Читать книгу "Эшафот забвения - Виктория Платова"

Марго нравилась всем. Еще больше всем нравился особнякнефтяного магната. Реквизит, привезенный с большими предосторожностями состудии, заиграл в реальных стенах реального дома совершенно новыми красками. Иу всех появилась уверенность, что все сложится хорошо. Она продержалась ровнодва дня.

В день, когда убили Марго, на съемки приехала ЛеночкаГанькевич.

С тех пор как Братны выгнал ее, Леночка никогда непоявлялась в группе открыто. Она с кем-то встречалась в долгих коридорах“Мосфильма”, жалко сидела в буфете, поджидая дядю Федора, с которым быладружна, или техника Садыкова, с которым иногда спала под водку и хорошуюзакусь. Теперь же ее появление здесь можно было считать вызовом.

Она довольно легко преодолела редуты внешнего охранения (яподозревала, что каждому из охранников она пообещала себя в качествеутешительного приза). Братны был слишком увлечен съемкой, чтобы бросить все ивыгнать Леночку с площадки, а она сразу же нашла меня. Некоторое время мы молчанаблюдали за съемками и за Марго.

– Мне нужно поговорить с тобой, – шепнула она, – нужнообъясниться…

– Да. – Сердце у меня упало: я надеялась, что Леночканапрочь забыла о моем к ней визите.

Стараясь не привлекать ничьего внимания, мы удалились сосъемочной площадки.

– Хочешь выпить? – деловито предложила мне Леночка,заранее предполагая мой отрицательный ответ.

– Нет, ты же знаешь…

– Как хочешь. А я, пожалуй, хлебну. – Она достала изсумки бутылку “Баккарди” и приложилась прямо к горлышку. – За новую актрису.Она действительно хороша, вот только я думала, что она выглядит чуть старше…

– Ты много пьешь, – сказала я, ненавидя себя заменторский тон.

– Да. Я много пью и много трахаюсь, и вообще много насебя беру… Я хочу извиниться за тот вечер.

– Что ты, ничего страшного не произошло, – фальшивосказала я, и Леночка сразу же уловила фальшь в моем голосе.

– Я наговорила тебе глупостей.

– Разве?

– Я наговорила тебе глупостей, я помню это… Смутно, нопомню…

– Ничего страшного ты не сказала.

– Если можешь, забудь все то, что я тебе говорила.

– Да я и не пыталась запомнить, – сфальшивила я.

– Ну что ж, тогда ладно, – видно было, что Леночка неповерила ни одному моему слову, – заезжай ко мне как-нибудь…

– Как-нибудь заеду, – сказала я, прекрасно зная, чтоникогда больше не появлюсь в ее доме.

– У тебя неплохая фигура, – Леночка заискивающепосмотрела мне в глаза, – очень универсальная. Поверь мне, я знаю в этом толк…Я ведь модельер. Говорили – очень хороший модельер… Я бы хотела, чтобы тычто-нибудь выбрала для себя. Мне было бы приятно.

Наверное, мне тоже было бы приятно. На секунду прикрывглаза, я вспомнила модели Леночки, которые видела в тот вечер, – восхитительносовершенные линии, восхитительно небрежные складки, платья, созданные длялюбви, платья, созданные для того, чтобы их нежно надевали и яростно скрывали,– как эта молодая, так тонко чувствующая женщина могла попасться в ловушкубезумия?

В комнату заглянул техник Садыков и, увидев Леночку,по-свойски подмигнул ей и просемафорил тупым заросшим подбородком:“Заболталась, старуха, пора и ноги позадирать слегонца”.

– Жарко здесь у вас, – сказала Леночка и тотчас жескинула дубленку, оставшись в облегающем черном платье.

– Да вроде не очень.

– Где здесь у вас туалет?

– Направо по коридору.

Направо по коридору. Но ты пойдешь в другую сторону, гдетебя встретит техник Садыков, только для того, чтобы тупо отодрать в пустойдетской, где через месяц-другой поставят кроватки для двухлетнихдевочек-близнецов, дочек нефтяного магната. И забьют углы мягкими игрушками… Тыбудешь заниматься этим и каждую минуту, каждую секунду знать, что совсем рядомсовсем равнодушный к тебе Братны снимает совсем ненужное тебе кино. А мы стобой неплохо поговорили, ты ждала от меня каких-то слов, которые я так и несказала…

Мне стало так тошно, что я взяла бутылку “Баккарди” и сделалакрупный глоток. И только потом, повернув голову, увидела в раскрытой сумочкеГанькевич краешек фотографии.

Еще не достав ее, я знала, что это за фотография.

И все-таки заставила себя вытащить фотографию из сумки.

Марго.

Я знала эти фотографии из серии “Актеры Советского кино”. Ихсобирала маленькая девочка в маленьком южном городе. Ей очень хотелось, чтобы унее были волосы артистки Анастасии Вертинской и чтобы артистка Светлана Томавышла замуж за актера Олега Видова. Она даже поместила их вместе на однойстранице альбома.

А вот фотографии Марго она так и не купила…

– Роешься в чужих сумках? – услышала я голос Леночки ивздрогнула.

– Иногда. Откуда у тебя эта фотография?

– Из альбома. Я в детстве собирала актеров. А ты?

– Зачем ты ее принесла? – Я сбилась на тон следователяпо особо важным делам и тут же пожалела об этом.

– А тебе какое дело? – тут же ощерилась Леночка. – Хочувзять у нее автограф.

– Верится с трудом.

– У тебя есть свои предположения?

– Кое-какие.

Мы стояли друг против друга.

– Какие же, интересно?

– Не стоит этого делать.

– Чего – этого? – с вызовом спросила Леночка.

– Ты знаешь. – Я боялась произнести вслух то, что ужедавно сказала про себя.

– Не знаю.

– Знаешь. Он все равно снимет свое кино.

– Посмотрим. – Леночка олицетворяла ледяноеспокойствие.

– Зачем ты принесла фотографию?

– Я же сказала тебе. Хочу взять у нее автограф. Онашикарная сука, никуда от этого не деться. Возьму автограф и успокоюсь на этом.

– Неужели успокоишься? – иронически спросила я.

– Я уже успокоилась. То, что я говорила тебе тогда, –это просто ложь. Сентиментальное вранье.

В комнату снова заглянул Садыков. Теперь его заросшийподбородок выглядел еще более тупым, а глаза нездорово блестели. Должно быть,снова дернул косяк у Вована Трапезникова.

– Ленуся, прелесть моя! Мы тебя с Темкой ждем-ждем, ужеи наклычники приготовили, а она здесь прохлаждается. Трубы зовут. Иерихонские,между прочим. И хорошо надраенные.

– Уже иду. Пока, Ева. Рада была тебя увидеть.

Леночка демонстративно вытащила у меня из рук фотографию,подхватила дубленку, сумку и “Баккарди” и вышла.