Читать книгу "Bye-bye, baby!.. - Виктория Платова"

– Да. Вы не справились с работой и разочаровали меня.Как секретарь вы безнадежны.

Ну да. Безнадежна. Немецкая овчарка, ненавидящая (опять же –по умолчанию) всех остальных, ныне здравствующих сучек детородного возраста, нетак уж неправа. Я проворонила выставку культового летописца моды Сесила Битона,я положила под сукно несколько нужных овчарке приглашений и проигнорировала сдесяток важных звонков, не говоря уже о дресс-коде «ВВ». За мной также числятсягрешки поменьше, связанные с презентациями, party и премьерными показами, накоторые овчарка так и не попала.

Так тебе и надо.

Так тебе а надо, стерва, мстительно думаю я, но вслухпроизношу лишь кроткое:

– Вы не могли бы написать мне рекомендательное письмо?

– Если я напишу вам рекомендательное письмо, то вас непримут даже уборщицей на скотобойню.

Уборщица на скотобойне. Об этом стоит подумать.

Уборщица на скотобойне, способная поддержать на должномуровне беседу об анонимной, но в то же время рьяной акустике, – такойчеловеческий тип наверняка заинтересовал бы Тимура, встреться мы где-нибудь нанейтральной территории. В стылом кафе, где за столиками все сидят по одному. Наплатформе метро. В трамвайном вагоне, приспособленном для мечтаний о любви,ездит ли Тимур в трамваях? Доподлинно это неизвестно: мы ни разу не выходили изредакции вместе, у Тимура чутье на подобные вещи. Он сливается заранее, я ниразу не обнаруживала его в конце рабочего дня, сколько ни пыталась.

Я больше не увижу его.

Не обнаружу. Нигде. Кроме курилки редакции журнала «Город иночь», расположенной в конце коридора. Но с завтрашнего дня у меня не будетповода наведываться туда. Я уволена, уволена! Чертова овчарка, чертовдресс-код, чертов Сесил Битон, а может, все дело совсем не в Сесиле Битоне? А втом парне?

В нем не было ничего особенного, ничего выдающегося:обыкновенный смазливый недоумок, из тех недоумков, которые от скуки и скудостимозгов становятся стриптизерами, фотомоделями, мальчиками по вызову иохранниками в супермаркетах. Его куцые, загеленные волосенки не шли ни в какоесравнение с роскошной шевелюрой Тимура, и при этом он совсем не выгляделскромником. Напротив, человеком, кот??рый пришел сюда взять то, что емупричитается по праву.

– Мне нужен директор агентства, – сказал он,нарисовавшись прямо перед моим столом.

– Агентства?..

Я не сразу сообразила, какое агентство он имеет в виду.Должно быть, речь шла о модельном агентстве, о чем же еще? Куда податься такимсмазливым и скудоумным? – только в агентство, только на подиум. Тимуркак-то проболтался мне, что овчарка содержит еще и агентство, питомник длятаких вот никчемных человеческих типажей.

– Вообще-то здесь не агентство. Здесь находитсяредакция журнала… – начала было я, но тут же заткнулась.

В дверях своего кабинета стояло Первое Лицо. Стояло инеотрывно пялилось на парня. Парень тоже воззрился на него. Мизансцена была таеще, а через долю секунды на физиономиях обоих возникло вполне определенноевыражение.

Как бы нам перепихнуться да позабористей – легкопрочитывалось во взглядах. Подобные, сконцентрированные до последнейвозможности взгляды я видела лишь в кино (преимущественно французском) и дажепредставить не могла, что столкнусь с ними в жизни. И вот, пожалуйста, -

столкнулась.

Надо бы побыстрее слинять отсюда, помнится, подумала я,слинять куда-нибудь подальше: в курилку, в Финляндию, в ближайший ларек, гдеторгуют шавермой, но курилка все-таки предпочтительнее. Я бы и отправилась вкурилку, если бы не знала, что Тимура там нет. Точно нет. Потому и осталась засвоим столом – совершенно зря, как оказалось впоследствии.

Ведь им хотелось перепихнуться, прямо здесь, не сходи сместа, в крайнем случае – едва захлопнув за собой дверь кабинета, а стены здесьтонкие, и к тому же я проявила свою обычную несообразительность.Нерасторопность, полное непонимание ситуации. Итог неутешителен:

я уволена и больше не увижу свое божество.

И Сесил Битон здесь ни при чем.

* * *

Я и правда больше не видела Тимура.

Все три года, прошедшие после Города. После Ночи.

Поначалу боль от потери того, кто никогда мне непринадлежал, была достаточно сильной. Поначалу я даже не могла спать, потом –могла, но часто просыпалась: от недостатка воздуха, от свинцовой тяжести вгруди, да и собственный рот казался мне забитым волосами божества. Со временемболь прошла, осталось лишь стойкая идиосинкразия на свадебные платья самыхразных фасонов, на альтернативную и не очень музыку, а уборщицей на скотобойнюя так и не устроилась.

Впрочем, во всем этом были и положительные моменты:воссоединение с темно-вишневой ликерной бумагой для самокруток, например.Теперь я могла запросто купить ее, а заодно и мелко нарезанный табак на выбор:ванильный, шоколадный или original без отдушек. Теперь я сама, без помощимашинки, крутила такие безупречные, лишенные малейшего изъяна сигареты, чтовпору было организовывать мастер-класс. И плевать мне было на мусикиныстрашилки, в которых я загибалась от рака легких.

– Не мешало бы тебе составить завещание, лапуля, –не раз говорила она во время наших посиделок в кафе на Австрийской. – Ствоими темпами курения ты и до ближайших олимпийских игр не доживешь.

– Летних или зимних?.. – уточняла я. – И начье имя мне его составлять?

– На мое, лапуля, на мое. Или есть еще кандидаты?

– Кандидатов нет, но и тебе не стоит раскатыватьгубу. – В этом месте я обычно осеняла мусика клубами ароматическогодыма. – Квартиру ты не получишь. Отдам ее муниципалитету.

– И это ты говоришь мне после того, как я родила тебя вмуках? Неблагодарное чудовище, – вздыхала мусик. И отправлялась к стойкеза очередной порцией слабоалкогольного коктейля.

Насчет кандидатов я слегка подвирала: кандидаты были всегда.Они болтались где-то на линии горизонта, и я в любую минуту могла приблизитьсяк ним, выбрать подходящего и ввести его под своды академической двушки. Именноэто я и проделывала время от времени: приближалась к их флотилии с закрытымиглазами, хватала первого попавшегося и волокла на буксире в тихую петроградскуюзаводь. Прекрасно осознавая, что в конечном итоге кандидат окажется альфонсом,бывшим зэком или безработным поэтом-неудачником.

Ничего общего с Jay-Jay Johanson.

Не говоря уже о божестве.

Все мои квелые романы и романчики длились не дольшемесяца-двух, после чего я с легким сердцем отправляла кандидата в отставку исосредотачивалась на работе в очередном издании. Корректор, младший редактор,технический секретарь, не обремененный проблемой дресс-кода, и снова корректор– этапами большого пути это не назовешь. Зато никаких хлопот, никакихтреволнений, никакой упавшей до ноля самооценки, а чувство врожденнойграмотности всегда позволит мне держаться на плаву. Правда, однажды мнепредложили должность корреспондента с перспективой роста. И я всерьезраздумывала над этим предложением, но только до тех пор, пока не узнала, что вофисе потенциального работодателя (микроскопической газетенки «TV + Glamour»)отсутствует выделенная линия Интернета.