Читать книгу "Истоки первой мировой войны - Джеймс Джолл"

существовать с потерей смысла в ней»[107].

Французы увидели в улучшении отношений между Британией и Германией знак того, что союз Британии и Франции ненадежен. Австрия в конкретной ситуации на юго-востоке Европы в 1912–1913 гг. почувствовала, что ее союз с Германией не сможет дать ей той поддержки, на которую она рассчитывает. Кидерлен-Вехтер, министр иностранных дел Германии, заметил в октябре 1912 г., что пришло время подтвердить руководящую роль в союзе и предотвратить «переход лидерства в политике от Берлина к Вене, как ошибочно вообразил себе Аеренталь»[108]. Для Австрии это означало, что два государства могли рассчитывать на обычную помощь только в особом случае. Хотя Германия и оказала Австрии дипломатическую поддержку во время кризиса по некоторым вопросам, балканские конфликты не разрослись в войну в Европе, потому что Германия была не готова поддержать своего союзника в конфликте против Сербии. В то же время Россия, чья дипломатия не смогла остановить Вторую Балканскую войну, в которой сербы и болгары воевали друг против друга, была более обеспокоена грядущей опасностью из Константинополя, чем поддержкой Сербии. В этих условиях дипломатия Грея оказалась успешной, так как ни одно из великих государств не хотело войны. В конце девятнадцатого века в Европе царило согласие.

Балканский кризис показал, что формальные союзы не гарантировали поддержки и объединения во всех ситуациях. Постоянной проблемой двойственного союза оставалось то, что созданный для того, чтобы «справляться с непредвиденными обстоятельствами войны, он должен был удовлетворять интересы монархий и вести ежедневно дипломатию мира»[109]. Осенью 1913 г. стало ясно, что и франкороссийский союз также не давал гарантии общей поддержки России Францией. В октябре 1913 г. Германия по просьбе турецкого правительства послала военную миссию во главе с генералом Лиманом фон Зандерсом для модернизации армии Турции после ее поражения от Балканской лиги, и Зандере был назначен командующим войсками в Константинополе. Россия сразу выразила протест, подчеркивая, что посылка миссии явилась открыто враждебным действием, и обратилась к Франции и Британии за дипломатической поддержкой против Германии. Британия, которая уже послала своего адмирала в Константинополь командовать оттоманским флотом, не имела желания оказывать давление и склоняла Германию и Россию к компромиссу.

Франция оказалась в еще более затруднительном положении. Пуанкаре во время Балканского кризиса вновь подтвердил лояльность Франции к союзу с Россией и надеялся как президент республики оказывать более жесткий контроль над внешней политикой, чем его предшественники. Он намеревался в своей политике в основном опираться на союз с Россией, исходя из концепции: если между Россией и Германией начнется война, у Франции появится возможность вернуть области Эльзас и Лотарингию. В то же время он проявлял интерес к Балканам сильнее, чем другие политики, и рассчитывал расширять там экономическое влияние Франции. Он заявил Извольскому (хотя позже отрицал это) сразу перед началом первой мировой войны: «Если конфликт с Австрией приведет к тому, что Германия вмешается, Франция выполнит свои обещания»[110]. Франция, даже если не будет атакована Германией, в войну вступит на стороне России. Во время истории с миссией Зандерса французское правительство вело себя очень осторожно, хотя и вновь подтвердив приверженность союзу и намерение поддержать Россию в ее требованиях компенсации от Турции, фактически поставило свои действия в зависимость от поведения Британии. К этому времени Франция и Британия обеспокоились, что они не знали, каковы на самом деле намерения России, и как далеко собиралась идти Россия в своих претензиях к Константинополю, и поэтому неохотно поддерживали ее. Еще раз великие державы решили, что в этой ситуации не следует начинать войну. Даже российские министры разделяли это мнение.

К началу 1914 г. союзническая система в Европе находилась в беспорядке. Австрия и Россия чувствовали, что в недавнем кризисе на Балканах и соответственно в Константинополе не получили дипломатической поддержки от своих союзников, на которую они имели право рассчитывать. Положение Италии оставалось неопределенным. Вспомогательный союз между Германией, Австро-Венгрией и Румынией, впервые подписанный в 1883 г. и обновленный в 1913 г., вряд ли досуществовал бы до следующего продления из-за неоднократных жалоб на притеснения румын в венгерской провинции Трансильвания. Как и Италия, Румыния вступила в войну на стороне, противоположной своим союзникам. Британия была озабочена истинной причиной участия Франции в Антанте, которая оставалась неясной до начала августа 1914 г. Тем не менее существование системы союзов и неформальной Антанты создавало структуру, внутри которой действовала предвоенная дипломатия. Возросла вероятность того, что правительства начали соотносить свою внешнюю политику и военные планы с планами большинства стран Европы. И даже когда союзники не оказывали сразу дипломатическую поддержку, которой ожидали правительства, участники всегда надеялись, что союзники в следующий раз будут действовать более эффективно. Разочарования из-за отношения Франции к миссии Лимана фон Зандерса и по поводу британской прохладной поддержки заставили Россию попытаться упрочить союз с Францией и укрепить соглашения с Британией. Например, состоялись переговоры о взаимодействии между двумя адмиралтействами. Германия сознавала, что Австро-Венгрия была ее единственной надежной спутницей и что она должна поддержать ее любой ценой в любой ее политике, к которой придется прибегнуть австрийцам для сохранения Габсбургской монархии. Это было главной мотивацией решений Германии в июле 1914 г.

Каждая великая держава старалась установить отношения с малыми государствами. Поскольку Балканские государства показали свою способность проявлять инициативу, великие державы пытались привлечь их в свою систему союзов. Великая держава могла до некоторой степени ориентировать свою политику на нужды малого государства в обмен на дружественные отношения и держать его в своей дипломатической системе. Российское правительство помнило в июле 1914 г., что оно не поддержало Сербию в предыдущем году, хотя сербы на это надеялись. И если Россия опять не поддержит сербов, это приведет к падению престижа России на Балканах. Для правительств Европы, разделенных на два враждебных лагеря, перетягивание малых государств на свою сторону имело большое значение, и эти малые государства на какое-то время стали главными объектами дипломатии.

Существование системы союзов позволило делать предположения о том, какой будет война, если она разразится, и кто будет друзьями, а кто врагами. Эти ожидания привели к стратегическому планированию, генеральные штабы принимали решения о военных акциях в случае угрозы войны. Во время кризиса свобода действий гражданских министров была гораздо более ограниченной, чем они сами сознавали. Что до множества дипломатов, казавшихся до того участниками ритуала величественного и таинственного, который могли совершать только они, теперь это превратилось во что-то совсем другое и сменилось штабным языком дирижеров войны. Как бы ни глубоко верили министры иностранных дел и дипломаты, что они вершили внешнюю политику и что внешняя политика занимала важное место