Читать книгу "Повелитель сновидений - Cи Джей Брайтли"

Твой друг,

Кадеирн.

Ханна аккуратно сложила письмо и убрала в ящик стола поверх первого. Интересно, как выглядит Кадеирн? Может, вся переписка – это просто чья-то шутка? Но кто стал бы ее так разыгрывать? В школе Джимми и Питер тыкали в нее карандашами, когда проходили мимо ее стола, и Моника иногда дразнила, что Ханна очень много читает. Но, кажется, послания – не их рук дело. Она даже представить не могла, что Джимми берет ручку и бумагу и пишет такие письма, даже ради шутки.

Затем пришло еще одно сообщение. И еще. Каждую неделю в течение трех месяцев девочка получала короткие послания на полстраницы или страницу, почерк и содержание которых с каждым разом становились все изысканнее.

Дорогая Ханна,

Бран теперь весом почти с меня, хотя до сих пор всего лишь неуклюжий щенок. Я нарисовал его. Когда он вырастет, то сравняется с лошадью. У вас ведь есть лошади? Единороги чуть меньше размером, но, кажется, в мире смертных нет единорогов. Еще я добавил изображения Спэта, Сникера и Гримбла. Гримбл – маленький чертенок, а Спэт и Сникер – гоблины. На прошлой неделе мы с Гримблом разыграли отца, и мне серьезно влетело. Мне крайне стыдно в этом сознаться, но честность между друзьями очень важна.

Мы ведь друзья? Я не получил от тебя ни одного письма. Знаю, меня не должно это печалить, так как ты ничего не можешь поделать, но все же иногда притворяюсь, что читаю ответы. Кара сообщил, что запрет на пронос вещей из твоего мира в наш касается и твоих писем, так что он не может предложить тебе свои услуги. Несмотря на это, я надеюсь, что ты не будешь возражать, если я продолжу присылать тебе сообщения.

Твой друг,

Кадеирн.

Ханна почувствовала, как ее сердце затрепетало от странной смеси благородной архаичности и детской непосредственности, наполнявшей письма.

«Он действительно изъясняется, как принц», – подумала она. Может, это все-таки не шутка. И вообще, кто такой Кара?

Заинтригованная девочка писала ответ на каждое послание и аккуратно складывала в верхний ящик стола вместе с самими письмами. Примерно раз в неделю, когда она не видела, появлялись новые конверты. Иногда они оказывались подсунутыми под дверь спальни, а временами она находила новое послание на столе прислоненным к ее постоянно меняющейся кипе книг.

Однако спустя три месяца письма перестали приходить.

Каждое утро охваченная любопытством Ханна тщетно надеялась обнаружить очередное послание. К ужасу мамы она перевернула вверх дном всю комнату в бесплодных поисках.

– Что ты ищешь?

– Ничего. Письмо. Оно должно быть здесь, но его нет.

– Как оно выглядит?

– Как письмо, мам. Ничего. Я сама его поищу.

– Может, тебе помочь?

– Не надо, но все равно спасибо.

Мама все равно принялась помогать дочери, переворачивая все предметы в комнате, заглядывая под книги и за стол. Ночью Ханна расплакалась. Ее друг исчез. Может, его никогда и не существовало, хотя письма в столе доказывали обратное. Вероятно, они служили свидетельством розыгрыша, но это было хоть что-то.

Через шесть недель, когда девочка вернулась после выходных от бабушки, конверт кремового цвета сразу бросился ей в глаза. Она едва сдержалась, чтобы не вскрикнуть от волнения, немедленно бросила рюкзак и развернула лист бумаги.

Дорогая Ханна,

Мне запретили тебе писать. Учитель сильно разозлился и все поведал моему отцу, который сказал, что принцу не подобает общаться с простолюдинкой, да к тому же и смертной. Не имеет значения, что в наших венах течет кровь смертных. Ты знаешь, что фейри и смертные всегда были связаны, многие из древних членов королевского рода были рождены людьми и стали фейри только после длительного обитания в наших землях.

Воображение отца по части изобретения наказаний поражает воображение. Я не скоро забуду урок.

И все же, если ты согласна получать мои письма, мне хотелось бы продолжить их писать. Кара по-прежнему будет их доставлять, если я того пожелаю, так как поклялся служить мне, а не отцу. Он не только верный слуга, но и преданный товарищ. Я же готов бросить вызов опасностям, чтобы иметь еще одного друга.

Прошу, скажи, что ты еще считаешь меня другом. Я стараюсь по мере возможности быть благодарным и выполнять свой долг, не жалуясь, потому что знаю: у меня много привилегий. Но, с другой стороны, я окружен людьми, которые хотят, чтобы я был тем, кем не являюсь. В письмах к тебе я могу быть просто Кадеирном, и это дар, который я нежно лелею.

Твой друг,

Кадеирн.

Ханна рассказывала ему о своих любимых книгах и придуманных ею историях, в которых она была героиней, сражающейся с драконами. Она писала ему о школьном оркестре, о своей страстной мечте стать первой флейтой и чувстве радостного триумфа, когда желание сбылось. Она подбирала аккорды на гитаре в первый год учебы в старших классах и вложила свои первые песни в письма, которые он никогда не увидит.

Гоблинам как-то удалось поджечь нижний тронный зал. Ума не приложу, как они смогли это провернуть: весь зал сделан из камня. Даже сам трон оказался легко воспламеняющимся. Пламя лизало потолок, и нам понадобился почти час, чтобы его потушить.

Какие изобретательные создания! Благодарение провидению, что они почти несокрушимы.

Письма описывали ход его жизни, рассказывая о его страхах, радостях, триумфах, неудачах и разочарованиях. Часто к посланиям прилагались страницы с рисунками. Гоблинов Кадеирн изображал уродливыми маленькими существами, луковицеобразными и кожистыми. У некоторых имелись крылья, как у летучих мышей, и треугольные рты с зубами, как иглы. Другие были тощими, с длинными ногами, гнущимися под странным углом и растущими из-под слоноподобных ушей усами, как у котов. Импы напоминали ей лепреконов – крошечных человечков с недовольными физиономиями, иногда держащие в руках серпы или пучки каких-то неизвестных трав. Феи выглядели почти так, как она их и представляла, но при этом явно делились на два вида: с крыльями, как у стрекоз, и с крыльями, как у бабочек.

Кентавры нравились ей больше всего, несмотря на то, что их рисунки попадались редко. Комонок был их королем, и Кадеирн изобразил не только изысканную красоту грациозного существа, но и приписал в углу, что тот является одним из немногих придворных, облеченных его полным доверием. Ханна некоторое время размышляла над этим, рассматривая мужественное лицо и человеческий торс поверх лошадиного тела.

Я снова разочаровался в отце. Может, мне не стоит писать подобное, чтобы не проявлять неуважения или вероломства, но его действия провоцируют конфликт с королем троллей и его союзниками, включая повелителя Неблагого двора, и я боюсь, что это приведет к войне.

Бесхитростная простота первых писем Кадеирна превратилась в робкую учтивость, как будто он хотел быть близким другом, но не мог вспомнить, каково это. Иногда, когда девушка лелеяла мысль, что он реален, а его слова – правда, она задумывалась, почему он столь робок – потому что был в ней не уверен или просто старался завуалировать слова на случай, если письма перехватят.