Читать книгу "Король Алчности - Ана Хуанг"

с ним в его комнате в общежитии, чем когда-либо присутствовать на каком-нибудь модном гала-концерте, украшенном драгоценностями и фальшивой улыбкой.

Глаза Доминика потемнели.

— Все не так просто. У меня нет богатой семьи, на которую можно было бы опереться, если дела пойдут плохо, А́ле, — грубо сказал он. — Все на мне.

— Может быть, но ты Доминик Дэвенпорт. Ты миллиардер! Ты можешь позволить себе выходные. Черт, ты можешь выйти на пенсию в эту минуту и при этом иметь достаточно денег, чтобы жить в роскоши всю оставшуюся жизнь!

Дом этого не понял. Я видела это по упрямому взгляду его глаз.

Борьба истощила из меня всю энергию, и усталость вернулась в десятикратном размере. Мой голос понизился до шепота:

— Это была наша десятилетняя годовщина.

Доминик тяжело сглотнул.

— Мы можем уехать сейчас, — сказал он. — У нас еще есть почти два дня. Мы все еще можем отпраздновать нашу годовщину, как и планировали.

Как бы я ни пыталась объяснить, он не понял, почему я была расстроена. Дело было не в физических, материальных вещах, таких как бронирование билетов или столиков на ужин. Речь шла о кардинальном разрыве в наших ценностях и о том, что мы считали важным для хороших отношений. Я верила в качественное времяпровождение и общение; Доминик верил, что деньги могут все исправить.

Он всегда был амбициозным, но раньше я думала, что он достигнет точки, когда будет доволен тем, что имеет. Теперь я поняла, что этой точки не существует. Ему никогда не будет достаточно. Чем больше он приобретал — денег, статуса, власти — тем большего он хотел за счет всего остального.

Я медленно покачала головой.

— Нет.

Проснувшись утром, я не знала, в чес заключается мой план, но теперь он был предельно ясен.

Даже если это убьет меня, даже если проще всего будет упасть в его объятия и погрузиться в воспоминания о том, какими мы были раньше, мне нужно пройти через это. Я уже была оболочкой самой себя.

Если я не выберусь, пока могу, я превращусь в пыль, в не более чем коллекцию потерянного времени и нереализованных мечтаний.

Упрямый блеск в глазах Доминика исчез, сменившись замешательством.

— Тогда пойдем домой со мной. Мы все обсудим.

Я снова покачала головой, пытаясь дышать сквозь иглы, вонзающиеся в мое сердце.

— Я не вернусь.

Он замолчал. Замешательство сменилось осознанием, а затем неверием.

— А́ле…

— Я хочу развестись.

ГЛАВА 6

Я хочу развестись.

Слова витали вокруг нас, словно облако ядовитого дыма. Теоретически я понимал, что они означают, но не мог их осмыслить.

Развод означал расставание. Расставание означало разойтись. А разойтись было просто невозможно. Это может случиться с другими людьми, но не с нами.

Ее обручальное кольцо прожгло дыру в моем кармане.

— Не могу поверить, что женился на той, кто любит мятно-шоколадное мороженое, — сказал я, когда Алессандра уплетала свое любимое лакомство. — Ты ведь знаешь, что по сути ешь зубную пасту?

— Вкусную зубную пасту, — ее озорная улыбка поразила меня до глубины души. Мы были женаты ровно неделю, два дня и двенадцать часов, а я до сих пор не мог поверить, что она моя. — Ты знал о моем вкусе к десерту до нашей свадьбы, так что теперь ты не можешь жаловаться. Боюсь, ты застрял со мной и моим мятным шоколадом навсегда.

Навсегда

Год назад эта идея казалась смехотворной.

Ничто не длилось вечно. Люди, места, отношения... у всего был срок годности.

Но впервые в жизни я позволил себе поверить кому-то, кто сказал, что останется.

Я взял Алессандру за руку и переплел наши пальцы.

— Обещаешь?

Ее лицо смягчилось. Технически мы должны были смотреть последний боевик, но взрывы в этот момент были всего лишь фоновым шумом.

— Я обещаю.

В коридоре хлопнула дверь, и воспоминание улетучилось так же быстро, как и возникло.

Шум в ушах вернулся.

— Ты же не серьезно.

Алессандра просто смотрела на меня, ее глаза блестели от непролитых слез, но на лице читалась спокойная решимость.

Господи, почему мой галстук был таким чертовски тугим? Я не мог нормально дышать.

Я потянулся, чтобы ослабить его, но мои пальцы не нашли ничего, кроме влажного хлопка. Никакого галстука, только тиски на шее и кулак, сжимающий мои легкие.

— Ты никогда не говорила мне, — я опустил руку, гадая, где, черт возьми, мы ошиблись. — До сих пор ты никогда ничего не говорила об этом.

Неужели за последние несколько лет я пропустил больше свиданий, чем следовало? Да. Мы с Алессандрой разговаривали так же много, как раньше? Нет. Но такова была природа построения империи, и я думал, что мы понимали друг друга. Мы были вместе так долго, что нам не нужно было постоянно доказывать друг друга наши чувства.

— А должна была, — Алессандра отвела взгляд. — Это была моя вина. Я держала все в себе, хотя должна была рассказать тебе о своих чувствах. Речь идет не только об одной поездке или ужине. Даже не о десятке таких поездок и ужинов. Дело в том, что означает их отсутствие, — ее глаза снова встретились с моими, и мое сердце сжалось от боли, которую я увидел в них. Неужели я действительно был настолько слеп, что не заметил, насколько несчастной она была все это время? — Ты снова и снова давал понять, что я не являюсь для тебя приоритетом.

— Это не правда.

— Разве? — она одарила меня грустной улыбкой. — Знаешь, что я спрашивала у себя каждый вечер, когда ты снова допоздна задерживался в офисе? Я задавалась вопросом: если бы одновременно на работе и дома возникла чрезвычайная ситуация, кого бы ты выбрал. Меня или своих инвесторов?

Шум у меня голове усилился.

— Ты же знаешь, я бы выбрал тебя.

— В том-то и дело. Я не знаю, — слеза скатилась по ее щеке. — Потому что ты уже давно не выбираешь меня. Очень, очень давно.

Между нами воцарилось молчание, прерываемое моим учащенным дыханием и оглушительным тиканьем часов в углу. Любой ответ, который мог бы дать, был раздавлен под тяжестью слез Аллесандры.

Бедность. Неудачи. Унижение. За эти годы я многое пережил и выжил, но единственное, что