Читать книгу "Дочь стеклодува - Петра Дурст-Беннинг"

– Да пусть кричит себе! Он себя позорит, не нас!

С того дня женщины пытались не обращать внимания на пьяницу, ломившегося в их двери. Порой Петеру удавалось угрозами прогнать Томаса прочь. Но только до следующей ночи.

И, словно мало им было неприятия со стороны стеклодувов, от Мари и ее сестер отвернулись и некоторые женщины. Стоило Рут или Иоганне войти в лавку, как разговоры смолкали и женщины начинали тихо перешептываться. Иногда ими руководила неприкрытая зависть, иногда – непонимание, но чаще всего страх, заставлявший женщин осуждать образ жизни сестер Штайнманн. А если это бабское предприятие будет процветать? Чего доброго, мужчины решат, что женщины сами могут о себе позаботиться!

И только одна из них, жена Карла Фляйна по прозвищу Швейцарец, незаметно отвела Рут в сторону и прошептала ей на ухо:

– В пятидесятых годах, когда у отца было воспаление легких, я тайком села на его место и начала выдувать бусины. – Щеки Софи Фляйн покраснели, словно она до сих пор стыдилась собственного поступка. – Газовый завод тогда еще не построили, пламя было не таким горячим, как теперь, но бусины у меня все же получились неплохие. Если бы я не выдувала их, мы умерли бы с голоду, все до единого! Скажи Мари, что она совершенно права в своем начинании. – Она похлопала Рут по плечу и тут же ушла, словно не хотела, чтобы их видели вместе.

Однако еще больше было тех, кто робко завидовал сестрам. И к их числу принадлежал Вильгельм Хаймер.

– Не думай, что я одобряю подобное поведение баб! – заорал он так громко, что все обернулись на него и Мари. – Но я давно понял, что ты девка умелая, – сказал он уже чуть тише и подмигнул девушке. – Пока это не сказывается на твоей работе, я готов закрыть глаза на то, чем ты занимаешься дома.

– Не воображай, что произвела впечатление на Вильгельма! – зашипела ей Ева, которая вела себя, словно ревнивая жена.

Кроме Петера к ним регулярно заходили Гризельда и ее сын, чтобы посмотреть, как продвигается заказ Вулворта. Поначалу Гризельда была настроена скептически, но затем оттаяла, увидев, что девушки все продумали до мелочей. Иногда она садилась с ними за стол и помогала разрисовывать шары, упаковывать их и складывать горкой коробки.

С каждой неделей коробок становилось все больше, их гора выросла до самого потолка. Вскоре коробки с елочными шарами заполонили весь дом, приходилось очень осторожно делать каждый шаг, чтобы на них не наткнуться.

Несмотря на враждебность, несмотря на тяжкий труд и постоянно возникающие проблемы, это было хорошее время для сестер. Они очень гордились тем, что старая мастерская Йооста снова наполнилась жизнью и они опять работают вместе.

Мари, на плечи которой лег самый тяжелый груз, ни разу не пожаловалась на то, что ей приходится трудиться по двадцать часов в день. Она обращалась с пламенем за рабочим верстаком Йооста столь естественно, словно никогда в жизни ничем иным и не занималась. Она представляла, что через несколько недель ее собственные шары будут висеть на елках в Америке, и это наполняло ее гордостью. Однако Иоганна не раз задумывалась о том, нет ли в восторге Мари некоторой одержимости, на что Петер сухо отвечал ей:

– Разве возможен восторг без одержимости?

Для Иоганны такой аврал после целого лета безделья тоже стал в некотором роде благословением. Она раскрашивала шары, доводила изделия до конца, прикрепляла на них номера и цены, упаковывала, вела списки – наконец-то она могла показать всем, на что способна! Прислушиваясь к себе, она вынуждена была признать, что в ее душе тоже взошли семена одержимости. Рут все время ходила с блаженной улыбкой на лице, и в первую очередь это было связано с тем, что почтальон все чаще стучал в их двери.

21

Гамбург, 30 августа 1892 года

Драгоценная Рут!

Надеюсь, мое письмо застало Вас в добром здравии. Конечно, Вы наверняка заняты работой, и мне даже неловко отнимать у Вас время своим письмом.

Милая Рут, Вы даже не представляете себе, как Франклин (мистер Вулворт) рад тому, что смог расширить ассортимент своих товаров с помощью Ваших шаров! Всю дорогу до Гамбурга он постоянно говорил, что с нетерпением ждет возможности увидеть блестящие шары на полках своих магазинов. Знаете, драгоценная Рут, магазины у Вулворта совсем не такие, как у других. У нас товары размещаются не на дальних полках, нет, клиенты могут брать то, что им нравится, – все лежит под рукой. Благодаря этому каждый может внимательно рассмотреть товар и выбрать то, что придется ему по душе! «Клиент – словно король», – не устает повторять Франклин. И мой работодатель, и я уверены, что Ваши елочные шары придутся по душе нашим клиентам.

Я с ужасом думаю о том, что в первом же абзаце письма не сдержал своего обещания не отнимать у Вас слишком много времени. Драгоценная Рут, это Вы вызвали у меня желание написать об этом! Мне так хочется рассказать Вам о тысячах самых разных вещей, но вот только я не знаю, с чего начать, где остановиться… И все же мне кажется, что переписка – плохая замена возможности смотреть Вам в глаза и слушать Ваши живые рассказы. Позвольте мне быть откровенным: с момента нашей встречи я все время думаю о Вас. Проведенный с Вами вечер и наше совместное путешествие очаровали меня. Вы, милая Рут, очаровали меня!

Я, человек, привыкший к числам, к трезвым расчетам, постоянно ловлю себя на мыслях о том, что Вы тоже придаете нашей встрече большее значение, нежели обыкновенным деловым переговорам. Хотя и в них есть своя прелесть: редко бывает так, чтобы их приходилось вести со столь очаровательным партнером. Кстати, мистер Вулворт сказал, что нашел Вашу манеру вести дела очень «американской». Судя по всему, в его устах это можно считать комплиментом.

Я сижу в конторе, смотрю в окно и каждый день вижу, как уплывают пароходы в сторону Нового Света. Иногда мне кажется, что гамбургский порт похож на голубятню! Через несколько недель мне тоже предстоит плавание через океан, я буду сопровождать Ваши рождественские шары и многие другие стеклянные изделия с Вашей родины в Америку. Но прежде, чем до этого дойдет дело, я хотел бы сообщить Вам, что собираюсь снова приехать в Зоннеберг, а именно 29 сентября. Поскольку 30 сентября оттуда в Гамбург отправится множество товаров, наверняка будет нелишним проследить за их погрузкой и упаковкой. Драгоценная Рут, если Вы, в свою очередь, решитесь сопровождать партию елочных шаров из Лауши в Зоннеберг, то мы будем уверены, что с товаром будут обращаться очень аккуратно и осторожно. Ведь стекло очень хрупкое, не так ли?

Надеюсь получить от Вас несколько строчек в ответ. Свой адрес в Гамбурге я Вам уже давал. Кроме того, Вы найдете его на обратной стороне конверта. Надеюсь на Ваше согласие и остаюсь

искренне Ваш

Стивен Майлз

Лауша, 9 сентября 1892 года

Милый Стивен!

Огромное спасибо за теплое письмо. Оно показалось мне просто чудесным! (Если так можно выразиться в данном случае.) Я очень рада возможности встретиться с Вами в Зоннеберге 29 сентября. Конечно же, я буду сопровождать елочные шары! Должна ведь я убедиться в том, что они не окажутся где-нибудь в придорожной канаве между Лаушей и Зоннебергом! Видите, как Вы на меня влияете? Стоило мне встретиться с Вами, и я начала вести себя как глупышка. Пишу Вам всякую ерунду. Меня извинит лишь то, что в деловой переписке я столь же неопытна, как и в переговорах!