Читать книгу "Дорога запустения - Йен Макдональд"

– Бууум! – пела она, продолжая стрелять. За ней взлетели на воздух в брызгах пламени три транспортных легкача.

– Уиии! – выла она и заложила вираж, готовя «Ямагути и Джонса» к новому раунду. Радио затрещало, в ухе зашипел знакомый голос.

– Перрсссея, дорррогая, это я. Джимммм Иерррихон, помнишшшь?

– А то, помню! – крикнула она. Ее тахионные бластеры выжгли в Стальтауне две длинных дымящихся раны. Рухнули трубы, гикнулись водоводы.

– Ввважжжная инфффоррмация. Дорррога Запуссстения оккупирррована, повторяю, оккупирррована Тактичччессской Грруппой Аррмии Всссея Ззземли, повторяю, Тактичччессской Грруппой Аррмии Всссея Ззземли. Компания прроиграла, повторяю, проиграла. – От земли оторвался веер ракет и самонавелся на Персею Голодранину.

– Барабум! – сказала она, и ракеты испарились. – Проиграла?

– Да. Я говорррю ссс тобой иззз «Тррактирра» черреззз подполлльное ррадио. Пррредлагаю разззбомбить военнные цели, повторяю, военнные цели. Комммандир тут – Арррни Тенебрррия.

Она еще раз прошла над Дорогой Запустения на бреющем полете и увидела окопы и насыпи. Пролетела над утесами и увидела распятые тела и бликующие шлемы солдат на скалах. Арни Тенебрия? Здесь?

– Группа Ангелов, построиться, – приказала она.

– Молодчина, – прошипел м-р Иерихон и прервал передачу. Позади Персеи Голодраниной ангелы зеленый и синий образовали «наконечник стрелы». Молодцы ребятки. Она кратко изложила им ситуацию.

– Принято, – сказала Каллан Лефтеремидес.

– Принято, – сказал ее брат Венн.

Ангелы как один развернулись и подлетели к позициям Армии Всея Земли. Они неслись в считанных метрах над пустыней. Накрыльные тахионные бластеры кромсали заграждения, им навстречу из-за насыпей взлетели ракеты.

– Ангел зеленый, ангел зеленый, ракета на твоем… – «Феникс» модели «длинный брат», ракета класса «земля-воздух», пущенная в панике рядовым Кассандрой О. Миччини, вцепилась в Венна Лефтеремидеса и срезала у его «Ямагути и Джонса» хвост. Ангел зеленый закрутился гибельным штопором и врезался в центр нового заброшенного жилищного комплекса за железной дорогой.

Персее Голодраниной показалось, что в небе трепещет парашют. «Ну, Арни Тенебрия, держись». Она развернула нос самолета к Стальтауну и нажала гашетки.

Арни Тенебрия с восхищенным любопытством смотрела на воздушный бой из своего окна.

– Хороши. Чертовски хороши, – мурлыкала она, пока двое выживших из Летающего Цирка Голодраниной мелькали на уровне крыш и вели новую тахионную атаку на Стальтаун.

– Мэм, вам не кажется, что лучше отойти от настолько открытой позиции? – предложил Леонард Хекке.

– Конечно, нет, – сказала Арни Тенебрия. – Они не могут мне повредить. Повредить мне может только Мстительница.

В это время Мстительница Марья Кинсана наблюдала за авианалетом с Земли Кристальных Ферротропов.

– Кто бы это ни был, они очень хороши. Проверьте регистрационные номера. Я хочу знать имена пилотов.

– Разумеется. Маршал, сообщение из города, от заложников. – Альби Вессариан, раболепный прихлебала, не дурак лезть под пули, протянул ей листок с принятой передачей и поспешил выполнить приказ идентифицировать пиратские самолеты.

Марья Кинсана пробежала сообщение глазами. Темпоральное оружие? Отбросив бумажку, она вернулась к зрелищу воздушного боя в момент, когда Венн Лефтеремидес завращался, врезался в землю и взорвался.

– Ну вот, – выдохнула она. – Час пробил. Приказ наступать! – Пятнадцать секунд спустя сбили второго атакующего, и тот врезался в Базилику Серой Госпожи.

– Приказ наступать! – закричал генерал Эмилиано Мёрфи.

– Приказ наступать! – закричали майоры Ли и Уо.

– Приказ наступать! – закричали всяческие капитаны, лейтенанты и сублейтенанты.

– В атаку! – закричали сержанты и командиры отрядов, и сорок восемь длинноногих боемашин тяжеловесно шагнули к Дороге Запустения.

– Мэм, Парламентарии наступают.

Арни Тенебрия приняла известие так апатично, что Леннард Хекке решил, будто его не расслышали.

– Мэм, Парламентарии…

– Я услышала тебя, солдат. – Она продолжала брить голову, скашивая огромные лужайки волос, пока на солнце не засияла голая черепушка. Посмотрела в зеркало. Отлично. Теперь она – Пустошительница, олицетворение войны. Мстительница, бойся. Она неторопливо сказала в тихофон:

– Говорит командир. Противник бросил против нас нетрадиционную бронетехнику с тахионным вооружением. Всем отрядам: реагируйте с огромной осторожностью. Майор Дхаврам Мантонес, мы запускаем временаматыватель.

Дхаврам Мантонес вышел на связь через ухофон:

– Мэм, Темпоральное Перевертывание не прошло испытаний: мы все еще сомневаемся насчет одной переменной в уравнении – с плюсом она или с минусом.

– Я буду через три минуты. – Всей армии она сказала: – Ну, мальчики и девочки, это оно. Это война! – И приказала наступать, и позиции на периметре отозвались первыми взрывами.

Глава 62

Стрелок Джонстон М’боте был из тех неизбежных людей, чьи жизни подобны паровозам, способным двигаться только вперед и только в одном направлении. Олицетворяя предопределение, такие люди прокляты вдвойне – они не отдают себе отчета в неизбежности собственной жизни и громыхают мимо бессчетных жизней других, стоящих вдоль железной дороги и машущих гордому скорому поезду. Но эти-то стояльцы вдоль дороги точно знают, куда едет поезд. Они знают, куда ведут рельсы. Поезд живет, потому что мчится вперед безучастно и непросветленно. Потому миссис Януария М’боте в момент, когда районная акушерка преподнесла ей гадкого, мерзкого седьмого сына, поняла: что бы он ни пытался сделать или не сделать со своей жизнью, быть ему оператором второй подбрюшной турели в боемашине Парламентариев и участвовать в битве при Дороге Запустения. Миссис Януария М’боте видела, куда ведут рельсы.

Джонстон М’боте был коротышкой в детстве и остался им в юности; он был идеального размера, чтобы забраться в подбрюшную турель, свисавшую под насекомым телом боемашины аномальной тестикулой. Голова его была круглая и плоская сверху, идеальной формы для армейского шлема; нрав – мятущийся и нервический (заводится с пол-оборота, говорили армейские психологи), десять из десяти в плане пригодности; руки – длинные и тонкие, почти женственные, и ровно той формы, какая требуется для не сказать чтобы простого пульта управления огнем новехоньких тахионных приборов 27-й модели. А вот коэффициент интеллекта Джонстона М’боте был как у фонарного столба, что мешало ему устроиться на любую работу, требующую малейшего мерцания воображения. Природа создала Джонстона М’боте прирожденным оператором подбрюшной турели, и он был обречен с самого начала.

Джонстон М’боте знал обо всем этом достаточно мало. Он слишком усердно развлекался. Свернувшись эмбрионом в лязгающем, колышущемся, пропахшем маслом стальном волдыре, он всматривался через амбразуру в креняющуюся под ним пустыню и и запускал серпантины плотного пулеметного огня над прокаженной землей. Результаты радовали его необычайно. Ему не терпелось увидеть, что делается при этом с людьми. Он скосился вверх, на телемониторы на уровне глаз. Много-много красной пустыни. Ноги раскачивались, боемашина колыхалась. Стрелок Джонстон М’боте угрем вертелся в своем стальном яичке и сражался с желанием нажать на красную кнопку «огонь». Кнопка «огонь» управляла стрельбой большого тахионного бластера. Джонстона М’боте предостерегали не использовать бластер неизбирательно: тот поглощал энергию, а командир считал, что Джонстон М’боте способен нечаянно отстрелить ноги боемашины. Топ-топ, вжих-вжих. У дяди Азды одно время был верблюд, Джонстон М’боте как-то прокатился на злой скотине – очень похоже на качающуюся походку боемашины. М’боте шагал на войну в двадцатиметровых сапогах под рвущий душу Большой Свинг Гленна Миллера и его Оркестра в наушниках. Он расправил плечи и стал попеременно молотить воздух указательными пальцами: вверх-вниз, вверх-вниз; единственный танец, возможный в подбрюшной турели Боевой Машины Четвертой Модели. Если это война, думал Джонстон М’боте, ну и крута же она.