Читать книгу "Bye-bye, baby!.. - Виктория Платова"

Назвать себя интернет-зависимой означало бы сильно покривитьдушой.

Особой зависимости не существует и никогда не существовало,но мне просто необходимо знать, что в любое время я могу получить доступ насайт «Rеальные знакомства в Норвегии». В момент, когда тоска по утрате божествабыла особенно невыносимой, я вспомнила о наводке д-ра Франкенштейна и ринуласьв виртуальные фьорды. Не с целью найти потенциального спутника жизни, вовсенет. С моим счастьем мне все равно достанутся норвежские эквиваленты альфонсов,зэков и поэтов-неудачников.

Нет, особой цели не было. Я делала это ради развлечения.

Просто так.

Спорадическое забрасывание невода в Интернет даром непрошло. К концу первого года я уже вовсю переписывалась с Сигурдом изКристиансунна и Эдвардом из Кристиансанна. Затем к ним прибавились Петер-Андреаси Бьернстьерне-Мартиниус (оба из Осло). Были еще Нурдаль и Сольнес,преуспевающие бизнесмены 32-х и 33-х, как они утверждали, лет. Причем Нурдаль,нимало не смущаясь, прислал мне фотографию молодого Марлона Брандо, выдав ее засобственную. А Сольнес отделался снимком Брэда Питта.

Они меня за дуру, что ли, держат?

В качестве ответного жеста я выслала им обоим наскоросостряпанное портфолио Одри Хепберн. К портфолио прилагалось письмо,начинавшееся словами: «Дорогой Марлон/Брэд! Отправляю тебе несколько своихфоток, в том числе – в купальнике, как ты и просил. Я, конечно, не красавица…»

После этого Нурдаль и Сольнес навсегда растворились впросторах сети, но что делать с оставшимися? Они тоже присылали мне карточки, итеперь я вовсе не была уверена, что на них изображены именно Сигурд, илиЭдвард, или, мать его, Бьернстьерне-Мартиниус. И потом, все мои норвежцы былиподозрительно молоды, подозрительно богаты, подозрительно хороши собой – изачем только при наличии столь внушительных достоинств шастать по Интернету впоисках родственной души? Тем более – русской?..

Старые хрычи, думала я, старые норвежские хрычи,порносектанты, секс-туристы со стажем, сластолюбцы-маркшейдеры,извращенцы-горнорабочие, похотливые флотские отставники. Относительно честнымоказался лишь Петер-Андреас. Он написал, что ему 56 и что он арендует маленькуюквартирку на окраине Осло, собирает марки, раньше работал па буровых, а теперьвышел на пенсию; что ему всегда нравилась русская культура, и русская музыка, ив особенности – композитор Бедржих Сметана. И что он был бы несказанно рад,если бы молодая стройная russian girl до тридцати скрасила его досуг. А современем (чем черт не шутит) стала бы его женой.

Сиделкой, тут же решила я, сиделкой, милый мой, при тебе –пятидесятишестилетнем. Или, может, все-таки – шестидесятипятилетнем? случайноспутать цифры, поменять их местами – эка невидаль, с кем не бывает, а БедржихСметана вовсе не русский композитор, а чешский.

Так-то.

Петеру-Андреасу я послала фотографию бывшего американскогогоссекретаря Мадлен Олбрайт с уже традиционной припиской «я, конечно, некрасавица…», после чего наше интернет-общение увяло само собой.

А потом появился Джей-Джей.

Именно так: Jay-Jay! Я не поверила глазам, когда увидела этоимя в конце небольшого послания. В отличие от остальных (англоязычных)посланий, Jay-Jay писал на русском. Со множеством странных, но трогательныхречевых оборотов, со множеством ошибок, которые почему-то не хотелось править.

Именно так: мое врожденное чувство грамотности молчало какубитое.

Jay-Jay не требовал от меня фотографий в купальнике и безоного, он вообще не требовал фотографий и не слишком-то интересовался моейвнешностью и моим возрастом. «Мне показалось что вы печальны и выгрустите». – написал он после того, как мы обменялись первыми электроннымисообщениями. Написал не сразу, а едва ли не через неделю: «наверное сейчасвыдумаете что большинство кафе заполнено столиками за которыми все сидят поодному но это не совсем правда».

Столики в кафе.

Кое-какие мои мыслишки, и правда, относились к столикам вкафе, но, помнится, никогда так и не были озвучены. И вот теперь какой-тонорвежец…

Просто сумасшествие какое-то.

Jay-Jay очень быстро перестал быть «каким-то норвежцем». Онстал другом – неблизким, но желанным. Как-то само собой получилось, что ярассказала ему о себе. Все или почти все. Мои письма становились все длиннее,теперь они смахивали на вполне законченные рассказы, а я – на литературногоновичка, который жаждет одобрения своих опусов. И Jay-Jay не скупился напохвалу, хотя писал вдвое реже и вчетверо короче, чем я сама. Избранные местаиз нашей многомесячной переписки выглядели примерно так:

Я: у вас прекрасный русский, Джей-Джей…

Jay-Jay: совсем не такой прекрасный но мне хотелось бы овладетьим в совершенстве. Совершенство – вот чего я всегда пытаюсь добиться.

Я: вы, наверное, как-то связаны с литературой? Выпереводчик?

Jay-Jay: нет мне просто нравятся языки. Много новых языков.Я уже изучил три европейских и один африканский. Йоруба – так он называется ион прекрасен. Теперь наступило время русского и я намерен проникнуть в самыеего глубины. Вы ведь поможете мне почувствовать его?

Я: как странно… почему вы решили, что я подхожу для этойцели?

Jay-Jay: ваша визитка на сайте. Она такая безупречная.Каждая буква на месте, ни убавить ни прибавить – так ведь говорят русские? Яспециально сверялся со словарями – вы не допустили ни одной ошибки…

Я: просто у меня хорошо развито чувство врожденнойграмотности. Не знаю, как это объяснить, но когда я вижу неправильно написанноеслово, я просто заболеваю. Озноб, головная боль и все такое.

Jay-Jay: это чудесное чувство. Лучшее чувство на свете. Япотрясен. Потрясен.

«Озноб, головная боль и все такое» – я, конечнопреувеличивала. Но и Jay-Jay преувеличивал тоже. Свою зависимость от языков, вовсяком случае. Откровенная и неприкрытая, она временами казалась мнепроявлением некой плохо изученной специалистами и почти не встречающейсядушевной болезни. Но думать о том, что милый Jay-Jay испытывает какие-тотрудности с разболтавшейся психикой, мне вовсе не хотелось. Тем более что вовсем остальном – что не касалось языка или языков – он был абсолютно адекватен.Точен. Тонок. Нежен. Он был смешным и забавным, если нужно. Он мог дать совет.Мог утешить. Порой мне казалась, что, несмотря на разницу в ментальности, онпонимает меня, как никто.

Определенно, мне повезло.

Друг по переписке из прекрасного далека – разве не об этоммечтает каждая романтически настроенная девушка? Разве не об этом мечтала ясама?.. Примерно через год не слишком интенсивного, но полного мелких радостейобщения в сети выяснилось, что Jay-Jay работает корректором в крошечномиздательстве, выпускающем литературу non-fiction. Нудные многостраничныесправочники, научные статьи с массой плохо запоминающихся терминов, техническиеэнциклопедии – бедняжка Jay-Jay, и как только он справляется со всем этим?Наверное, хорошо.