Читать книгу "Илиада - Гомер"

«Вспомни, подобный богам Ахиллес, об отце твоем милом!

Так же, как я, стоит на пороге он старости скорбной.

Может быть, в этот же час соседи, его окруживши,

Войском теснят, и спасти его некому в этом несчастье.

Знает, однако, по крайней он мере и слышит, что жив ты,

Радуясь этому сердцем, надеждой всегда преисполнен

Милого сына увидеть пришедшим домой из-под Трои.

Я ж, бесконечно несчастный, сынов народил превосходных

В Трое широкой, — и в жизни из них никого не осталось!

Я пятьдесят их имел при нашествии войска ахейцев,

И девятнадцать из них — от одной материнской утробы.

Жены другие мои остальных мне родили в чертогах.

Многим из них свирепый Apec уж расслабил колени.

Кто же единственный был и единственный Трои защитник,

Тот был недавно тобою убит, защищая отчизну, —

Гектор. И ради него прихожу к кораблям я ахейским

Выкупить тело его, и несу неисчислимый выкуп.

Сжалься, Пелид, надо мною, яви уваженье к бессмертным,

Вспомни отца твоего! Я жалости больше достоин!

Делаю то я, на что ни один не решился бы смертный:

Руки убийцы моих сыновей я к губам прижимаю!»

Плакать тогда об отце захотелось Пелееву сыну.

За руку взяв, от себя старика отодвинул он тихо.

Плакали оба они. Припавши к ногам Ахиллеса,

Плакал о сыне Приам, о Гекторе мужеубийце.

Плакал Пелид об отце о своем, и еще о Патрокле.

Стоны обоих и плач по всему разносилися дому.

После того как слезами Пелид богоравный упился,

В сердце ж и в членах его уж исчезло желание плакать,

С кресла стремительно встал он и за руку поднял Приама,

Тронутый белой его бородой и седой головою,

И, обратившись к нему, слова окрыленные молвил:

«О злополучный! Как много ты горестей сердцем изведал!

Как ты решился один близ ахейских судов появиться

Перед глаза человека, немало избившего в битвах

Храбрых сынов у тебя? Да, сердце твое из железа!

Ну, успокойся ж и в кресло садись! Как бы ни было грустно,

Горести наши оставим покоиться скрытыми в сердце!

Мы ничему не поможем и самым неистовым плачем.

Боги такую уж долю назначили смертным бессчастным, —

В горестях жизнь проводить. Лишь сами они беспечальны.

Глиняных два кувшина есть в зевсовом доме великом,

Полны даров, — счастливых один, а другой — несчастливых.

Смертный, кому их, смешавши, дает молневержец Кронион,

В жизни своей переменно то горе находит, то радость.

Тот же, кому только беды он даст, — поношения терпит,

Бешеный голод его по земле божественной гонит,

Всюду он бродит, не чтимый никем, ни людьми, ни богами.

Так и с Пелеем: дарами осыпали светлыми боги

С юности самой его; выдавался меж всеми людьми он

Счастьем, богатством; владыкою был он мужей мирмидонских.

Смертный, в супруги себе получил от богов он богиню.

Но и ему приложил злополучие бог: не имеет

В доме своем он потомков, кто был бы наследником царства.

Сын у него лишь один, краткожизненный; даже и нынче

Старости я не покою его. Далеко от отчизны

Здесь я сижу, и тебя и твоих сыновей огорчая.

Также и ты, как я слышал, старик, благоденствовал прежде:

Сколько к северу Лесбос вмещает, обитель Макара,

В сторону — Фригия, также и весь Геллеспонт беспредельный,

Окрест везде, говорят, ты богатством блистал и сынами.

Но, как беду навели на тебя небожители-боги,

Вечно вокруг Илиона сраженья и мужеубийства.

Так овладей же собой, без конца не круши себя скорбью.

Пользы не много тебе от печали по сыне убитом.

Мертвый не встанет; скорей тебя новое горе постигнет».

Старец Приам боговидный на это ответил Пелиду:

«Нет, я не сяду, любимец Зевеса, покудова Гектор

В ставке лежит, погребенью не преданный. Выдай скорее,

Чтобы глазами своими его я увидел. А сам ты

Выкуп прими привезенный. И пусть тебе будет на радость

Он, как вернешься в отчизну, за то, что меня пощадил ты,

Жизнь мне оставил и видеть позволил сияние солнца».

Грозно взглянув на Приама, сказал Ахиллес быстроногий:

«Не раздражай меня нынче, старик! Ведь и так уж решил я

Гектора выдать тебе. От Зевеса ко мне приходила

Вестницей мать, что меня родила, дочь старца морского.

Но и тебя, — хорошо я, Приам, это знаю, не скроешь! —

Но и тебя к кораблям нашим кто-то привел из бессмертных.

Ибо никто б из людей не посмел, даже юноша пылкий,

В стан ахейский войти: от стражи он скрыться не смог бы,

Да и засов нелегко б отодвинул на наших воротах.

Будет тебе еще больше страдающий дух волновать мне!

Как бы тебе здесь, старик, хоть ты — и просящий защиты,

Не отказал я в пощаде, нарушивши зевсову волю!»

Так он сказал. Испугался старик и послушал приказа.

Сын же Пелеев из ставки, как лев, устремился наружу,

Но не один; поспешили за ним и товарищей двое, —

Автомедонт благородный и Алким, которых меж всеми

После Патрокла убитого чтил Ахиллес наиболе.

Быстро они от ярма лошадей отвязали и мулов,

Вестника старца Приама ввели в ахиллесову ставку,

В кресло его усадили, с повозки ж красивоколесной,

Неисчислимую плату за голову Гектора сняли.

Две лишь оставили мантии с вытканным тонко хитоном,

С тем чтобы тело одетым домой отпустить от Пелида.

Он же, позвавши рабынь, повелел им обмыть и умаслить

Гектора тело, но прочь отнеся, чтоб Приам не увидел.

Он опасался, чтоб гневом не вспыхнул отец огорченный,

Сына увидев, а сам он внезапно в ответ не вскипел бы

И не убил бы его, приказанье нарушивши Зевса.

Тело обмыли рабыни и маслом его умастили,

В новый одели хитон и набросили мантию сверху.

Гектора сам Ахиллес, подняв, положил на носилки;

Вместе с друзьями потом на повозку в носилках поставил.

После того зарыдал, и друга назвал, и промолвил:

«Не обижайся, Патрокл, если даже и в доме Аида

Ты вдруг узнаешь, что я многосветлого Гектора тело

Отдал отцу: не ничтожными он заплатил мне дарами.

Долю достойную я и тебе из них выделю в жертву!»

В ставку свою Ахиллес многосветлый вернулся обратно,