Читать книгу "За далекой чертой - Бронвен Пратли"

на этом не остановилась. Ее объяли страх и злость, накопленные внутри за много лет издевательств. Крю угрожал Лотти, и потому никак нельзя было его отпускать. Если она его только ранила, мерзавец еще до них доберется, а этого нельзя допустить. Девушка снова подняла кочергу, но тут Лотти вскричала:

– Мэри, стой!

Девушка замешкалась, кочерга зависла в воздухе, но потом Мэри все же бросила прут на пол. Он упал с громким лязгом.

– Пойдем, пожалуйста! – взмолилась Лотти.

– Если он жив, то придет мстить, – возразила Мэри, тяжело дыша. Сердце бешено колотилось в груди.

Лотти молча покачала головой. Из глаз снова хлынули слезы, оставляя на перепачканной коже новые следы рядом со старыми. Глаза у нее покраснели, на лице читались усталость и отчаяние.

Мэри опустилась на корточки рядом с неподвижным телом, прижала кончики пальцев к шее садовника. Так делал полицейский в Ист-Энде в то морозное утро, когда на углу улицы один попрошайка свалился навзничь, и ей запомнился этот жест. Правда, она точно не знала, что надо искать, и второй рукой принялась одновременно щупать собственную шею.

– Кажется, пульса нет.

– Значит, он умер? – спросила Лотти.

– Может быть. Точно не знаю. – Мэри склонилась пониже и стала внимательно разглядывать лицо обидчика в поисках признаков жизни. Глаза у садовника были открыты, а на полу под шляпой стремительно растекалась кровавая лужица. Под затылком у него валялись несколько кирпичей, наскоро выложенных квадратом. Край одного из них еще сильнее вспорол рану, оставленную кочергой. Кто-то из клуба верховой езды, должно быть, побросал тут кирпичи после того, как они послужили приступкой, с помощью которой невысокие наездницы забирались в стремя. Мэри и Лотти, когда были помладше, и сами нередко пользовались таким способом. Падая, Крю ударился головой об один из кирпичей. Ровно тем местом, в которое попала Мэри.

– Надо идти, – сказала девушка, выпрямляясь. Ее замутило.

Прикрыв рот ладонью, она быстро оглядела комнатку. В углу стояла бутылка виски, которую садовник принес с собой. Он часто прятал выпивку в конюшне, чтобы нет-нет да и отхлебнуть, Мэри сама не раз видела. Она кинулась к бутылке, принесла ее к телу, влила немного жидкости Крю в рот, обрызгала ему одежду, потом бросила бутылку на пол. Стекло разлетелось на осколки, а остатки пойла пропитали сено, раскиданное рядом.

– Ты что тво…

– Тсс. Пойдем. Надо скорее возвращаться в корпус.

– Там же Ингрид!

– Пойдем, – настойчиво повторила Мэри, схватила кочергу, взяла сестру за руку, и они побежали по тропе, ведущей в деревню. У первого дома сестры перешли на шаг. У Мэри просто голова кипела от мыслей, и она отчаянно боролась с тошнотой; содержимое желудка так и норовило выплеснуться на ближайшую клумбу. Нельзя привлекать к себе внимание. Остаток дня нужно вести себя как ни в чем не бывало, а первым делом – вернуть кочергу в дом и попросить прощения у Ингрид. Если Крю мертв, их могут арестовать. Придется бежать до прихода полиции.

* * *

Ингрид в корпус так и не вернулась, и никто из девчонок не знал, где она. Мэри и Лотти и словом не обмолвились о случившемся, но весь вечер просидели как на иголках, гадая, явится ли воспитательница, придет ли Форрест с ремнем в руке.

Девочки подкрепились черствым хлебом с джемом и теплым молоком – больше ничего в доме не было. Ингрид не приготовила им ужин, и никто из взрослых к ним не заглядывал. Но обитательницы корпуса ничуть не возражали: воспитательница часто оставляла их одних. Девочки даже радовались, что можно провести вечер спокойно и никто не сделает выговор из-за громкого голоса или грязных ногтей, не отправит мыть посуду.

Они легли позже, чем полагалось, до темноты сидели в гостиной и играли в разноцветные стеклянные шарики и покер, стащив колоду карт из ящика прикроватного столика Ингрид. Когда все наконец пошли спать, Мэри и Лотти уже давно лежали под одеялом. Младшая забылась крепким сном, а старшей мешали уснуть тревожные мысли и судорожные планы, наряду с шумными играми других девочек.

Наконец в доме стало тихо. Снаружи гудели цикады, и чем сильнее Мэри сосредотачивалась на их стрекоте, тем громче он становился. Где-то ухнула сова, точно спрашивая о чем-то; проблеял ягненок, зовя маму. Но вскоре в деревне воцарились тишина и покой. Веки у Мэри стали слипаться, а дыхание замедлилось.

Вдруг дверь в коттедж распахнулась и громко хлопнула, разбудив нескольких девочек. Мэри резко села. Сердце неистово забилось. В спальню энергично зашел Форрест и включил свет.

– Мэри Робертс, вставай, – громогласно скомандовал он.

Мэри сощурилась от яркого света, потом робко слезла с кровати. Подол ночнушки упал, закрыв ей колени.

– Да, сэр?

Форрест грозно смотрел на нее, зажав под одним локтем записную книжку, а под другим – прут, которым обычно наказывал воспитанников.

– Иди-ка сюда, дитя. Я только что из оринджской больницы, ездил туда с Ингрид. Она рассказала, что это твоя вина. Бедняжка подвернула ногу, ушибла копчик и заработала себе головную боль, а все из-за твоих проказ.

– Простите, сэр, – пробормотала Мэри, сцепив руки и глядя в пол.

Другие обитательницы корпуса потирали сонные глаза или сидели натянув одеяло до подбородка и с изумлением наблюдая неожиданную сцену. Лотти прижалась к стенке, обхватив колени, и с головой спряталась под одеялом.

– Что мне твои извинения, – буркнул Форрест. – У меня выдалась жуткая ночка из-за происшествия и всего, что теперь творится. А ты только усложняешь мне жизнь. Иди сюда и вытяни руки ладонями вверх.

Мэри повиновалась, подошла ближе к директору и подняла руки.

– Происшествия? – переспросила она.

Форрест пропустил реплику мимо ушей и с силой ударил девушку розгой. От боли из глаз брызнули слезы, но Мэри понимала, что убирать руки не стоит. Ладони хоть и болели, но заживали быстро. Куда хуже, когда бьют по пятой точке: там следы неделями не проходят.

После трех быстрых ударов Форрест слегка запыхался. Щеки у директора налились красным.

– А теперь давайте-ка без фокусов. Все слышали? У меня сегодня и так забот выше крыши. Будьте паиньками.

Директор вышел, хлопнув дверью. Мэри сразу же юркнула за ним и выглянула наружу. Ночь выдалась темной. Тяжелые тучи закрывали звезды и луну. Тени окутали деревья и кусты, а в корпусах общежития не горел свет. Форрест удалился в сторону конюшни. Девушка на цыпочках двинулась следом.

– Ты куда? – шепотом спросила Лотти.

Мэри поднесла палец к губам, переступила порог, босиком спустилась с веранды и тихо пошла по тропе под покровом ночи, мимо окраинных домиков и садового сарая, мимо курятника. Обогнув его, она увидела конюшню.

Рядом с ней