Читать книгу "Тьерри Анри: одинокий на вершине - Филипп Оклер"

Накануне этого далекого от убедительности упражнения Тьерри совершил гротескный визит в Елисейский дворец, чтобы встретиться с президентом Саркози. Последний был настолько «озабочен» происходящим в Южной Африке, что сократил время своего пребывания на саммите с премьер-министром России Владимиром Путиным в Москве, чтобы дать понять, что главе французской республики не до шуток. Футболиста увезли в президентской машине на Елисейские Поля прямо с трапа самолета в Ле Бурже, после того как он позвонил преемнику Де Голля из Южной Африки, ну, или по крайней мере нам так сказали. Невероятно: это что же получается, некто, пинающий мяч, может вот так запросто позвонить человеку, ответственному за весь французский ядерный арсенал? Или Анри (или его советники) подумал, что это неплохая идея? Или сам Саркози, одержимый пиаром политик, полагал, что для того, чтобы оставаться «на одной волне» со своими разочарованными избирателями, ему необходимо принять у себя в кабинете звездного футболиста Франции? Более чем ста представителям общественных организаций, ожидавшим встречи с президентом в тот назначенный час (11.00, 24 июня), указали на дверь, чтобы освободить время для бывшего капитана сборной, их попросили вместо этого удовлетвориться обществом министра иностранных дел. По вполне понятным причинам, цитируя Ричарда Томпсона, они отправились «заниматься делами где-нибудь еще»[126]. Что сказали друг другу Анри и Саркози, никогда не предавалось огласке, несмотря на гласность вокруг их кризисных заявлений. Камеры допущены не были. Никакие стенограммы того, что должно было быть сказано во время этого увлекательного разговора, в прессу не передавались. Создали специальную парламентскую комиссию, чтобы разобраться с тем, что привело сборную Франции к такому вопиющему позорному провалу в Южной Африке. Смешно, но она заработала. Правда же, Франция пережила нервный срыв.

* * *

Я не поехал на мундиаль в надежде, что мне удастся немного отдохнуть от самого длинного сезона на моей памяти. А произошло следующее: поскольку я был одним из немногих контактов британских СМИ с французскими, оставленными в Лондоне, я провел вторую половину июня в попытках найти ответы на одни и те же вопросы: что на самом деле произошло? И почему? Но никто толком и не мог знать, что на самом деле произошло. Малуда с этим согласился, когда мы встретились с ним в Лондоне вместе с семью читателями «Франс футбол» пять месяцев после коллапса в Найсне. В этой истории, должно быть, у каждого из участников своя правда. События с эффектом Расемона[127], только здесь участников насчитывалось не три, а целая футбольная команда, технический персонал сборной, официальные лица Федерации футбола… мы можем добавить сюда еще сотни журналистов и миллионы фанатов, наблюдавших за тем, как разворачивается пантомима в прямом эфире. Вингер «Челси» вышел из всей этой истории если и не благоухающий розами, то по крайней мере вам не хотелось зажать нос от «вони», чего нельзя сказать, например, о Франке Рибери. Как только он покинул Южную Африку, а возможно, даже и когда он еще находился там, Флоран подверг себя жесточайшему examen de conscience (фр. «следствие совести») и признал себя виновным по каждому пункту. Он никогда не искал оправданий тому, что сделал, менее всего для себя самого; он публично покаялся, ответил на все задаваемые ему вопросы (в том числе и от своей собственной матери, которая была шокирована поведением сына) с готовностью, искренно и откровенно, что явно контрастировало с выбранной Анри оборонительной позицией. В итоге когда Лоран Блан унаследовал позицию Раймона Доменека, то Малуда стал считаться по праву кандидатом на позицию лидера в команде, показав себя человеком, обладающим моральной прямотой, тем, кому можно доверить помощь в восстановлении национальной сборной. А Тьерри? Тьерри распяли. Вот выдержка из редакционной статьи, открывшей октябрьский выпуск журнала Соу Фут (So Foot) в 2010 году, свидетельствующая о том, что Найсна ни забыта, ни прощена.

После патетического окончания своей карьеры в синем (рука Иуды, автобус позора, визит к Сарко на правах левретки) Тьерри Анри думал, что он может опять стать девственником, сослав себя в Нью-Йорк. Загулы с Тони Паркером и Спайком Ли и выбор того места в той «истории футбола», что так для него дорога – как Бест, Кройф и Пеле до него, он собирался изнасиловать американцев. Но на настоящий момент – это «фиаско». И даже более того! Он покупает себе трехэтажный пентхаус в центре Сохо и татам! – перед нами долбаный нувориш, в сверкающих побрякушках, порочный и избалованный, кто на поле мог бы бегать и получше, и так далее и тому подобное. За небольшую квартирку стоимостью в семь миллиардов франков КФА[128], не более того. Но уж точно Тити находится под пристальным вниманием прессы. Стоимость переоцененной на рынке карьеры? Разве мог Анри, футболист-политик, расчетливый и циничный, стать жертвой лживого проклятия? Сейчас он живет в том же квартале, где когда-то жил покойный Хит Леджер[129].

«Соу Фут», если вдруг вы удивляетесь, отнюдь не фэнзин[130] клуба ненависти Анри Тьерри, но вполне себе глянцевый журнал, продающийся лучше других журналов о футболе во Франции. Отвратительный грязный тон этого обвинения в адрес самого продуктивного нападающего страны имеет отношение к идиосинкразическому подходу данного журнала к тематике футбола, этакий гонзоизм[131] новой волны, лелеющий «мавериков»[132] и стреляющий без предупреждения в тех, кого подозревают в обхаживании истеблишмента. Но эта цитата также показывает, пусть и в чрезмерной манере, как низко упали акции Анри, подобно тому как снизилась рыночная стоимость BP после взрыва нефтяной платформы Deepwater Horizon. Тьерри стало очень легко ненавидеть, почти так же, как его трудно было любить. Целью публикации в «Соу Фут» были не столько провокация и шок, сколько желание попасть в мстительный тон своих читателей. Нагнетая эмоции подобным возмутительным образом, они заявляют о себе как о «лидерах, формирующих мнение», хотя на самом деле это издание следует за массами, а не наоборот.