Читать книгу "Приключения Буратино (тетралогия) - Алексей Брусницын"

на завтрак, и обеспокоенный Камиль пошёл узнать, что случилось. Он застал её в медицинском отсеке. Девушка сидела на крышке универсальной капсулы, в которой провела ночь, и прятала лицо в ладонях.

– Наденька, что случилось? – ласково спросил он.

– Я представила, что никогда не увижу папу и никого из тех, кого знала всю жизнь.

– Если ты откажешься лететь со мной, я пойму.

Она вытерла рукавом лицо и посмотрела на него красными от недавних слёз глазами.

– Камиль, а ты действительно думаешь, что вечная любовь возможна? Не надоест за тысячу лет одна и та же физиономия?

– Почему нет? Чисто теоретически. Даже когда люди думали, что бесконечная физическая жизнь невозможна, они слагали песни про вечную любовь. Представь себе: чем дальше, тем она сильнее, и уже не мыслишь себя без своей половины, и никто другой не нужен. А лицо, да и фигуру можно и поменять для разнообразия, если понадобится, я научу тебя пользоваться бьютитрансформатором.

Легран решил посвятить этот день тому, чтобы уладить все вопросы с Надеждой и иерархом, поэтому в Китай и Японию за недостающим золотом решил сам не лететь, а отправить в качестве командира Амайю. Инженер принял назначение с юношеским энтузиазмом и горячо заверил старпома в том, что оправдает оказанное доверие.

Челнок улетел, и Легран с Одинцовой отправились в Омск на турбоплане. По дороге они договорились, что Надежда поговорит с отцом сама, а потом, уже в зависимости от результата, подключится Камиль.

Старпом ждал на некогда роскошном, но ныне чрезвычайно облупленном диване в комнате через стену от кабинета иерарха. Первые полчаса было тихо. Потом стена стала пропускать звуки. Слов различить было невозможно, но интонация через кирпичи проникала. Голос Анатолия Максимовича был твёрд и, казалось, в пух и прах разносил всю аргументацию дочери, в нём преобладали басовые тона. В тоне Надежды слышались истерические нотки. Продолжалось это невыносимо долго, и предчувствие у Камиля постепенно становилось всё дурнее. А на что он рассчитывал? На одной чаше весов у Надежды – родной отец, на другой – чужак, пришелец с другой планеты, с которым она знакома всего несколько дней… В конце концов он не выдержал и решил положить конец семейной размолвке, отказавшись от своих нелепых претензий на пожизненную компанию земной принцессы.

Легран решительно вышел из комнаты, подошёл к двери кабинета, взялся было за ручку, но тут до него донеслась отчаянная тирада Надежды:

– Папа, ты же прекрасно понимаешь, что это всё сказка, на дураков рассчитанная. Они хорошие люди, добрые, но тёмные. С ними же говорить не о чем! Любого возьми из своих ближайших учеников и сделай его своим преемником. Они-то верят в это фуфло! – раздался звук, будто что-то тяжёлое хлопнулось об пол. – А я верила только в глубоком детстве.

– Не смей поступать так с дедушкиной книгой, мерзавка! – пронзительно заверещал иерарх.

Камиль на цыпочках вернулся в комнату ожидания и тихонько прикрыл за собой дверь.

Видимо, он попал на кульминацию разговора, потому что голоса за стеной становились всё тише и спокойнее, пока вовсе не перестали быть слышимы.

Ещё через полчаса дверь приоткрылась, и голос иерарха спокойно произнёс:

– Господин Легран, прошу пройти ко мне в кабинет.

Надежда стояла у окна, отвернув лицо в сторону улицы. Одинцов прошёл к горящему камину и развёл руками, предлагая выбрать любое из двух кресел, как во время их первой встречи. Его взгляд из-под насупленных бровей был холоден и суров. Даже чугунный Бахус над очагом, казалось, утратил свой задор и лупил зенки, подсвеченные пламенем, на пришельца с вызовом.

Легран уселся в ближайшее к нему кресло. К этому моменту он был уверен, что его карты биты. Ему было горько и стыдно. Иерарх садиться не стал и, как будто издеваясь, заговорил не сразу:

– Надо было нажимать на красную кнопку, как только вы появились.

Камиль смолчал обречённо.

– Что ты сделал с ней за эти дни? Как сумел так быстро запудрить мозги? – в голосе иерарха проскочила искра отчаяния, которая лишь зашипела, упав на пепелище надежды в душе Камиля.

Иерарх прошёлся по кабинету. Камиль следил за ним затаив дыхание. Тот остановился за спиной у дочери.

– Самый последний, резюмирующий всё вышеизложенное постулат этой великой книги, – Анатолий Максимович направил указующий перст на фолиант, несколько криво лежащий на его рабочем столе, гласит: «Не пытайся покинуть Омск!» Это каждый здесь всасывает с молоком матери! Какое счастье, Надежда, что твоя мать не видит, как её дочь плюёт на всё святое, что только можно…

– Не надо так, папа, – всхлипнула девушка.

Анатолий Максимович рассеянно, как будто желая утешить, поднёс руку к её голове. Но тут же одёрнул.

– Однако первый постулат «Последнего Завета» звучит так: «Конечное человеческое существование смысла не имеет». И он, как это ни странно, объединяет вашу науку и нашу религию… Есть решения, которые люди, ответственные за судьбу своего народа, должны принимать быстро… Суровые решения… Насколько это возможно, объективные и справедливые. Даже идя вопреки позывам отцовского сердца.

Он подошёл к свободному креслу и наконец уселся в него. Поднял глаза к потолку, как будто моля о совете.

Повисла тяжёлая пауза. Надежда повернулась к отцу. Бледная, с красными глазами – бедняжка, возможно, в жизни столько не плакала, как в этот день. Легран вцепился в подлокотники и тоже готов был молиться, чтобы эта пытка поскорее закончилась. Уже даже с любым результатом.

– Благословляю вас на все четыре стороны, – наконец промолвил иерарх.

Надежда кинулась к нему, упала на колени и принялась осыпать поцелуями и орошать слезами его руку.

– Спасибо-спасибо! Папочка, ты лучший!

Растерянный старпом не верил своему счастью, он уже был готов поступить так же, как она, но удержался. Встал и склонил голову.

Анатолий Максимович тоже поднялся. Поднял с пола дочь и соединил её и Камиля руки.

Потом, когда они остались одни за столом, изрядно пьяный иерарх говорил старпому со слезой в голосе:

– Кроме того, что я потерял единственную дочь, так я ещё и предал свой народ. Днём я воспитывал из Наденьки свою преемницу, а ночью молился, чтобы её минула чаша сия. И господь услышал меня за каким-то чёртом и прислал тебя. Надеюсь, ты сможешь дать ей лучшую судьбу, чем та, что была уготована ей здесь. И только попробуй её обидеть! Ты знаешь: красная кнопка у меня всегда под рукой.

Они сидели вдвоём. Измождённая переживаниями этого дня, Надежда ушла спать в свою комнату.

– Не надо кнопку. Анатолий Максимович, а что вы имеете в виду…