Читать книгу "Ханна Грин и ее невыносимо обыденное существование - Майкл Маршалл Смит"

За углом был тупик и ограда из металлической сетки-рабицы. В тридцати футах под ними пролегало Первое шоссе. Ханна привела всех к пешеходному мосту. Разумеется, он не был тайным, просто о нем знали не все, поэтому Ханна решила, что это их с папой секрет.

– А, вот что шумит, – сказал Ветроцап, взобравшись по лестнице на мост.

Шум внезапно стал громче. С моста были видны одиннадцать темных силуэтов на шоссе.

Они безлико глядели вверх.

И выли.

Глава 46

В служебном помещении «Гигантского ковша» выжидали представители двух поколений. Папа Ханны стоял с поднятой рукой, готовый по команде опустить рычаг. Дедушка не сводил глаз с панели управления, а вагончики продолжали носиться кругами по горкам и петлям ролокостера.

А еще дедушка напряженно вслушивался, стараясь за стуком в дверь уловить другие, более важные звуки.

Рику надоело колотить в дверь. Немного погодя он решил, что Рэй был прав и что ее самое время выломать.

Он отступил на шаг, уперся руками в бока, приготовился выкрикнуть последнее предупреждение и тут увидел напарника, который торопливо возвращался с табельным оружием в руках.

– Рэй, что за фигня?

– Я обнаружил охранника. С собакой. Оба без сознания. Живые. Глаза открыты.

– Ну и что?

– А потом… Я заметил еще какого-то типа.

– Так, – сказал Рик, кладя руку на кобуру. – Где?

– Там. В другом конце променада. Вообще-то… ну, не знаю. Может, это был не тип, а просто тени.

Рик хотел было съязвить, но вовремя сообразил, что его напарник чем-то напуган. Рэй был бесшабашным сопляком, и испугать его было не так-то просто.

Чтобы подбодрить напарника, Рик решительно расстегнул кобуру:

– Не дело всяким подозрительным типам прятаться по углам и пугать добрых людей. Пойдем-ка проверим.

Не успели они сделать шаг, как все на променаде озарилось ярким светом.

Полицейские дружно зажмурились. А что еще сделаешь, если в ночной темноте внезапно вспыхивают десятки тысяч лампочек – и гирлянды на всех аттракционах, и фонарики над сувенирными ларьками, и вывески на закусочных и палатках – всех цветов радуги: и белые, и желтые, и красные, и зеленые, и лиловые, до невозможности яркие, будто их включили на полную мощность, чтобы было видно даже из космоса.

Когда напарники снова открыли глаза, все равно пришлось щуриться от яркого света. Рик привычно выхватил пистолет из кобуры.

– О господи, – прошептал Рэй.

Неожиданно свет погас – почти везде, за исключением одного помоста, освещенного ярдов на десять в обе стороны. Света было достаточно, чтобы увидеть то, что там появилось. Полицейские ошалело посмотрели туда.

– Что за хрень?

– Белка…

Черная белка с кисточками на ушах, словно запыхавшись от внезапного перемещения, уставилась на копов глазами-пуговками. Полицейские навели пистолеты на нее.

– И что теперь, Рик?

– Не знаю.

– Давай арестуем?

– Рэй, это белка.

– Это не просто белка, – произнес голос у них за спиной.

Копы стремительно обернулись. Высокий старик в черном костюме стоял в нескольких шагах от них, словно бы возникнув из ниоткуда. У него был внушительных размеров нос и большие бледные кисти рук в старческих пигментных пятнах. Его совершенно не волновало, что он стоит под дрожащими дулами пистолетов.

– Уходите, – сказал старик. – Немедленно.

Полицейские, как и следовало ожидать, никуда уходить не стали.

– А теперь что, Рик? – прошептал тот, что помоложе.

Рик задумался, продолжая целить старику в грудь. Теоретически ответ был ясен: зачитать нарушителю права, взять под арест и составить протокол с указанием мало-мальски вразумительных причин задержания. В данном случае, незаконное проникновение на охраняемую территорию.

Однако Рик служил в полиции не первый год. За время службы он уладил сотни бытовых конфликтов, тысячи раз усмирял разбушевавшихся пьяных гуляк и видел последствия десятков тысяч мерзких поступков, которые люди совершают, думая, что останутся безнаказанными. Он научился улавливать во всех этих происшествиях некий особый привкус и теперь в глубине души ощущал, что оказался в его средоточии.

Перед ним стоял тот, от кого исходило все зло.

Рик не понимал, что именно это означает, да и особо не задумывался. Он знал только одно: единственное, что по-настоящему имеет значение, – дожить до следующего эпизода, чтобы твоего персонажа не выпилили из сценария.

– Ролокостер включился из-за вас?

Старик кивнул.

– Жертвы будут?

– Постараюсь обойтись без жертв. Но время поджимает.

Рик вложил пистолет в кобуру и сказал:

– Мы с напарником сейчас вернемся в машину. Подождем минут двадцать. А потом все посторонние с променада отправятся в кутузку.

– Договорились.

Рэй уставился на напарника:

– Рик, ты шутишь?

– Пойдем, – сказал Рик. – И спрячь пушку. От нее все равно толку не будет.

Молодой коп вернул пистолет в кобуру. Полицейские обернулись. Белка сидела на помосте, не сводя с них оценивающего взгляда.

– Я – белка Судьбы, – изрекла она.

Рик и Рэй зашагали к выходу с променада, ожидая смертельного удара в спину.

Старик в черном костюме обратился к белке:

– Возвращайся в Позади, Ксжинфуцкс. Я скоро там буду. Мы и так слишком долго здесь возимся. Сделай, что можешь, но не задерживайся, если машина не объявится. У меня нет особого желания разрушать город. Пока еще нет.

Сосредоточенно почесав за ухом, белка начала сворачиваться в клубок, который становился все меньше и меньше, пока не исчез совсем.

В служебном помещении ролокостера папа Ханны покрепче ухватился за рычаг. Дедушка склонился над панелью управления. Они не знали, что происходило за дверью, но обрадовались, когда стук прекратился.

А вот механизм ролокостера начал издавать другие звуки.

– В чем дело?

– Не знаю, – сказал дедушка, вглядываясь в переплетение рельсов над головой.

Что-то заскрежетало. Через миг обломок деревянной подпорки свалился из темноты на пол и разлетелся в щепки.

– Что за…

– Он разваливается, – прошептал дедушка.

Дьявол выжидал, желая убедиться, что полицейские исполняют свою часть уговора. Как сказал однажды Ницше, нет моральных феноменов, есть только моральное истолкование феноменов[7]. Против Ницше Дьявол ничего не имел, несмотря на усы. Ницше бы понял. Мы смотрим на белку и говорим, что она прыгает, но если подумать о сути прыжка, то можно сказать, что прыжок и есть белка. Иначе говоря, мы делаем дурные поступки, но дурные поступки делают нас. Это действительно так, хотя ни один суд не сочтет этот довод оправданием.