Читать книгу "На руинах Мальрока - Артем Каменистый"

– …Изменник рода человеческого, признаешь ли ты, что вступил на дорогу зла по воле своей, а не по принуждению или недомыслию глупому? Соблазн тебя обуял, жизни нечестивой, блудливой и разгульной возжелалось, оттого и свет чистый на мрак кромешный променял! Тьма тебя гложет и приятны тебе кровяные лобзания от клыков ее вонюче-слюнявых! И дорогами зла шел ты к погибели души, чужою кровью землю не жалея поливал, говоря в смрадную пустоту: «Прими меня, Тьма нечистая, – твой я теперь не по принуждению, а по желанию своему»! Иль собственную кровь при этом тоже отдавал, малой данью нечисть умасливая? Во сне глубоком шепот врага рода человеческого как весть благую принимал, оттого и просыпаться не хотел, на соломе в телеге днями отлеживаясь? С умыслом богопротивным или пустой глупостью жертвами многими погань накормил? Сознаешься ли, что без брачного ложа совокуплялся с богомерзким суккубом под покровом ночи в помещении греховном, свое тело, Богом даденное, навеки тем деянием осквернив? Сознаешься, что принял впоследствии на грудь живое сердце змеиное бабы поганой своей, предав себя Тьме? Сознаешься, что Бога отверг истинного; что плевал на церковные изваяния; что потешался над тайнами святыми; а еще питал симпатию к гадкому учению богопротивных еретиков, которые, следуя подлейшему завету богоотступника Иридия, извратили истину не единожды? Признаешься, что в тайный сговор с премерзким епископом иридианским вступил и многие души невинные погубить замыслил, в западню коварную с улыбкой лживой заманивая? Признаешься, что многими страшными карами грозился солдатам войска королевского, воспрещая им в битву со слугами зла вступать? Сознаешься, что с помощью диавола, самого страшного врага рода человеческого, оружие нечистое за одну ночь в кузнице сотворил, коим затем предательски оскопил солдата королевского из великой дали, не видя его при этом, но по наущению нечистого духа не промахнувшись?…

На последних словах не сдерживаюсь – улыбаюсь. Опять… Несмотря на ситуацию, не могу не порадоваться. Единственный позитивный вопрос – при всем моем бедственном положении лишь он не перестает радовать. Приятно знать, что не промахнулся в тот раз, действительно угодил сволочи куда мечтал. Очень удачно вышло: ведь подонкам потомство ни к чему. Не иначе как и впрямь сам Бог помог – без его вмешательства достать гада за нежные места через крепостную амбразуру непросто.

– Скалишься, зла скверное исчадие?! Водой святой оскал твой сейчас утрем, скалься – скалься! А не перестанешь скалиться – так воду ту подогреем, а то и вскипятим!

Опять водные процедуры?! Да сколько же можно!.. Эх… надо научиться контролировать свои эмоции. Зря я улыбнулся: сейчас опять начнется. Вот ведь наблюдательный гад – улыбка у меня небось едва заметна… скорее гримаса легкая; темень в этом каземате почти полная – чадящий светильник в углу помогает мало. Но все замечает…

Поток вопросов прервался, но до молитвы дело еще не дошло. Когда он начинает молиться, мое чувство юмора куда-то прячется. И обычно я при этом ору так, что уголки губ рвутся – нелегко при таких раскладах улыбаться.

Он, вполне возможно, и не злой. Возможно, глубоко в душе не желает мне ничего, кроме добра. Возможно, даже искренне считает, что спасает меня от куда более худшей участи.

Может, он в чем-то и прав, но это не мешает мне его ненавидеть.

Я давно устал отвечать на одинаковые вопросы – он не слушает ответов или не верит им. Промолчу я или в очередной раз сознаюсь во всем – ему безразлично. Он будет спрашивать вновь и вновь, перемежая допрос молитвами и кое-чем еще… очень нехорошим. Для этого нехорошего у него имеется парочка молчаливых помощников. За все время они ни слова не произнесли, если не считать перешептываний друг с другом.

Уж лучше бы они языки чесали, чем…

Ему все равно – каюсь я, ору от боли, молчу или ругаюсь на двух языках. Даже то, что один из этих языков в его мире никому не известен, ничуть его не интригует. Часами или сутками монотонным голосом, не громко и не тихо, спрашивает, спрашивает и спрашивает.

Одно и то же…

В перерывах между молитвами…

Его помыслы, если не придираться к отдельным меркантильным мелочам, благородны – он, похоже, искренне мечтает меня спасти. Но мне от этого не легче, потому что спасти он мечтает лишь душу.

На тело ему наплевать.

Неудивительно: ведь он – инквизитор.