Читать книгу "Bye-bye, baby!.. - Виктория Платова"

Он смотрит в окно.

А там, за окном, идет снег (единственный, кто можетподтвердить, что Jay-Jay действительно – Джей-Джей). И идут влюбленные, веселыеи беспечные, – пара за парой. И расхаживают кошки, которых он любит.Издали. «Издали, как и все остальное» – это были слова самого Jay-Jay. Я непридавала им значения, а они – много глубже, чем все другие слова. Они всеобъясняют. И снег, и влюбленных, и кошек, к которым не приблизиться. Закоторыми можно наблюдать лишь издали.

Видение было таким ярким, что я едва не расплакалась.

И едва подавила в себе желание броситься к компьютеру и тутже настрочить письмо Jay-Jay. Письмо о том, какой он милый, и как я привязаласьк нему за два года, и что лучшего друга не сыскать, и что я хотела бы видетьего. Не издали.

Впрочем, письма я так и не написала.

Слишком экспрессивное, слишком слезоточивое, оно могло бы отпугнутьJay-Jay. Вдруг Jay-Jay решит, что я каким-то образом проникла в тайну еговеликого сидения? Вдруг, сосредоточившись на эмоциях, я пропущу крохотнуюзапятую или не поставлю тире в нужном месте – Jay-Jay (та сторона его натуры,которую можно назвать лингвистической) мне этого не простит. Конечно, он неупрекнет меня, он и вовсе не заметит пропущенной запятой. Он – нет, а еголингвистическая, зарытая глубоко в подсознании ипостась – да. И когда этопроизойдет, я перестану быть прекрасной. Самой лучшей на свете.

Такая перспектива нисколько меня не устраивала.

Хотя в конечном итоге письмо все же было отправлено. Ровночерез неделю после той ночи, и прилагательное «милый» в нем тоже имелось.Только относилось оно не к Jay-Jay, а к Ларику, начало романа с которым я тогдапереживала.

Я: он поэт. Очень хороший. Он очень милый человек и оченьхороший поэт.

Jay-Jay: я нисколько в этом не сомневаюсь моя дорогая.

Я: сборник его стихов называется «Одержимость любовью».

Jay-Jay: прекрасное название. Просто прекрасное. А слово«одержимость» наверное лучшее на свете. Во всяком случае оно принадлежит к темнемногим словам которыми полностью исчерпывается человеческая натура.

В том, что я написала Jay-Jay о Ларике, не было ничегоудивительного: с кем еще делиться подобными вещами, как не с другом попереписке из прекрасного далека? Ларик был далеко не последним в списке, донего отметилось еще несколько из моих вялотекущих бойфрендов Jay-Jayтрадиционно называл их «прекрасными»). И лишь о Тимуре…

Лишь о Тимуре, который никогда не был бойфрендомЭлины-Августы-Магдалены-Флоранс, лапули, я не сказала ни слова.

Неизвестно почему.

Еще как известно!.. Забыть божество, навсегда выкинуть егоиз головы – разве не этим я пыталась заняться на протяжении всех трех лет?Разве не поэтому в моей жизни появлялись все новые и новые приятели? Они моглибы составить несколько команд по пляжному волейболу – при желании. И убожества, одиноко стоявшего на другой стороне поля, не было бы никаких шансоввзять хотя бы одну подачу, выиграть хотя бы один сет. Пусть они насуютбожеству, заставят его побегать, попотеть, ощутить собственную ничтожность –вот чего мне хотелось!

Но ничего подобного не происходило, команды по пляжномуволейболу то и дело снимались с соревнований, уходили в небытие, а божество,хоть и несколько потускневшее, оставалось.

Жаль, то Jay-Jay не играет в пляжный волейбол.

И жаль, что мусик постоянно муссирует тему Тимура. Мусикмуссирует – ну разве не прелесть?.. Определенно вкус к слову у меня имеется,тут Jay-Jay прав на все сто.

… – О чем ты только думаешь?

Мы все еще сидим в кафе, и мусик делает очередную попыткувывести меня из лабиринта воспоминаний.

– Так. Ни о чем.

– Ты думаешь о своем Анваре…

– Тимуре.

– Тимуре… Это у тебя на физиономии написано. Ты –страшная распутница, лапуля.

Распутница. Кто бы говорил!

– Ты несправедлива, мама. Ты рассуждаешь так, как будтоэто не ты увела у меня парня, а я.

– Кажется, мы обсудили эту тему полчаса назад. –Мусик недовольно поджимает губы. – Я не увела твоего парня – я спасла его…

Полчаса назад (если память мне не изменяет) она утверждалакак раз обратное; она утверждала, что спасла именно меня. Но спорить с мусикомбесполезно.

Я и не спорю.

– …я спасла его от распутницы, – продолжаетнаседать мусик. – Потому что жить с одним человеком и при этом постояннодумать о другом – самое настоящее распутство. К тому же Ларик сказал мне, чтоты еще с кем-то переписываешься по Интернету. Ищешь себе женишка. Хочешьпокинуть родину, которая тебя вскормила.

– Ничего я не ищу. Ничего я не хочу покинуть. У Ларикабольное воображение.

– Конечно, больное. – Мусик тут жесоглашается. – Он же поэт. А я так люблю поэтов. Когда-то меня дажезнакомили с поэтом Григорьевым. Тот еще был алкаш, но я его перепила.

Не совсем ясно, чьим современником был поэт Григорьев –Пушкина, Блока или ледокола «Красин», но я на всякий случай даю мусику дельныйсовет:

– Только не говори об этом Ларику, не выдавай свойистинный возраст.

– А ты думаешь – я его скрываю? Совсем не скрываю, иЛарик в курсе, и в свои пятьдесят шесть я моложе, чем ты. Я – не зануда, какнекоторые.

Под «некоторыми» подразумеваюсь я, кто же еще?

– Я сделала все, что от меня зависело, и дажебольше. – Мусик никак не хочет уняться. – Я дала тебе целых четыреимени, каждое из которых замечательно само по себе. И ты могла бы прожитьчетыре самых разных жизни, но ты не хочешь прожить и одной. Посмотри на себя,лапуля! Ты же скучная! Ты даже не пьешь.

– Зато курю.

– Без шика! Ты куришь без шика! Без куража! Без тайны!И, наверное, только потому, что этот твой Анвар…

– Тимур…

– Тимур… Как-то раз позвал тебя подымить в концекоридора. Что, права я?

Мне нечего возразить мусику. Если бы за блеклость,невыразительность и вечную неуверенность в себе давали сроки – я навернякасхлопотала бы пожизненное заключение. Лишь один человек думает по-другому –Jay-Jay. Но он знает только одну – лингвистическую – сторону моей натуры.

– А те парни, которых ты нарыла в Интернете…

– Это не совсем парни.

– Старые пидоры! – удовлетворенно констатируетмусик. – Так я и знала! Там пасутся только старые пидоры, извращенцы и тенемногие, кто пережил Перл-Харбор. Ищут себе русскую дуру-сиделку!.. Но, может,это даже и к лучшему…

– К лучшему?

– Уедешь к какому-нибудь прощелыге, из которогосыплется песок, – и будет тебе счастье. Только не забудь переписать наменя свою квартиру…