Читать книгу "Мисс Совершенство - Лоретта Чейз"

себе, станет пренебрегать опасностью в бою или каким-нибудь иным образом изменит свое поведение. Поэтому я сделал вывод, что капитан Хьюз скорее, чем кто-либо гражданский, заметит недуги, связанные с психикой, и попытается докопаться до их причины. Ему наверняка приходилось сталкиваться с такими случаями чаще, чем обычному сельскому врачу. Но я так и не смог четко изложить свои соображения капитану.

Алистер, потрясенный, подошел к окну. Когда приехал сюда впервые, он вот так же смотрел из окна малой гостиной, и тогда открывшийся вид оставил его абсолютно равнодушным, потому что все его внимание сосредоточилось на Мирабель – единственном ярком пятнышке на фоне однообразного пейзажа.

Он обернулся и заметил, что за ним наблюдают две пары голубых глаз.

– Я всегда считал денди легкомысленными, пустыми созданиями, не обремененными умом, – заявил мистер Олдридж. – Когда Мирабель сказала, что вы один из них, я встревожился. Интуиция ботаника подсказывала мне, что ваша одежда является своего рода защитным панцирем. – Он взглянул на дочь. – Как колючки у кактуса.

Панцирь? Что он пытался защитить? Что скрывал? Возможно, неуверенность. Опасение, что война навсегда повредила его мозг. И всегда при этом присутствовало смутное чувство стыда, хотя он не помнил подробностей битвы и того, что было потом.

Теперь он понял, что кровавое побоище потрясло его. Всякий раз, когда он падал, ему хотелось остаться на месте и оплакать погибших. Молодые мужчины, почти мальчики, умирали, причем некоторые в страшных мучениях. Он продолжал биться, стараясь ни о чем не думать, чтобы не впасть в отчаяние.

Он понял также, что пришел в ужас при виде инструментов хирурга – это он-то, который всегда считал, что страх мужчины испытывать не могут.

Голос мистера Олдриджа вернул его к реальности.

– Возможно, я понял, в чем состоит ваша проблема, потому что она была схожа с моей, – заметил мистер Олдридж. – После смерти жены, сам того не желая, я удалился от мира. Это было как болезнь. И я уже не мог избавиться от нее. И тут я подумал, что, может быть, ваш горький опыт при Ватерлоо оказывает на вас аналогичное воздействие. Я с головой ушел в ботанику, а вы… погрузились в тайны искусства одеваться.

– Силы небесные! – воскликнула Мирабель и, вскочив с дивана, окинула Алистера взглядом с головы до ног, будто впервые увидела. – Как я раньше не догадалась? Это поразительно! Дорогой мой, ты… – Она всплеснула руками, не находя слов. – Твой галстук!

Алистер удивленно заморгал: галстук был действительно завязан небрежно. Как Кру позволил ему выйти из комнаты в таком виде?

Он взглянул на мистера Олдриджа, и тот улыбнулся.

– Если все, что вы говорите, верно, то я на пути к выздоровлению, сэр.

– Рад это слышать, – сказал мистер Олдридж, – и видеть тоже. Поскольку у вас появились явные симптомы выздоровления, буду ждать вас для конфиденциальной беседы у себя в кабинете. Речь пойдет о моей дочери.

Лондон

Получив в субботу вечером еще одно письмо экспресс-почтой из Олдридж-холла, а вскоре после этого выслушав личный доклад убитого горем Джексона, лорд Гордмор узнал обо всем, что произошло за последние два дня.

Чтобы оценить причиненный ущерб и решить связанные с этим вопросы, он отправил Джексона в Нортумберленд, а сам остался ждать порицания или чего-нибудь похуже за позорное поведение.

Ждать пришлось долго.

Записка от Карсингтона прибыла спустя десять дней. В ней он просил его светлость назначить время и место встречи.

Леди Уоллентри как раз оказалась в гостях у брата, когда прибыла короткая записка, и, как всегда, бесцеремонно выхватила ее у него из рук, а потом воскликнула:

– Он что, вызывает тебя на дуэль? Ты не должен драться с ним, Даглас! Он не в своем уме. К тому же он всегда стрелял лучше тебя и гораздо лучше владел шпагой. Я не уверена, что его хромота даст тебе большое преимущество.

Лорд Гордмор бросил на нее удивленный взгляд.

– С каких это пор, Генриетта, ты стала экспертом в делах чести? То, что происходит между мной и Карсингтоном, тебя не касается и никогда не касалось. Вечно ты предрекаешь катастрофу без малейшего проблеска надежды. Кассандра по сравнению с тобой кажется веселой болтушкой.

– К ней никто не прислушивался, не так ли? – воскликнула Генриетта. – В этом заключалось проклятие ее дара. Это и мое проклятие. Ты высмеиваешь меня. Не желаешь слушать правду.

– Эта правда искажена до неузнаваемости, – сказал он. – Я слишком часто принимал всерьез твои истерики. А последний раз это было ошибкой, о которой я буду сожалеть до конца дней своих. Но если на сей раз твои предсказания сбудутся, этих дней осталось, к счастью, не так уж много.

Леди Уоллентри немедленно упала в обморок.

Лорд Гордмор позвал служанку, чтобы та помогла ей, а сам потребовал шляпу и трость и отправился на поиски человека, который в течение двадцати лет был его самым близким другом.

В этот же день, в понедельник после Пасхи, Алистер мерил шагами салон самой популярной и самой дорогой портнихи в Лондоне.

Наконец его невеста появилась из примерочной. Он закрыл глаза и промолвил с мученическим выражением лица:

– Бледно-лиловый. Ей-богу, у тебя настоящий дар, редкая способность отыскивать среди целой коллекции элегантнейших платьев, которые даже парижанок должны заставить рыдать от зависти, то самое единственное, которое делает серым цвет твоего лица.

– Алистер, – укоризненно произнесла леди Харгейт.

Он открыл глаза и взглянул на мать с видом человека, намеренного стойко перенести жизненные испытания. Они сидели с леди Шерфилд, красивой дамой, очень похожей на свою племянницу, и рассматривали модные журналы.

Ах как он сожалел о том, что их сопровождает не снисходительная миссис Энтуисл! Его матушка и леди Шерфилд ни на шаг от них не отходили. С тех пор как они в прошлый четверг прибыли в Лондон, он ни на минуту не оставался наедине с Мирабель.

– Если тебе наскучило это занятие, – продолжила его матушка, – хотя бы не показывай своего дурного настроения. В противном случае мисс Олдридж откажется выйти замуж за бестактного, саркастичного грубияна.

– Значит, мне не следует носить бледно-лиловый цвет? – спросила Мирабель.

– Нет, – ответил он. – Только теплые, насыщенные тона. А это холодный бледный цвет. Он тебе не идет. Такое впечатление, будто ты в полутрауре, тогда как тебе следует выглядеть безумно счастливой невестой.

– А мне нравятся холодные бледные тона! – заявила Мирабель. – Они действуют успокаивающе.

– Успокаивать тебя буду я, – возразил Алистер. – А одежда должна быть тебе к лицу.

– Сегодня утром ты меня не очень-то успокаиваешь, – возразила Мирабель.

Он взглянул на мать и тетушку с таким