Читать книгу "На руинах Мальрока - Артем Каменистый"

Епископу я поверил сразу: в таких вопросах ему можно доверять безоглядно – опытный сиделец. Да и объяснил все очень логично, в сжатой и понятной форме. Ну что ж, выход у нас один:

– Конфидус, инквизитор еще не знает, что меня перевели. Его не было при этом. Но быстро узнает… Бежать нам отсюда надо. Срочно.

Епископ смешливо фыркнул, иронично поддакнул:

– Дан, ну разумеется. Только сильно быстро не бегите – я на своих старческих ногах могу отстать, да и колодка моя цепляться будет за все углы.

– Вам на старческие немощи жаловаться рановато. Давайте без шуток: надо бежать, причем быстрее. Не знаю как вы, а я тут подыхать не хочу.

– Дан, вы всерьез думаете, что я мечтаю умереть в этой грязи от лап церковников или их подсылов? Но как сбежишь? Я закован в колодки – их не открыть без посторонней помощи. Вы в этом деле не помощник – голыми руками не справитесь, да и цепи ко мне не пустят. Даже если чудом освободимся, то все равно не выберемся: решетка крепкая, а засов там хитрый – изнутри мы его не отодвинем никак.

– А если мы все же выберемся в коридор?

– Да вы фантазер… Ну если выберемся, то, возможно, сумеем уйти. По нему, я заметил, вглубь бадейки таскают – выливают куда-то. Под такие бадейки слив должен быть широкий, а мы с вами не толстяки – в отверстие как-нибудь пролезем. Проберемся по нему в траншею для нечистот, а уж по ней куда-нибудь да уйдем. Или нагло через двери попробуем прорваться. Мне вера не дозволяет людей калечить, а вам все можно. Там один или два тюремщика на ночь остаются – вряд ли больше. Справиться можно попробовать.

– Они с оружием, а у меня руки голые. Так что без вашей помощи не обойдусь.

– Но моя вера не позволяет…

– Господин епископ, насколько я понимаю, выше вас никого у еретиков не осталось. Такими темпами ваша паства скоро останется без пастыря и совсем падет духом. Мне кажется, настало время подумать о реформе церкви. Вашей церкви.

– Дан! Да как вы можете такое говорить! Она уже век стоит на столбах истинных догм несокрушимых, и…

– Епископ, реформа! Я сказал – реформа! Только реформа, и все! Причем первым делом надо отказаться от всего, что касается непротивления злу насилием. Вреда от этих заблуждений много – давайте будем считать, что вы уже отказались. К тому же мне помнится, что при необходимости вы очень даже хорошо умеете мечом помахать – старые навыки не позабылись.

– Дан… Будь это в старые времена, я бы и сам со стражей разделался, но сейчас…

– Если вам так противна идея реформации, давайте вы обдумаете ее в более позитивной обстановке. А сейчас, хотя бы временно, верните себя старого – нам нужен головорез, а не трясущийся святоша. Если умрете, умрет вся ваша вера – не осталось больше у иридиан лидеров. Вы последний. А вот у карающих, думаю, лидеров достаточно – додавить вашу травоядную паству хватит. Подумайте об этом. Только долго не думайте: времени у нас немного.

Конфидус, качнувшись на цепях, изменившимся голосом, будто через силу, произнес:

– Да, вы правы. Лучше взять грех на душу, чем бросить паству на произвол судьбы. Не выжить им без меня, ох не выжить… задавят попы вконец… – Затем вкрадчиво-заговорщицки добавил: – Стражники местные – народ хлипкий, парочку на себя легко возьму, а больше вряд ли в дверях окажется. По молодости я, было дело, четверых раскидал руками голыми.

– Вот и вспоминайте молодость. Срочно вспоминайте.

– Ох и дураки мы с вами оба! – воскликнул епископ. – Какие стражники?! Какие двери?! Я в колодках, вы в цепях, с ногами покалеченными! Куда вы собрались, да еще и меня своими глупостями за собой потянули?!

– Бежать я собрался, с вами вместе.

Епископ издал неопределенный звук, в котором смех, отчаяние и разочарование смешались воедино.

– Конфидус, не надо так нервничать. Да, у нас есть проблемы, и сейчас мы начнем их решать. Только не все вместе, а по одной – так гораздо эффективнее.

– Ну-ну…

– Начнем, пожалуй, с ног – это серьезная помеха нашим планам. Их надо срочно подлечить.

– Дан, не хочу вас сильно разочаровывать, но после железных сапог ноги лечатся не так быстро и не всегда. Даже если сразу оказать помощь, не каждый раз удается их сохранить. Очень часто они вонять и чернеть начинают – если бедолага сразу не умирает от дикой боли, то гниль доходит до сердца, и тогда точно конец. Спасти можно, если вовремя отрубить их хорошим ударом топора или двуручника и культи прижечь кипящим маслом. Но если даже не загниют, то зарастают очень долго, а когда зарастут, все равно человек хромым остается. Переломов много – плохо такое лечится. Некоторые косточки превращаются в труху.

– Спасибо за информацию. Дайте мне час-два – постараюсь встать на ноги.

– Это как?!

– Не мешайте. Если я буду стонать или даже кричать, не обращайте внимания. Болезненное это дело, но куда деваться…

– Не хочу даже знать, что вы удумали. Опасаюсь, что вера моя этого не одобрит.

– Эх, мне бы поесть хорошенько – сил почти не осталось. Ну да ладно… пожелайте удачи… может, и хватит…

Еретик начал поспешно молиться, причем я почти ничего не различал из его скороговорки. Что-то про грешные души, Тьму и исчадий ада, грешные тела ворующих с целью последующего изощренного разврата. И про муки адские за такие дела тоже что-то проскакивало.

Вероятно, молился о моем здравии.

Часа два адских мук мне и без молитв гарантированы. А может, и больше…

* * *

Я проделываю это уже не в первый раз. Первый вообще произошел без моего участия: раны, полученные в битве у брода, затянулись сами собой – в сознание при этом не приходил. Даже большая кровопотеря не помешала восстановиться. Одним из приятных бонусов после лечения загадочной спутанно-волокнистой хреновиной, извлеченной из тела высшего перерожденного, была улучшенная регенерация. В данном контексте лучше писать слово «регенерация» с большой буквы: она того стоит.

По обмолвкам палачей выходило, что от тех ран лишь розовые шрамы остались, а ведь меня жестоко изрубили двуручным мечом. Ногти, вырванные на четырех пальцах левой руки, уже наполовину отросли. При этом я был в сознании (к сожалению) и наблюдал процесс от самого начала. Поначалу было очень больно, но уже через пару минут боль стала вполне терпимой и вскоре бесследно исчезла. Кровь перестала сочиться еще раньше. Через час-другой кончики пальцев начали чесаться, и уже наутро я почти позабыл про увечье.

Ящерицы, отращивающие потерянные хвосты, в сравнении со мной жалкие дилетанты.

Реакцию организма запомнил во всех подробностях. Вот и сейчас она ничем не отличалась: боль быстро стихла (возникала лишь в те моменты, когда мои ноги беспокоили, волоча по земле); стопы и голени пылали жаром, начиная понемногу зудеть. Причем самое интересное, что интенсивностью этого жара я, похоже, мог управлять. Заметил это при разговоре с епископом – стоит немного сосредоточиться на своих ощущениях, и странная теплота нарастает до состояния жгучего огня. Хотя на ощупь кожа остается прохладной, то есть ощущения субъективные.