Читать книгу "Руки Орлака - Морис Ренар"

и паутине.

«И что вы на это скажете, шеф? Он вообще здесь или как?»

По правде говоря, я и сам уже готов был задать себе этот вопрос.

Я внимательно осмотрел дверь, чтобы проверить, не прилажено ли к ней случайно какое-нибудь автоматическое устройство. Осмотр ничего не дал: дверь была самая обычная.

Тогда что же здесь не было обычным?

Мы вернулись в первую комнату.

«Я не думаю, – сказал я, – что Штольф мог прятаться в этой комнате и улизнуть через парадную лестницу, пока мы обыскивали лабораторию. Когда вы закрыли входную дверь, Жорж?»

«Сразу же, шеф, пока вы продвигались к лаборатории. К тому же я опасался, как бы, когда мы вошли, Штольф не притаился в промежутке между стеной и открывшейся дверью, так что я все проделал очень быстро, клянусь вам! И запер дверь на ключ, а ключ сунул в карман».

И тут меня осенило.

«Вы все „проделали очень быстро“, – сказал я. – В таком случае у этой загадки может быть лишь одно решение. Давайте-ка, милейший, воспроизведем обстоятельства происшедшего!»

Я распахнул настежь дверь, что вела на лестничную площадку, и оставил чуть приоткрытой дверь лаборатории. Затем очень быстро закрыл первую и с удовлетворением увидел, что под воздействием вызванного таким образом движения воздуха дверь лаборатории закрылась сама собой – точно так же, как и несколькими минутами ранее.

Теперь во всем этом уже не было ничего невероятного. В другой день мы бы от души посмеялись, но тут так уж вышло, что Штольф оказался хитрее нас и не стал дожидаться нашего визита, и потому мы чувствовали себя слишком разочарованными для того, чтобы смеяться над столь простой и, однако же, столь полной иллюзией.

1937

Mors et Vita[138]

Мы обсуждали – Жером и ваш покорный слуга – одно старое дело о бандитизме, которое комиссару довелось расследовать и о котором он, по дружбе, рассказал мне когда-то во всех подробностях. Вспоминая, как Жером выступал в суде, я не преминул с удовлетворением указать на то, что судьи и адвокаты всегда относились к комиссару с глубочайшим почтением. Насколько мне помнилось, никогда не было такого, чтобы кто-либо из них не отдал должное его профессионализму, благородству характера и беспристрастности.

Жером лишь покачал головой, продемонстрировав со всех сторон свою седую бородку.

– Однажды, – сказал он, – пусть и не мое слово, но точность моих наблюдений, а может, верность моей памяти все же были поставлены под сомнение. Сейчас я расскажу вам, как так вышло и почему. Но на сей раз не ждите от меня истории, интерес которой заключается в какой-нибудь преступной или полицейской диковинке. Речь идет о совершенно другом; речь идет об одной из тех непостижимых загадок, которые вызывают улыбку у людей недоверчивых, но других погружают в бездны сомнений. Одному лишь Богу известно, так ли хорошо я знаком со Смертью, которую встречал в самых ужасных, порой самых необычных обличьях? Так вот, как-то раз она показала мне лицо столь таинственное, что мне – да и другим тоже – пришлось все пересмотреть, во всем усомниться. Да, во всем, что я знал о жизни и смерти. Во всем, что люди, как им кажется, знают об этой огромной и непостижимой загадке!

Один из моих шефов попросил меня, в качестве личной услуги, съездить в суассонский замок Арвуа и поговорить там с его владельцем, господином Бернаром Эланкуром, об угрозах, поступавших ему каждый день с анонимными письмами. С такой просьбой к моему шефу обратился не сам мсье Бернар Эланкур, а его жена, которая, случайно узнав про эти многочисленные угрозы, сразу же сильно по этому поводу встревожилась.

Мсье Эланкур сам встретил меня на суассонском вокзале, за рулем спортивного четырехместного автомобиля. В машине нас было двое. Он усадил меня рядом с собой, говоря, как ему приятно принимать меня и как глубоко вместе с тем он сожалеет, что меня побеспокоили по столь пустячному делу, с которым он бы и сам, вне всякого сомнения, разобрался. Ответственность за навязанную мне тяжкую повинность несла, по его словам, супруга, но мог ли он не уступить ее настойчивым просьбам?

Мсье Эланкур был высокий, на вид еще довольно молодой, очень веселый, чрезвычайно любезный, с лицом, выражавшим все признаки ума, доброты и искренности, – короче, наисимпатичнейший человек, причем самого благородного происхождения.

Таким было мое первое впечатление. Оно лишь упрочилось. Не переставая внимательно следить за дорогой и прекрасно выполняя функции шофера, мсье Эланкур завел со мной разговор, который подтвердил мои впечатления, так что моя симпатия к нему стала еще глубже. Да вы и сами знаете, что встречаются люди, о которых можно почти сразу составить мнение, поскольку они есть сама ясность, – иногда для этого бывает достаточно всего пары-тройки произнесенных ими фраз.

Стояла чудесная погода. Весна уже близилась к концу. Мы быстро мчались через поля и леса по ровным дорогам, то поднимавшимся на длинные склоны, то спускавшимся с них. «Длинными» они, конечно, представляются только пешеходу, ибо автомобиль моего хозяина проносился по ним за считаные секунды, и двадцать километров, отделявшие Суассон от его владения, мы преодолели всего минут за пятнадцать.

Владение Арвуа состояло из замка и довольно большой фермы, и везде в нем царили процветание, порядок и красота. Мсье Бернар Эланкур, дворянин-фермер, судя по всему, до сих пор жил тут вполне счастливой жизнью с женой и дочерью. Они поджидали нас у парадной лестницы, и я тотчас же заметил, что всех троих связывали самые нежные отношения. Марианне, дочери Эланкура, на вид было лет семнадцать; ее мать, как принято у нас говорить, казалась ее старшей сестрой.

Меня встретили так радостно, что я даже немного смутился. Мы прибыли в замок к завтраку и лишь после трапезы, с удовольствием потягивая кофе, заговорили об анонимных письмах, угрозах, наконец, обо всем том, что показалось мне вполне характерным началом шантажа. Мсье Эланкур и обе женщины снабдили меня информацией, которая могла быть полезной. Мы спокойно, с методичностью и тщательностью, рассмотрели различные стороны этого злоключения, которое, повторюсь, представляет в данном случае лишь второстепенный интерес, – я бы и вовсе не стал о нем упоминать, если бы меня к этому не принуждал сам ход повествования.

Обсудив проблему во всех деталях, уже ближе к полудню мы вчетвером отправились погулять по лугам, в тени деревьев, вдоль пастбищ и берегов пруда. Мадам Эланкур, приободренная моим присутствием, казалось, забыла свои недавние страхи. Мсье Эланкур с