и началось Гайдзин-боти — через два года вокруг набралось столькомогил, что пришлось официально учредить специальное кладбище для иностранцев.На протяжении всех 60-х годов девятнадцатого века катана Внезапной Смертипоставляла сюда новых обитателей: голландцев, британцев, американцев, дажекитайцев, имевших неосторожность одеваться по-западному.

Самый знаменитый из зарубленных гайдзинов — английскийкоммерсант Ричардсон, похороненный на 22-м участке. Этот пал жертвойсобственного любопытства. В сопровождении двух приятелей он катался вокрестностях города и вздумал пялиться на сацумского князя, который возвращалсяиз столицы в свою Кагосиму, сопровождаемый многочисленной свитой. Оскорбленныенаглостью варвара самураи схватились за мечи. Ричардсон был убит, двоеостальных, которым тоже изрядно досталось, сумели ускакать.

Памятник двум зарубленным голландским капитанам

Британская эскадра предприняла масштабную акцию возмездия:разбомбила Кагосиму и истребовала астрономическую компенсацию; виновныхсамураев заставили сделать харакири. Это, так сказать, большая история,предназначенная для учебников. Но меня куда больше впечатлил факт, кажется,никого кроме меня не заинтересовавший.

Оба спутника злополучного Ричардсона — Маршалл и Кларк —похоронены здесь же, неподалеку. И пережили они своего исторического знакомцасовсем ненадолго. Неизвестно, отчего они умерли — от лихорадки (когда-то вокругИокогамы было много болот), от несвежей рыбы или от падения с лошади, но и имне суждено было вернуться в Англию, их тоже прибрала Внезапная Смерть.

На Гайдзин-боти щедро представлены все ее разновидности:кораблекрушения, пожары, перевернувшиеся коляски и, конечно, апофеоз росё-фудзё— Великое Землетрясение 1923 года, не только существенно увеличившее населениекладбища, но и подведшее черту под первым этапом его истории.

Впрочем, и помимо призрака лихой смерти, до сих порвитающего над гаидзинскими могилами, на кладбище много чудно'го. Это местовключено во все туристические путеводители по Иокогаме, но я ни разу невстречал там посетителей — разве что на вершине холма, возле главных ворот.Встанут на обзорной площадке, пощелкают камерами (старинные могилы на фоненебоскребов — очень эффектно), а вниз, в густую тень, не идут. Назвать эту теньманящей трудно. Какая-то она нехорошая. Над мертвыми камнями там висят огромныепауки, иные размером с хорошее блюдце. Их невесомые нити тянутся от мраморныхангелов к гранитным бодхисатвам, от китайских львов к христианским крестам ишестиконечным звездам, ибо здесь все религии вперемешку.

А напоследок Гайдзин-боти загадало мне загадку, над которойя ломаю голову до сих пор.

Дело в том, что с каждым из моих кладбищ я устраиваю нечтовроде игры в шарады. Происходит это следующим образом. Во время самогопоследнего посещения, когда всё, что нужно, уже осмотрено и сфотографировано,перед тем, как распрощаться, я выбираю первую попавшуюся могилу, читаювысеченную на ней надпись и пытаюсь разгадать, что она означает применительноко мне. Обычно разгадываю, но на сей раз шарада оказалась слишком уж мудреной.

И этот еще не из крупных

Судите сами.

Я закрыл глаза и ткнул пальцем в сторону. Там было какое-тонадгробие, по виду ничего особенного. На камне темнела длиннющаяиероглифическая надпись невразумительного содержания. Я срисовал иероглифы взаписную книжку, пометил номер могилы, ее расположение (4-й участок, рядом своротами) и решил, что поразмыслю над этой головоломкой в самолете Токио —Москва, благо времени будет достаточно.

Так и поступил. Нашел по путеводителю имя покойника — «Карлоде Нембрини, ум. 1903». Прочитал краткую биографическую справку: итальянскиймаркиз, потомок мантуанских Гонзага, был влюблен в Японию, принял буддийскуюверу, на памятнике вырезано его посмертное монашеское имя «Андзюиндэндзюндзэндзиттитайкодзи».Ну и в чем message, подумал я. В том, что имечко по непроизносимости напоминаетфамилию «Чхартишвили»?

Разочарованно взглянул на соседнюю строчку брошюры — изакружилась голова.

Там было написано: «№ 41. Мидори, главная героинялитературного произведения».

Тут всё было странно: ни имени автора произведения, ниназвания, да и вообще — как можно похоронить на кладбище литературную героиню?Не прототип, учтите, а именно героиню — сюдзинко.

Но это бы еще ладно. Главная странность заключалась в том,что я как раз заканчивал писать роман, действие которого происходило в Иокогаме19 века и главную героиню которого звали Мидори! Она вполне могла бы бытьпохоронена на Гайдзин-боти.