Читать книгу "Вселенная Айн Рэнд - Гэри Вайс"

Я все равно не замечал, чтобы оппоненты Рэнд — ииз консерваторов, и из либералов — начали воспринимать объективизм всерьез и уж тем более принялись бы за тяжелую работу, которую необходимо проделать, чтобы достойно противостоять этому учению. Не было настоящих идеологических конфронтаций, не было столкновения идей. Белый дом искал компромисса, принося в жертву собственные принципы. Демократы и прогрессивисты никак не могли убедительно доказать (а в большинстве случаев даже не пытались), что их концепция правительства верна с моральной точки зрения. По мере приближения выборов 2012 года Рэнд по умолчанию выигрывала спор о нравственности. Однако становилось очевидно, что американцы не в восторге от программы правых, когда она задевает их личные интересы. На довыборах в мае 2011 года на двадцать шестом избирательном участке Нью-Йорка это недовольство приняло отчетливую форму. Там победил демократ, сыгравший на недовольстве, которое вызвал план Райана относительно программы Medicare.[177]

He уверен, что одних опасений достаточно, чтобы одержать победу в войне идеологий. Как заметил в 2004 году Томас Франк, избиратели могут игнорировать личные интересы, если ими манипулировать должным образом. Если Обама хочет победить радикальный капитализм, он должен превратить выборы в состязание идеологий, поскольку основополагающие принципы Республики — о которых трубили все выдающиеся американцы от Томаса Пейна до Франклина Рузвельта — на его стороне. Но не заметно, чтобы он готовился к подобному состязанию.

По счастью, одно из редчайших состязаний между объективистами и прогрессивистами было уже не за горами. Дата первых из трех обещанных дебатов между сторонниками Айн Рэнд и членами научно¬исследовательского центра Demos, представителями интеллектуальной элиты прогрессивистов, была назначена. Может быть, эта ерундовая стычка станет предвестником больших событий.

13. Великие дебаты

Как показало мероприятие по сбору средств, проведенное в отеле «St. Regis», в зале, который был назван в честь монарха, которого Рэнд презирала, объективисты не воспринимают случайной иронии. И это мое наблюдение вновь подтвердилось на первых дебатах объективистов с либералами, которые были перенесены с середины февраля на 10 марта 2011 года.

На всем Северо-Американском континенте было бы трудно отыскать место, менее гостеприимное по отношению к объективистам. В числе организаторов значилось и Национальное общественное радио в лице радиостанции «WNYC», это кровожадное чудовище из лагеря левых. И проводились дебаты в рассаднике либерализма, Нью-Йоркском университете. Университет расположен рядом с парком Вашингтон-сквер, где издавна тусуются левые радикалы и битники с гитарами, носители вредоносных альтруистических идей, распевающие песенки, в которых прославляются разные паразиты. На парк выходит фасад дома номер один по Пятой авеню, где жил знаменитый драматург левых взглядов, Клиффорд Одетс, как раз в те годы, когда он особенно увлекался коммунизмом. А непосредственной площадкой для дебатов был выбран Культурный центр Скирболла при Нью-Йоркском университете, названный так в честь рабби Джека X. Скирболла, основателя Лос-Анджелесской школы при Колледже иудейского союза, известного филантропа и кинопродюсера 1940-х годов.[178]

Таким образом, в одном месте собрались Голливуд, мистицизм, коллективизм, государственный тоталитаризм, альтруизм, коммунизм, иудаизм и все прочие «-измы», враждебные объективизму.

В программе дебатов, которую излагал мне в Йельском клубе Барри Колвин, произошли небольшие изменения. Первые дебаты, изначально заявленные под названием: «Правительство. Сколько нам необходимо?» — теперь назывались мягче: «Правительство. В чем его главная роль?». Сильнее всего изменилась тема вторых дебатов, которая сначала звучала так:

«Система социальной защиты населения. Разве мы сторожа братьям нашим?». Теперь же формулировка была такая: «Свобода. Для кого и от чего?». Центр Demos, судя по всему, принял активное участие в выборе тем для дебатов, потому что при таких формулировках либералам было бы проще вступить в бой. Третьи дебаты, изначально посвященные теме «Капитализм. Добродетель или зло?», теперь назывались «Капитализм. Есть ли нравственность в этой системе?». Название третьих дебатов было всего лишь немного перефразировано, но, как я понял, как раз отражало традиционный взгляд либералов на капитализм, который им представлялся зверем в клетке: важно, чтобы он жил, но держать его лучше под замком, чтобы он не посягнул на права публики. «Добродетель или зло» — здесь вопрос поставлен ребром: либо черное, либо белое. При новой же формулировке вопроса в качестве ответа можно предложить веское «возможно» или «это зависит от».

Хотя у Demos было преимущество, поскольку либералы дрались на своем домашнем ринге, в подобной ситуации оно не помогло Джо Луису выиграть у Макса Шмелинга. И было ясно, что объективисты вышли вперед еще во время взвешивания. Институт Айн Рэнд и представители центра Demos расставили столы со своей литературой, и у стола института, где раздавали бесплатные брошюры с изложением философской системы Рэнд, толпилось гораздо больше народу. Почти никто не задерживался у стола центра, где предлагали скучную брошюру с игривым названием «Хорошие правила. Десять историй об успешном регулировании». Издания института, например, книжка Пейкоффа «Религия против Америки» и брошюры Рэнд «Права человека» и «Природа правительства», казалось, имели более абстрактные заглавия, менее связанные с реальностью, зато явно вызывали живой интерес у университетской публики. Брошюры Рэнд выглядели гораздо привлекательнее, хорошо переплетенные и отпечатанные на дорогой глянцевой бумаге, тогда как брошюра центра Demos была распечатана на обычной бумаге формата А4 и сшита скрепками. Если бы я был юнцом, который жаждет отыскать навигационную карту для полета над растерзанной, измученной кризисом Америкой, я, скорее всего, выбрал бы в проводники Институт Айн Рэнд, а не Demos с его проверенными патентованными средствами.

Среди публики был молодой кинематографист по имени Джими Паттерсон, который, несмотря на холод, терпеливо дожидался на улице, пока откроют двери. Он уже окончил университет и пришел сюда с подругой, которая еще училась в Йеле и, кажется, была не так уверена в безоговорочной победе объективистов, как Джими. Он же всего несколько минут назад познакомился с Яроном Бруком и был так счастлив, будто выпил на брудершафт с Джоном Ленноном. «Нет, с Миком Джаггером», — поправился он. Джими ожидал, что грядущие дебаты станут сокрушительной победой Брука, которому предстояло сойтись в первом раунде с Майлзом Рапопортом, президентом Demos.

Насмотревшись на Брука в отеле «St. Regis», на мероприятии по сбору средств, я нисколько не сомневался, что в этом состязании он будет Мухаммедом Али, тогда как Рапопорт возьмет на себя роль солидного, серьезного Джо Фрейзера. Какой бы неприветливой ни казалась эта арена для объективистов, Брук зарекомендовал себя бывалым бойцом, привычным к любым условиям, интересным оратором и опытным спорщиком. На что способен Рапопорт, почти не было известно. Он не так часто мелькал на телеэкране, как Брук, который постоянно появляется на канале «Fox News», однако Рапопорт все равно отказался дать мне интервью до начала дебатов, что могло обеспечить ему некоторую фору. Вместо этого он отослал меня к Дэвиду Каллахану, соучредителю центра Demos и главе его международного подразделения. Каллахан также был автором хорошо принятой книги об этических изъянах общества, озаглавленной «Культура мошенников». Это произведение безоговорочно включало в число прочих изъянов «неспособность боготворить капитализм».