Читать книгу "Красный монарх: Сталин и война - Саймон Себаг-Монтефиоре"

Для испытания новой идеологической доктрины были выбраны ленинградские журналы, печатавшие произведения сатирика Михаила Зощенко, которого Сталин когда-то читал детям, и поэтессы Анны Ахматовой, чьи страстные стихи прославляли вечное достоинство и чувства людей в годы войны и репрессий.

Андрей Александрович раскрывал своими словами идеи и указания Сталина. «Прошу вас просмотреть это, – попросил Жданов Хозяина. – Годится ли для печати или что-то нужно доработать?» «Прочитал ваш доклад, – ответил Сталин красным карандашом. – На мой взгляд, он безупречен. Вы должны побыстрее его опубликовать, а потом издать отдельной книгой. Примите мои поздравления!» Правда, Сталин предложил внести мелкие изменения, отражавшие его сокровенные мысли. «Как бы закончилась Великая Отечественная война, если бы наша молодежь читала Ахматову и получала соответствующее образование? – риторически спрашивал он. – К счастью, советские молодые люди получали образование в более веселом духе и смогли победить Германию и Японию. Этот журнал помогает нашим врагам уничтожать советскую молодежь».

18 апреля 1946 года Жданов начал террор в области культуры, получивший название «ждановщина», с атаки на ленинградские литературные журналы. В августе этот литературный инквизитор отправился в Ленинград и обрушился на толстые журналы: «Бдительность ленинградцев, руководящих журналом „Звезда“, находится на очень низком уровне. На страницах этого журнала регулярно появляются произведения, отравленные злобой зоологической враждебности к советскому руководству». Он сурово осуждал Ахматову: «Не то монахиня, не то блудница, а вернее, блудница и монахиня, у которой блуд смешан с молитвой…» Затем раскритиковал ленинградских режиссеров и музыкантов. На печально известной встрече с Шостаковичем и другими известными музыкантами Жданов сел за фортепьяно, чтобы показать, какая музыка пользуется популярностью в народе. Упреки Андрея Жданова были такими же абсурдными, как обвинения австрийского императора Иосифа II, упрекавшего Моцарта за то, что тот писал в своих партитурах слишком много нот и тем самым усложнял музыку.

Юрий Жданов как-то отправился в театр вместе с отцом и Сталиным. Когда они разговаривали с актерами после спектакля, кто-то из членов труппы с гордостью сказал, что их спектакль пользовался большим успехом в Париже.

– Эти французы не стоят и подошв от ваших башмаков, – заявил Сталин. – Нет ничего более важного, чем русский театр.

Сталин и Жданов решили показать режиссерам и писателям, по какой дороге им идти дальше. Ночью 14 мая 1947 года в Кремль приехали двое любимых сталинских литературных чиновников: поэт Константин Симонов и романист Александр Фадеев, возглавлявший Союз писателей СССР.

Первым делом вождь поднял вопрос о писательских гонорарах.

– Есть такие писатели, которые напишут одну хорошую книгу, построят дачу и прекращают работать. – Сталин рассмеялся. – Но это недопустимо.

Поэтому он предложил учредить комиссию.

– Я войду в ее состав! – заявил Жданов.

– Очень скромно! – Вождь улыбнулся.

Во время обсуждения задач и принципов деятельности комиссии Жданов трижды возражал Сталину, но каждый раз после непродолжительного спора соглашался. Этот ночной разговор является еще одним примером того, что в первые послевоенные годы фаворит вождя еще осмеливался спорить с учителем.

– Над какими темами работают сейчас наши писатели? – спросил Сталин. Он начал читать лекцию о советском патриотизме: – Народ гордится своей родиной, но наша интеллигенция средней руки, доктора и профессора, не воспитывались в духе патриотизма и совершенно необоснованно восхищаются зарубежной культурой. Традиция восхищения всем западным родилась еще при Петре. Он восхищался немцами, французами и прочими задницами из-за границы. Дух самоуничижения необходимо уничтожить. Вы должны написать роман на эту тему.

Читая эту лекцию, Иосиф Виссарионович, несомненно, помнил о недавнем скандале с двумя профессорами-медиками. Эти специалисты по лечению рака опубликовали работу в американском научном журнале. Сталин и Жданов были очень недовольны их поведением. Для расправы над смутьянами они создали суды чести, очередное заимствование у царских офицеров. Суд над профессорами возглавлял сам Жданов.

Сталин попросил Симонова написать пьесу об этом деле. Андрей Жданов целый час критиковал пьесу Симонова, пока Сталин не переписал ее концовку.

Иван Большаков, глава советского кинематографа, показал вождю новую картину, вторую часть фильма Эйзенштейна, «Иван Грозный». Зная из рапортов сотрудников МГБ, что режиссер сравнивал Ивана Грозного с Ежовым, Сталин категорически отверг этот «кошмар». Ему очень не понравилось то, что в фильме мало «русской гордости».

Сергей Эйзенштейн попросил принять его. 25 февраля 1947 года, в 11 часов вечера, режиссер приехал в Кремль вместе со своим сценаристом. В Маленьком уголке их ждали Сталин и Жданов. Вожди провели мастер-класс по национал-большевизму, террору и даже сексу. Сталин критиковал фильм за то, что в нем царское МГБ, опричнина, было похоже на американский Ку-клукс-клан. Что же касается личности Ивана Грозного, то Иосиф Виссарионович недовольно заявил:

– Ваш царь нерешителен и похож на Гамлета. Царь Иван был великим и мудрым правителем. Его мудрость заключалась в том, что он не впускал в страну иностранцев. Петр Великий тоже был великим царем, но обращался с иностранцами слишком либерально. Екатерина была с ними еще либеральнее. Можно ли считать двор Александра I русским? Нет, он был немецким.

Затем своими взглядами на картину поделился Андрей Жданов. Он, сам, наверное, не понимая, непроизвольно показал свое видение характера Сталина:

– В версии Эйзенштейна Иван Грозный выглядит истериком.

– Исторические личности следует изображать правильно и точно, – добавил Сталин. – У вас же Иван Грозный слишком долго целует свою жену. В те времена таких поцелуев не было… Иван Грозный был очень жесток. Вы сумели показать, что он был жестоким, но вы должны показать и причину, которая заставляла его быть таким жестоким.

Очень «важный» вопрос длины бороды царя Ивана поднял Андрей Жданов. Эйзенштейн пообещал ее укоротить, потом попросил разрешения закурить.

– Кажется, запрета на курение нет. Может, стоит проголосовать по этому вопросу, – с улыбкой ответил Сталин Эйзенштейну. – Я вам не указываю, что делать. Я рассуждаю с точки зрения простого зрителя.

Ждановская кампания по усилению русского патриотизма вскоре приняла такие абсурдные формы, что Андрей Сахаров запомнил ходивший в те годы по стране анекдот о «России, родине слонов».

Закат Жукова и грабители Европы. Элита империи

В начале войны Сталин понял полезность советского еврейства. При помощи евреев было легче договориться с американцами об оказании помощи. Вождь приказал Берии создать Еврейский антифашистский комитет (ЕАФК). Контролировать его должен был, конечно, НКВД. Однако официально руководство осуществлялось знаменитым еврейским актером Соломоном Михоэлсом, низеньким интеллектуалом со смешливым лицом, большим лбом и оттопыренной нижней губой. В свое время по заданию Лазаря Кагановича он играл «Короля Лира» для Сталина.