Читать книгу "Эшафот забвения - Виктория Платова"

Пилюлю подслащивал лишь отборочный комитет Каннскогофестиваля, который слал в Госкино факсы с подтверждением заинтересованности вучастии фильма Братны в конкурсном показе.

Скандал вокруг Братны приобрел затяжной характер, но с новойсилой вспыхнул тогда, когда из Праги приехала вновь утвержденнаяисполнительница главной роли – известная в прошлом актриса. Совсем недавно ейпришлось пережить такую же газетную травлю, и именно поэтому она уехалаработать в Чехию. В одном из серьезных чешских киножурналов она прочла новыйсценарий Братны и Новотоцкой. И именно поэтому послала факс в Москву. Ейхотелось сыграть эту роль.

Я знала историю этой актрисы. И я знала ее не из газет, которыемогли извратить все, что угодно.

Я поняла это, как только актриса появилась в съемочнойгруппе и воспрявший духом, а потому особенно привлекательный Братны представилее.

Это была Марго.

Та самая культовая актриса, которую я уже видела когда-тоиз-за полуприкрытой дверцы шкафа в одном из московских особняков. Я былазнакома с молодым актером, любившим ее. Вместе мы участвовали в одной изопераций Кости Лапицкого. Тогда ему не повезло, тогда ему не хватило жалкихнескольких секунд, чтобы спастись, – именно потому, что он слишком любил Марго.И был вынужден на ее глазах убить человека, которого полюбила она сама.

Та самая Марго… Ничуть не изменившаяся, с тем же трагическимсломом бровей, с теми же тяжелыми серебряными перстнями на пальцах, с той жегорькой складкой у рта. С теми же властными глазами, с той же седеющей головой,– ей по-прежнему не приходит в голову закрашивать седину. Когда я увидела еепервый раз, она показалась мне красивой. Теперь же я нашла ее ослепительной.

Та самая Марго.

В день, когда убили Олега Куликова, ей было сорок девять.Сейчас ей пятьдесят.

Слишком молода для роли в фильме Братны, меланхоличноподумала я, у Анджея совсем крыша поехала. Невозможно играть увядание,невозможно играть беспомощное ожидание смерти с таким полным жизни, таким ещене прожитым лицом. Ей ничего не будет стоить заставить своего партнеравлюбиться без памяти, вместо того чтобы обворовывать и методично изводить ее, –ау, Братны, как же твоя концепция?

Та самая Марго.

Почему именно она? Почему я все время встречаю людей,которых уже знала когда-то, почему они появляются в моей нынешней жизни инапоминают обо всех прошлых жизнях сразу?

Я пыталась найти ответ и так и не могла его найти. Когда-тодавно, еще во ВГИКе, Иван рассказал мне странную теорию о том, что все знакомысо всеми через пять человек. То есть – пятый, встреченный тобой, обязательнознает кое-что о тебе.

Я тоже знала кое-что о Марго.

Я знала это от Олега Куликова, молодого актера, которыйбоготворил ее; я знала, что она пережила трагическую любовь, что она многокурит, что складывает свои серебряные перстни в пепельницы, чтобы их легче былонайти, – это были его слова, и я хорошо запомнила их… Я даже могла бы нежношантажировать Марго этими только ей одной принадлежащими привычками. Я могла бымногое порассказать ей о самом Олеге, о том, почему он стал убийцей, и эторазрушило бы его образ ревнивого романтика.

Бойтесь пятых по счету в своей жизни, тупо подумала я,вспомнив сейчас теорию Ивана. Не исключено, что они знают о вас такое, что вамсамим хотелось бы забыть.

Я – самый идеальный вариант. Даже Лапицкий ничего не знаетобо мне до конца…

Зачем Братны пригласил ее на роль? Или он тоже не устоялперед складкой у губ и седеющими волосами?..

– Знакомьтесь, это Марго, – представил Братны актрису.Раздались громкие хлопки и одобрительное посвистывание. Марго знали все – онаникогда не пребывала в забвении, как Бергман или Александрова, она была ещеслишком молода, чтобы быть забытой.

А потом произошла совсем уж удивительная вещь – все мужчиныв группе, включая шофера Тему, вечно околачивающегося в гуще творческой массы,почтительно поцеловали ей руку. Даже Володя Чернышев смотрел на нее глазами,которыми он обычно смотрел только на Братны: смесь благоговения, преданности ивнезапно вспыхнувшей всепоглощающей страсти. И даже всегда скептичная гашишницаСветик попросила у Марго автограф.

– Идеальная женщина! – толстым басом прошептал стоящейрядом Музе Вован Трапезников.

– Угу! – мрачно ответила Муза, недолюбливающая Вованаза открытую пропаганду наркотиков и приснопамятный “героиновый лубок” – ЖенщинаXXI века. Только рост подкачал и голова не квадратная.

– Пошлая ты баба, Музон. – Зато пивной подставкой я небуду никогда…..Вот и все, завтра съемки возобновятся, уже с совершенно другойактрисой: Братны нельзя отказать в настойчивости, сейчас он пойдет напролом, онснимет фильм, чего бы этого ему ни стоило. Сейчас же к его извечному фанатизмупримешивался еще и азарт. Кто-то или что-то противостоят картине самымварварским способом, каждый раз убирая ведущую актрису. Это противостояниенужно сломить во что бы то ни стало. Возможно, Братны хотел заслониться Марго,как шитом: она была слишком известной, слишком яркой фигурой в кино. Интересно,как сейчас будут выглядеть взаимоотношения персонажей? Внесет ли Братныкоррективы или заставит Марго играть по уже предложенным правилам?

"ИЗМЕНИТЬ ПРАВИЛА – НЕ ЗНАЧИТ ИЗМЕНИТЬ ИГРУ”.

Почему этот доморощенный дурацкий афоризм с сигаретной пачкине дает мне покоя? И дело даже не в том, кто его написал. Я могу никогда не узнатьэтого или узнать слишком поздно. С чем связана “игра”, что, если она незакончится с окончанием съемок? Келли прав, убийства совершал человек,подчиняющийся только своей извращенной логике. Входит ли сам Братны в цепь егологических построений? Почему он так упорно сводит счеты именно с Братны?Почему убивают только его актрис? Может быть, все дело в сценарии? Может быть,в нем есть что-то такое, что провоцирует убийцу, толкает его на бессмысленныепреступления? Какая-нибудь случайная фраза, произнесенная героиней?Какой-нибудь с виду безобидный поворот сюжета? Нужно внимательно перечитатьсценарий еще раз, почему эта мысль до сих пор не приходила мне в голову? Я дажепочувствовала легкое покалывание в пальцах. Мне вдруг показалось, что яухватила тоненький конец ниточки, которая поможет размотать весь клубок. Почемувсе вертится вокруг того, как совершены эти убийства? Я называла ихритуальными. Лапицкий же – интеллектуальными. Не здесь ли стоит искать мотив?Сценарий тоже интеллектуален, как ни странно, но расплывшейсятетехе-сценаристке Новотоцкой нельзя отказать в утонченности.

Конечно же, сценарий. Как я не подумала об этом раньше?Лапицкого не интересует эта буря в стакане кинематографической воды, равно каки мертвые старухи: для него они недостаточно масштабны, их не имеет смыслазагонять в угол и шантажировать. Другое дело – Кравчук. Кравчук – это тотмасштаб, который может удовлетворить чье угодно самолюбие. Наша последняявстреча с Костей в кафе носила более обстоятельный характер: он позволил себеулыбнуться и взять солонку с моего стола: “Вы позволите, девушка?” Значит, ончто-то действительно нарыл, сукин сын!..