Читать книгу "Эйнемида I. Семена раздора. - Антон Чигинёв"

Филопид поднёс кубок ко рту. К чести эфериянина, держался он неплохо, расплескав вино на свой белый хитон лишь когда огромный сосуд был почти пуст. Что ж, золотой кубок – достойная плата за испачканную одежду. Глядя на осоловевшего посланника, царь и прочие герийцы расхохотались. Вновь грянула музыка и пир продолжился с прежним весельем.

***

Выйдя на открытую галерею дворца, Кинана зябко поёжилась от обжигающего прикосновения свежего горного ветра. Её обыкновенно бледные щёки раскраснелись, на лбу блестели капельки пота, просторный женский хитон прилип к разгорячённому телу. Диковатый герийский танец греасса, в котором мужчины плясали вместе с женщинами, не только приводил в ужас ханжей-южан, но и был весьма утомителен. Царевна жадно вдыхала прохладный ночной воздух, борясь с желанием сорвать неудобную одежду и распустить причёску, давящую волосы едва не сотней шпилек и заколок.

Отдышавшись, Кинана тяжело облокотилась на каменную балюстраду и с наслаждением прислушалась к тишине, нарушаемой лишь шумом ветра да пением ночной птицы в дворцовом саду. Весёлый гомон пирующих доносился сюда еле-еле. На эту боковую галерею было почти невозможно забрести случайно – отличное место, чтобы отдохнуть от шума и немного побыть одной. Кинана полной грудью вдыхала медвяные ароматы ордейской ночи, залюбовавшись причудливой игрой света ламп в колеблемых ветром кронах лип и клёнов царского сада.

– Ты решила себя убить? – раздался из темноты негромкий голос. Кинана отпрянула, нащупывая на поясе отсутствующий кинжал, но, узнав говорившего, облегчённо выдохнула.

– Темен! – нервно рассмеялась она, – Боги, ты меня напугал!

Названный Теменом сделал шаг вперёд, и льющийся из дверного проёма свет осветил приятное юное лицо с умными и проницательными серыми глазами, на которые то и дело спадала непослушная тёмная чёлка. Черты молодого человека обнаруживали несомненное сходство с грозным стратегом Сосфеном.

– Ты меня до сих пор пугаешь, – сказал юноша строго. – Ночь холодная, а ты выходишь на улицу раздетая и разгорячённая. Хочешь заболеть грудной хворью?

– Мне не холодно, – легкомысленно ответила Кинана, немного слукавив. – И вообще, я болею редко.

– От грудной хвори умерла твоя бабка Аргисто. Возможно, она говорила то же самое.

Странно подпрыгивая при ходьбе, Темен приблизился к царевне, и девушка привычно отвела взгляд от его ног. Так же привычно не заметив взгляда Кинаны, юноша снял с плеч просторный солдатский плащ.

– Держи, он тёплый.

– Я же сказала, мне не холодно, – упрямо сказала Кинана. – Ты ведёшь себя как мой отец, хотя родились мы с тобой в одну и ту же весну...

Темен молча усмехнулся и, с неожиданной ловкостью опершись на костыли, набросил плащ на плечи царевны прежде, чем та успела возразить. Показалось, или его руки задержались на её плечах дольше необходимого?

– Темен! – возмутилась Кинана, но тут же рассмеялась. Она действительно начала замерзать, и тёплая одежда оказалась весьма кстати. – Откуда ты вообще взял этот плащ? Это зимняя одежда гипасписта!

– Я люблю это место, – кротко улыбнулся юноша, – тихо, красиво и видно горы. А плащ припрятал между колонн. Если захочешь прийти ещё – можешь взять. Я часто тут бываю, было бы хорошо, если бы ты приходила...

Он умолк, странным взлядом посмотрев на Кинану.

– А ты сам не замёрзнешь? – прервала царевна неловкое молчание.

– Тебе нужнее. Во-первых, я уже согрелся, а во-вторых ты, а не я наследница престола.

– Ты тоже. Всего четвёртый в очереди.

– Герийский царь ‒ одноногий калека, – Темен горько усмехнулся. – Тебе следовало придумать шутку получше...

Он отвернулся, устремив взгляд туда, где, скрытые ночною тьмой, возвышались столь любимые им горы. Кинана сглотнула непрошенно вставший в горле ком и ласково дотронулась до плеча Темена. Они молчали, глядя в ночь.

Землетрясения – не редкость в Горной Герии, но в окрестностях расположенной среди полей и холмов Псиллы несолько поколений успевают родиться и умереть, не испытав этой беды. Но даже и там земля порой содрогается от шевелений чудовищ, заточённых богами в мрачной бездне глубоко под земной твердью. Одно из таких нежданных землетрясений унесло жизни жены Сосфена Эврены и его нерождённого ребёнка. Единственного сына стратега, мальчика девяти лет, лекарям удалось выходить, но юный Темен навсегда простился с мечтой стать победителем Калаидских игр. Кинана помнила, как плакала тогда, горько, навзрыд, с взрослой ясностью осознавая произошедшее. Эврена приходилась Кинане родной тёткой и заменила рано потерянную мать. Сосфен так и не взял себе новой жены, и с тех пор никто и никогда не слышал его смеха.

– Почему ты ушёл с пира? – спросила Кинана, зная ответ, лишь бы развеять напряжённую тишину.

– Я не люблю пиры.

– Надеюсь, никто... – Кинана оборвала себя на полуслове, но поздно. Темен прекрасно понял, что она хотела сказать.

– Ты хочешь спросить, никто ли надо мной не смеялся? – горько усмехнулся он. – Что ты. Кто посмел бы смеяться над царским племянником? Есть вещи хуже насмешек. К примеру, жалость...

Юноша отвернулся, и Кинана зло обругала себя последними словами. Неужели не знала, эйо халефике леахо, как сильно ранит снисхождение?

– Прости меня... – виновато начала царевна.

– Кинана, ты что, всё хорошо, – ласково улыбнулся Темен, кладя руку ей на руку, но девушка увидела его глазах тщательно скрываемую боль. – Ты не можешь меня обидеть.

– Нет, я виновата, я сказала глупость.

– Пустяки, со своим уродством я уже давно смирился. Знаешь, как говорит Хилон из Анфеи: «К чему ты терзаешься прошлым и сожалеешь о несбыточном? Не лучше ли оценить, какие возможности открывает тебе твоё настоящее положение, а осознав, использовать их наилучшим образом? Ведь даже в самом несчастливом положении есть премущества перед самым счастливым. Бедный свободен от многих забот, связаных с богатством, а к тому же часто ведёт более умеренный образ жизни и пользуется лучшим здоровьем, он знает жизнь народа и привычен к труду. Разве не может он эти качества обратить себе на пользу и избавиться от бедности? Увечный обладает досугом, какого не имеет человек здоровый, и может использовать это для требующих времени занятий. Слепые, говорят, обладают особым даром воспринимать музыку и поэзию, ну а благие плоды философии доступны каждому из людей, какими бы ни были его обстоятельства».

– Хилон из Анфеи это тот самый, которого отец так расхваливал? Победитель в панкратионе?

– Я так завидую твоему отцу, что он его встретил! – Кинана с