Читать книгу "Русский лабиринт - Дмитрий Дарин"

– Так и знал, что гости уже свободные места заняли, – пояснил Ветеран и подставил стул к пиршественному столу.

Платон перехватил свой стакан другой рукой и налил новому гостю.

– За нового… напомни, как твоя фамилия, Васильич? – начал Ветеран.

– Соломатины мы, – горделиво сказал Платон.

– Ну вот. За нового в этом мире Соломатина!

– Ура! – закричал Артист.

Салтычиха смахнула неожиданную слезу и тоже крикнула: ура!

Когда зашли Василина с мужем Сергеем, в комнате стало так тесно, что Платон, уступив место Василине, пересел на тахту. На столе прибавилось водки и пирогов с пыла. Их сегодня и готовила Василина, когда на кухню заглядывал Платон. По случаю удаленности Платона от стола разливал Артист.

Сергей встал с чайной чашкой в руке – свободных стаканов уже не было – и сперва прокашлялся, как делают люди, не привыкшие говорить речи.

– Ну что сказать…

– Устроены так люди, – подхватил было Артист, но Салтычиха грозным взглядом пресекла балаган.

– Что я хотел сказать… вот у нас с Васечкой двое детишек, Ленка и Петька…

– Дай им Бог здоровья, – прочувственно встряла Салтычиха, любившая чужих и потому более абстрактных детей больше, чем своих собственных, очень конкретных.

– Спасибо, Пелагея, – прижал руку к сердцу Сергей. – Ну вот, значит… двое у нас. Мы, когда имена им давали, имели в виду моего отца и Василинову мать.

– Тещу всегда надо иметь… в виду, – не выдержал Артист.

– Я – Сергей Петрович, а Петька, выходит, будет Петром Сергеевичем, – не обращая внимания, продолжил тостующий. – Ну и Лену, как Васину мать, назвали, конечно. У наших родителей, когда они узнали, счастья было – словами и не опишешь. В общем, я к чему – давайте выпьем за родителей за наших и за нас, родителей наших детей, и когда наши дети сами родителями станут, вот. Как у Платона, чтобы они нас тоже не забывали и за нас чтобы поднимали… э… свои бокалы.

– Платон, не зря говорится – любите ваших внуков, они отомстят вашим детям, усек? – прокомментировал Артист после того, как все поставили посуду.

– Злой ты все-таки, – заметил Ветеран. – Все сидят, как люди, рождение нового человека празднуют… Сразу видать, что людей не любишь.

Артист согнулся во внезапном кашле. Ветеран хотел было хлопнуть его по спине, но Артист показал рукой – не надо.

– Ой, не стоит, папаша, меня лечить, усек? Ты что, доктор? – Откашлявшись, Артист зло блеснул глазами через навернувшиеся слезы. – Меня тоже не очень-то любили, за что я любить должен? Помню, один режиссер мне как-то говорит, а я уже пробы прошел, не могу тебя, мол, утвердить, мне чуть не из ЦК по твоему поводу звонили…

– Брось, Артист, надоел, – опять нахмурилась Салтычиха.

Артист, побаивавшийся Салтычиху, умевшую разбираться даже с ОМОНом, только махнул рукой и снова разлил.

– Нет, правда, Сергей Васильевич, это же какое счастье – новый человечек в семье, родная плоть, новая душа. Ваша дочь, наверное, самый счастливый человек на земле сейчас. – Василина вся сияла, как будто это она родила. – Давайте за нее выпьем. Ее же Зинаида зовут? Вот – за Зинаиду!

– Молодец, Васька! – горячо поддержала Салтычиха. – А то эти стервецы за бабу и выпить не догадаются. Вам бы хоть раз родить попробовать, узнали бы, что почем.

– Ну, вот еще! А если бы бабы не рожали, зачем они вообще нужны? – осмелел Артист.

– Еще неизвестно, кто кому больше нужен, – припечатала Салтычиха. – Я, вона, своих одна-одинешенька воспитываю, и ничего. Так что за Зинку!

Мужики переглянулись – совсем недавно от такого «воспитания» ее детей в детдом забирали, – но без комментариев выпили за Платонову дочку.

Сергей, муж Василины, накрыл ладонью свою чашку, когда Артист разливал очередной раз.

– Мне на работу рано утром.

Василина тоже убрала стакан из-под бутылки, мол, еще есть.

– Платон, а ты чего там в стороне отмалчиваешься? – повернулась Салтычиха, стул при этом жалобно скрипнул.

– Не… я не отмалчиваюсь. Мне хорошо просто, давно так не было, – мягко улыбнулся Платон.

– И пить меньше стал, – упрекнул Артист, которому Платон свой стакан тоже не отдал, – брезгуешь, Платон?

– Я?! Да я вчера…три дня пил! – вышел из нирваны Платон и встал со стаканом. – Лей полный, ядрена-матрена!

– Другое дело, – похвалил Артист, не любивший напиваться первым.

– А в какой город-то поедешь? – спросил Ветеран.

Платон, хотя и знал, для верности достал из кармана телогрейки конверт и посмотрел на обратный адрес.

– В Рязань.

– Издалека до-ол-го… – напел по обыкновению Артист и снова зашелся в кашле.

Его седые волосы на целую минуту рассыпались над стаканом.

– Ты бы с куревом завязывал, – посоветовала Салтычиха, – туберкулез наживешь. Или еще чего хуже.

– Не каркай, женщина! – Артист, как нарочно, достал пачку «Явы». – Прям доктора кругом.

– Дай мне тоже одну, – попросил Сергей, Василинин муж.

– Ты ж не пьешь, – удивился Артист.

– Я ж не водку, а сигарету попросил. А пить-то я пью, но так…эпизодически.

– Вся жизнь – один затянувшийся эпизод, – заметил Артист, протягивая пачку. – Кури на здоровье.

– Что я – один с полным стаканом сидеть буду? – напомнил Платон.

– И то верно, – спохватился Артист. – Давайте за деда Платона.

– Чего-то вы, мужики, зачастили, – проворчала Салтычиха, но выпила со всеми.

Платон подошел к столу и взял последний пирожок.

– Ребята, закуска на исходе. Ларек работает еще?

– На меня не рассчитывайте, – сразу сказал Ветеран, – я пойду уже, притомился чего-то.

– Эх, старость – не радость, – покачал головой Артист, – скажи просто, что складываться не хочешь.

– Пустой ты человек, Артист, – нахмурился Ветеран, – ничего в тебе, кроме злобы, нету. Ты до моих лет доживи, я уж не говорю, чтоб ты с мое похлебал, не дай Бог, потом будешь разбираться – кто чего хочет, а кто чего может. Все, пошел. Спасибо за угощение, Платон.

– Человек – это звучит грустно… – Артист хотел развить, но снова поперхнулся кашлем.

– Не надо никуда бегать, у нас еще пироги есть, сейчас принесу. – Василина легко поднялась со стула и вышла вслед за Ветераном.

– Золото у тебя, а не жена, – сказал Сергею Платон, которому совсем не хотелось куда-то уходить из теплой компании, пусть даже за закуской.

Артист потянулся за Салтычихинской настойкой.

– Как сказал Сократ – усек, Платон, не Платон, а Сократ. Так вот, он сказал: женись в любом случае. Повезет – станешь счастливчиком, не повезет – станешь философом. Вот поэтому Серега – счастливчик, а мы с тобой философы. И неизвестно еще, кому лучше. За философов!