Читать книгу "Четвёртая четверть - Инна Тронина"

Делая снимки Минковой, я скрипела зубами от ярости. Как ненавистна была мне эта сучка, разомлевшая от близости нескольких самцов! Она ездила на унаследованном от матери автомобиле и откровенно плевала на семейную трагедию. Может быть, то, что я сейчас делаю, испортит её безоблачную жизнь! Уж второму-то кавалеру — точно! Больно он смахивает на парня, описанного Щипачом-Воровским. Длинный, тощий, сутулый, с обильными веснушками на физиономии.

Губы у него именно такие, как сказал Щипач — будто поставленные торчком. Глаза парня заплыли, рыжие волосы прилипли ко лбу, ноги заплетались. Из всей компании он был самым пьяным. Поэтому пошатнулся, схватился за Минкову, нарочно сжав её грудки в своих ладонях. Чугунов опять сделал снимок, я тоже. Мы улыбнулись друг другу. Теперь их отношения вопросов не вызовут. Интересно, как они там, в квартире, разберутся? В очередь к Минковой станут? Или ещё девочек позовут?

— Тонька, отлезь! — прошипела Минкова. — Все смотрят…

Брюнет в повязке дёрнул Виолетту за руку к себе, перекинул через плечо и понёс к парадному. Виолетта визжала, хохотала и болтала ногами. Парень в повязке хоть и покачивался, но шагал горделиво, будто нёс ценный трофей. Отвратительный запах спиртного заполнил и нашу машину. Лёшка хмурился. Я готова была взвыть от омерзения и тоски. Но нужно было работать, и мы работали. Тонька. Значит. Антон Белов.

Он был тоже в широких брюках, но только полосатых и длинных, с пузырями на коленях. Туфли Белов надел цвета сухой глины. Из-под старомодной фуфайки на «молнии» выглядывала ковбойка, до половины заправленная за ремень. Сунув руки в карманы, Тонька двигался за первыми двумя. Позади него бежала белая маленькая собачка.

— Пошли, быстро! — скомандовал Чугунов, и мы оказались на улице.

Пахло тут, как в деревне, хотя вокруг виднелись одни гаражи. Битцевский парк распускался — тот самый, где катались на лыжах Наташа Логиневская и Надя Белова. Тонька очень долго доставал ключи от входной двери из кармана брюк. Он тяжело дышал и матерился. Для того чтобы вставить ключ в скважину, Тоньке пришлось опуститься на колени. Брюнет, которого они называли Шахом, так и держал Виолетту на плече, шепча ей всякие пошлости.

При слове «шах» я опять вспомнила Руслана, и всё пережитое мгновенно встало перед глазами. Прощание с больным ребёнком, молчаливый путь до аэропорта в роскошном лимузине, равнодушно-вежливая улыбка любимого до сих пор мужчины…

Наконец, Тонька справился с замком, и мы ввалились на лестницу одновременно. На нас милая компания не обратила ровным счётом никакого внимания. Они позволяли фотографировать себя во всех ракурсах. Хорошо, что их напоили на предвыборном мероприятии, иначе бы у нас с Лёшкой так гладко всё не прошло.

Но в лифт мы с Минковой и её кавалерами не полезли. Побежали вверх по лестнице, боясь не успеть. Лифт спустился на первый этаж не сразу, потом натужно полз кверху. На четвёртом этаже в кабину втиснулась бабка с маленьким внуком. Потом все долго вылезали на своём этаже, и на это ушло много времени. Получилось так, что к нужной квартире мы подошли первыми.

— Поднимемся на марш выше, — сказал Чугунов. — Специально прятаться не будем, но и светиться ни к чему.

— Обожмёмся, если что, — согласилась я.

Чугунов вздрогнул, затравленно посмотрел на меня. Но ничего не сказал. Надо — значит, надо.

Лифт наконец-то дотащился до восьмого этажа. И я поняла, что Лёшка правильно выбрал диспозицию. Компашка вывалилась на площадку, галдя и матерясь. Мы застыли, стараясь не дышать. Конечно, без прокола не обошлось. Дверей нужной квартиры мы не увидели. Для этого следовало войти в общий холл, который тоже запирался на ключ.

На всякий случай, мы сняли компанию у матово-стеклянной двери холла. Решили, что всё объясним шефу, если тот будет недоволен. По крайней мере, главное мы уже сделали. Факт близких отношений между Беловым и Минковой налицо. А уж при этих условиях Виолетта не могла не знать его брательника.

Так, Антон нажимает на кнопку звонка, чтобы попасть в холл. Кто им откроет? Наверное, бабка Виолетты. Как о безопасности своей пекутся — за стеклянными стенами ещё и решётку поставили! Но Ирину Анатольевну это всё равно не спасло.

Замок щёлкнул, и из холла высунулась женщина неопределённого возраста. Несмотря на простенькую причёску и глуповатый вид, я дала бы её лет сорок. Даже очки не добавляли её интеллигентности. Такой же возраст назвал и Щипач. Видать, вольная жизнь учит не хуже инструкторов из ФСБ. Впрочем, это могла быть и не Надежда Белова. Но почему-то мне казалось, что перед нами именно она.

— Надь, ты когда приехала-то? — еле ворочая языком, спросил Тонька.

Я знала, что Лёшка уже запечатлел Надежду, и сделала то же самое. Судя по всему, нас до сих пор не замечали.

— Ты же сказала — родительское собрание…

— Уже кончилось, — тонким нервным голосом ответила Надежда.

Я успела заметить её сиреневый, с пестринами, джемпер, узкую серую юбку. А что там было на ногах, не рассмотрела. Шумно переговариваясь о пустяках, они скрылись в холле.

Мы с Чугуновым действительно от души обнялись. Сделали даже больше, чем намечали. Озирскому не придётся добывать фото Надежды Вадимовны. Любой независимый эксперт определит, что снимки — не монтаж. И от себя, любимых, все четверо не откажутся ни при каких обстоятельствах.

Конечно, Беловы и Минкова заявят, что познакомились уже после убийства. Чтобы доказать обратное, Озирский решил подослать к ним агента с добротной легендой. И агентом этим буду я. Может быть, получится добыть кое-какую новую информация, которая их всех изобличит. Какие-нибудь общие фотки, видеозаписи я для шефа достану. А там везде стоят даты.

Это «погружение» — не чета дальневосточному. Тогда я, новичок в таких делах, попала в лапы самых настоящих гангстеров. Но ведь выжила же! А эти несчастные рэйверы мне тем более по плечу. Сыграю агитаторшу, вроде них самих, или кого-то другого. Это уже как шеф решит.

— В офис? — спросил Чугунов, когда мы с облегчением покинули провонявший перегаром подъезд.

Я молча кивнула. Едва Лёшка открыл дверцу, упала на заднее сидение. Он выбрал путь по МКАДу, и я не возражала. Так будет быстрее, а это — главное. Заодно, хоть вокруг и много машин, можно подышать воздухом с полей и лесов.

Немного отойдя от стресса, я принялась вспоминать показания Щипача-Воровского, сравнивать их со своими собственными наблюдениями. Мне нравилось хотя бы в душе быть следователем. К тому же, шеф никогда не плевал на наше мнение. Часто советовался с сотрудниками агентства, просил подбросить свежие идейки. И я старалась перед встречей с ним немного прибраться в собственной голове, чтобы не занимать там место разным хламом. Так говорил Шерлок Холмс.

Щипач принял убийц за парочку. И только потом решил, что тётка не первой свежести. Вполне возможно. Надежда худая, бёдра узкие, спина сутулая. Лицо хоть и гладкое, но поблёкшее. И дурацкая чёлочка не делает его моложе.