Читать книгу "Цунами - Анатолий Курчаткин"

Тут, когда было подано горячее, Сукитая, поднявшись с бокалом в руках и обводя застолье повелительно-торжественным взглядом, возвестил:

— А сейчас сюрприз! Сюрприз для всех, но сюрприз особенный. Так как большинство моих гостей — русские, то и сюрприз — с русским характером. Русское шоу! — объявил он, приветственно подняв бокал.

И Дрон, и Нелли, и Рад, и Крис, отвечая Сукитае, пригубили из бокалов, поднес ко рту бокал даже Тони, но сам Сукитая, исполнив с вином все ритуальные европейские действия, даже не поднес бокала к губам. Зубы у него были не вычищенно-белые, как у Тони, как у Эстер, хозяйки гостиницы в Чиангмае, и у того попутчика в поезде, Бобби, а естественного, слегка желтоватого цвета.

— Это не то ли русское шоу, о котором поведал австралиец на причале? — наклонившись к Раду, проговорила Нелли. Он, как и Тони, сидел на боковой стороне стола, она с краю на длинной стороне — рядом с ним.

— Ну, если мы тримальхионы, тогда то самое, — сказал Рад.

Подчиняясь повелительному жесту Сукитаи, один из стюардов поспешным шагом вышел из салона — и мгновение спустя дверь вновь распахнулась. Сначала двое в расписных белых рубахах-косоворотках внесли ударную установку. За ними появились еще двое — один с гитарой и балалайкой, другой с саксофоном на груди и продольной флейтой в руках. Эти тоже были в длинных косоворотках, но не белых, а синей и красной; у того, что в красной, поясной шнурок синий, у того, что в синей, — красный. Один из внесших ударную установку устроился за ней, другой, откинув крышку, сел за рояль. Синий остался с балалайкой в руках, красный с флейтой. Переглянувшись, красный с синим ступили на пару шагов вперед и объявили, вразнобой и с роскошным рязанским выговором:

— The best Russian stars in Thailand! Russian show! — Лучшие русские звезды в Таиланде! Русское шоу!

После чего, почти ожидаемо, оркестр грянул «Калинку». С первыми же звуками «Калинки» в дверь одна за другой выплыли три дивы, за ними — двое мачо. В отличие от музыкантов танцевальная группа была одета в интернациональном духе: блестящие цветные лифы и трусики, блестящие туфли на исполинских каблуках, колыхающиеся цветные плюмажи над головами у див, обтягивающие черные брюки и распахнутые на груди, завязанные на животе тугим узлом цветные концертные рубашки у мачо.

Предположение насчет зрительного зала и сцены оказалось верным.

Дивы с мачо энергично задефилировали в такт музыке. Останавливались, принимали эффектную позу и, замерев, стояли так несколько секунд, после чего снова принимались дефилировать — и вновь застывали живой скульптурной группой, держа на лицах улыбки высокого вдохновения. Двигались что дивы, что мачо отменно скверно, балетный класс явно видел их считанное число раз, особенно плох был один мачо — полная самодеятельность.

— Какой кошмар! — снова наклонилась к Раду Нелли.

Но когда «Калинка» закончилась, чтобы не обидеть Сукитаю, пришлось аплодировать. «WonderfuI! Wonderful! — Замечательно! Замечательно!» — обернувшись к Сукитае, повторял и повторял Дрон. Сукитая сидел с лицом, изображающим холодное безразличие, сквозь которое явственно пробивалось живое чувство горделивого довольства.

За «Калинкой» пошел полный интернационализм; музыканты играли что-то джазово-роково-блюзовое, дивы с мачо изображали что-то вроде танцев. Так продолжалось добрую четверть часа, казалось, глобализация в сфере русского шоу бесповоротно взяла верх. Но тут интернациональная цыганщина неожиданно сменилась до боли родной: по барабанным перепонкам ударили «Очи черные». Дивы, переодевшиеся в цветные черно-красные юбки, беспощадно мотая ими из стороны в сторону, переходили от одного мачо к другому. Потом образовались две пары, одна дива осталась без партнера. Сделав несколько па в одиночестве, она вдруг решительно подлетела к столу и, протянув руку, позвала Рада с собой.

Наверное, так у них, по замыслу их представления, происходило в «Дельфине». Вытаскивали кого-нибудь из зрителей в свой круг, заставляя представлять себя на месте этого зрителя других, потешая их его смущением и неловкостью. Краем глаза Рад схватил выражение недоумения на лице Сукитаи, с которым тот воззрился на диву.

Пары див с мачо расступились, предоставляя своей коллеге с Радом место в центре. Рад посмотрел на партнершу. Славянское ее лицо со слегка вздернутым носиком поверх густо и ярко наложенного грима было в бисере пота, улыбка, которую она неподвижно держала на нем, подергивала ей углы губ. Партнерша, отвечая на взгляд Рада, вперила в него свой, и они пошли вальсовым шагом, вцепившись друг в друга взглядами, казалось, крепче, чем держали друг друга руками.

— Oh, you are a perfect dancer! — О, вы отличный танцор! — произнесла дива с воодушевляюще-похвальной интонацией и все с тем же восхитительным рязанским выговором, когда они сделали несколько оборотов. В чем не было ни грамма правды — представление о себе танцоре Рад имел.

— Вы мне делаете комплимент, — сказал он по-русски. Дива ошарашенно откинулась на его руке назад, глаза у нее стали квадратными.

— Обалдеть, — проговорила она. — Соотечественник! И все остальные?

— В основном да, — подтвердил Рад.

— Олигархи? — с игривостью вопросила дива.

— Не все, — подумав прежде всего о себе, ответил Рад.

— А вы? — спросила дива.

— Вот я точно нет.

— Ага, — сказала она. — Так. А кто олигарх?

— А вы скажите, в чем вы заинтересованы.

— О! — вскинулась дива. — Мало ли какие интересы у девушек.

Раду вдруг вспомнились всякие статьи и телевизионные передачи о несчастных русских девочках, которых обещаниями золотых гор вывозят в другие страны, отбирают паспорта, и они превращаются в рабынь.

— У вас, может, с паспортом проблема, уехать отсюда не можете? — спросил он.

— Какая проблема? Куда мне уехать? — морща в недоумении лоб, ответно спросила дива.

— Может, он у вас отобран…

— А! — поняла она. — Со мной он, все в порядке. Не нужно мне никуда уезжать. Чтобы я, приехавши сюда, обратно в Россию? Просто некому жизнь украсить. Есть у вас на примете — кому? Мы бы с девочками с удовольствием.

Дива стремилась выжать из ситуации все возможное, она ковала железо, каким оно попало ей в руки, не дожидаясь, пока оно станет горячим.

— Нет, моя милая, — сказал Рад насмешливо, — тут у всех жизнь украшена. Ищи в другом месте.

Дива остановилась, резко отняла руки от Рада и подалась всем телом назад, понуждая и его отнять свою руку от ее талии.

— Хорошего понемножку, — произнесла она.

У стола Рад был встречен шквалом артиллерийского огня — словно неопознанный лазутчик, возвращавшийся из вражеского тыла.

— В штанах ничего не мешало? — с выражением сочувственной заботливости на лице осведомился Дрон.

— Рад, у вас неплохо получается, но на шведской стенке явно лучше! — Это был Тони.