Читать книгу "Эшафот забвения - Виктория Платова"

Я столько раз умирала – пора бы умереть окончательно.

Именно поэтому я здесь. Именно поэтому они здесь.

Вот только Митяй… Пятая колонна в хорошо отрепетированномгосударстве Кравчука, пятый элемент в моей собственной жизни. Я моглапредставить, что заставило его написать эту отчаянную записку, – могла, нобоялась этого больше всего. Неужели он вот так, с лету, ради седой стареющейженщины, с которой провел всего лишь несколько ничем не примечательных дней иодну безумную ночь, решился сломать свою жизнь? Ведь если это произойдет – у негоничего не останется. И, может статься, не останется его самого. Отступники,даже влюбленные отступники, – самая уязвимая мишень…

Бедный мой, бедный…

Я почувствовала к Митяю запоздалую и потому особенно оструюнежность. У меня даже заломило в висках и задрожал подбородок.

Беги.

Я вдруг отчетливо поняла, что останусь с ним, здесь, вмашине, что бы ни произошло.

Прошла вечность, и он вернулся.

– Ну что? – нетерпеливо спросил Сеня.

– Все в порядке.

– Двинули?

– Ага, – односложно ответил Митяй, но так и не включилзажигание. Он так и не включил его…

То, что произошло потом, за считанные мгновения объяснило ибез того ясный смысл торопливой записки Митяя. Он с ходу развернулся и заехалгаечным ключом, который до этого держал в левой, опущенной руке, прямо в переносицуБадри. Это был мощный удар, может быть, чуть смазанный, ведь Митяй не быллевшой.

Кровь Бадри брызнула мне в лицо, на затылок Сени, насиденья, на стекло… Казалось, она залила весь салон.

– Беги! – заорал мне Митяй, пока опешивший Сеня терялсекунды. – Беги!..

– Ах ты, сука! – Он все-таки обладал отменной реакцией,этот телохранитель, и, несмотря на то, что Митяй навалился на него всем телом,все-таки сумел вытащить свой пистолет.

"ЗИГ-зауэр”, я хорошо это помнила по “Мосфильму”.

– Беги! – Теперь Митяй уже хрипел, клубку тел былотесно в заляпанном кровью салоне.

Ломая ногти, я все-таки открыла дверцу и выскочила на шоссе.Но, не пробежав и десяти метров, остановилась. Морозный воздух сразу жеотрезвил меня. Что же я сделала?! Я оставила его одного, я чуть не предалачеловека, который захотел спасти мою жизнь, может быть, ценой своей…

Я бросилась обратно к машине, но пистолетный выстрел,прогремевший сквозь открытую дверцу в мою сторону, заставил меня броситься нажесткий наст обочины. Была еще пара выстрелов, видимо, Митяй и Сеня обладалиприблизительно равными возможностями и физической силой.

Мимо проносились машины, они не шли сплошным потоком, новозникали в поле моего зрения довольно часто. Сейчас ты поднимешься, сейчас тыдолжна подняться…

Рядом со мной завизжали тормоза, видимо, какой-тосентиментальный водитель заметил меня – черную на белом. Это придало мне сил, ия подняла голову, а потом и села.

В “девятке”, еще несколько секунд назад сотрясаемой борьбой,было тихо.

Митяй или Сеня?.. Кто из двоих?

Но теперь мне было все равно, теперь меня не остановил быдаже выстрел. Я рванулась было к машине, но “девятка”, замигав габаритнымиогнями и завизжав протекторами, резко взяла с места.

Через минуту она уже скрылась в надвигающихся сумерках. Яупала на колени. Господи, я вся в крови, Митяй, Митяй…

Ко мне уже подбегал водитель остановившейся машины, пожилоймужчина в коротком облезлом тулупчике. Он нагнулся надо мной и внимательнозаглянул мне в лицо. Только сейчас я заметила в его руке монтировку, отчаянныйстарик, ничего не скажешь.

– Что с вами, женщина? – с хриплым состраданием спросилон. – Вы в порядке?

Я молчала. Если бы это был Митяй, он не уехал бы, он сдал быназад, он не испугался бы остановившейся машины в зеркале заднего вида, онподобрал бы меня, расхристанную, перепачканную в крови ублюдка Бадри, чуть былоне предавшую его… Он подобрал бы меня, и вместе мы решили бы, что делать. Яуткнулась в колени и сухо зарыдала.

– Да вы вся в крови! – Старик попытался поднять меня,но я не поддавалась, цепляясь коленями за окаменевший грязный снег. –Вставайте! Вставайте же!..

– Да…

– Вставайте, я отвезу вас до ближайшего поста, вамнельзя здесь оставаться…

– Да…

– Вы не запомнили номер машины? Темнеет, а я несообразил… Вы не запомнили?

А ведь я даже не знаю номера митяевской машины. Я вообщеничего не знаю о нем. Господи ты Боже мой… Мне не хотелось думать о том, чтопроизошло в машине, может быть, Митяй жив, Сеня просто вырубил его и рванулподальше от греха и случайных свидетелей… Он наверняка жив, невозможно убитьчеловека вот так, тем более если находишься с ним в приятельских отношениях.Если работаешь в одной команде. Но ведь Митяй ни секунды не раздумывал, преждечем опустить гаечный ключ на переносицу Бадри, и эта записка, он хотел, чтобы ясосредоточилась, чтобы была готовой, чтобы не потеряла головы… Зачем только явыскочила из этой проклятой машины?.. Ведь в те несколько секунд, которые уменя были, я могла помочь ему.

– Вставайте же… Вы простудитесь. – Он все еще не уходил,этот старик.

– Да, конечно.

– Они… Они хотели изнасиловать вас? – осторожно спросилон.

Я молчала. Боль в руках заставила меня очнуться. Я здоровосодрала ногти, пока открывала проклятую дверь.

– Все в порядке, – одними губами сказала я. Господи, чегомне только стоила эта фраза!..

– Тогда идемте. У меня есть кофе в термосе… Старикпомог мне подняться и, поддерживая меня, довел до своей машины.

Старенький ушастый “Запорожец”, вот какого нежелательногосвидетеля испугался Сеня! Напряжение было столь велико, что я началаистерически хохотать. Я смеялась до тех пор, пока интеллигентный старик так жеинтеллигентно не смазал меня по щеке.

– У вас шок, женщина, – терпеливо объяснил он мне, –нужно ехать.

– Отвезите меня в Москву, – жалобно попросила я.

– Конечно, конечно… Только заедемте на ближайший пост,нужно сообщить, чтобы машину перехватили… По-моему, это была “девятка”? Или“восьмерка”? Я не очень хорошо вижу, у меня зрение минус три.

– Я не знаю.

Я впервые посмотрела на спасшего меня старика. Добродушноелицо, очки в дешевенькой пластмассовой оправе, венчик седых волос, воинственновздыбившийся над лысиной. Весь его сусальный вид плохо вязался с монтировкой вхудых пальцах.

– Спасибо вам, – запоздало сказала я, с тоской глядя всторону давно скрывшейся из вида митяевской “девятки”.