Читать книгу "От Северского Донца до Одера. Бельгийский доброволец в составе валлонского легиона. 1942-1945 - Фернан Кайзергрубер"

Этой ночью яростно воет ветер, и я вижу, как на окна налипает снег. Когда я просыпаюсь, окна с северной и восточной стороны полностью залеплены толстым слоем снега. Снаружи ничего не видно. Иду за водой к колодцу, и под ногами уже новый слой снега около 25 сантиметров, выпавший поверх уже утрамбовавшегося.

29 декабря отправляюсь в Белозерье доставить документы, но, поскольку мой мотоцикл еще не отремонтирован, я еду на «Мерседесе» – «Ведро» фельдфебеля (старшины) Деравье. Я мог воспользоваться и мотоциклом без коляски «Виктория», но погода для этого далека от идеальной. Когда я возвращаюсь после полудня, меня ждет радостная встреча с товарищами, которые возвращаются с боевых позиций и которые на несколько дней разместятся у меня. Это Й. Копе, Дебасье, Вилли Кокс, Й. Бурге и еще пара других. На Новый год у меня будет компания! Я прошу «паненку» пригласить на завтрашний вечер соседских дочерей и матерей, если те пожелают, поскольку отцы отсутствуют. Хотя не обязательно звать бабушек и дедушек, но если они захотят прийти, то добро пожаловать!

На следующий вечер у нас шесть или семь человек гостей, с двумя балалайками, один дедушка со скрипкой и три «мамки». Вместе с нами набирается целая толпа, но это не страшно. У Кокса есть губная гармошка, на которой он очень здорово играет; и Кокс присоединяется к оркестру. Можно заслушаться, когда он выводит партию соло вместе с оркестром наших русских гостей. Ансамбль просто великолепный, обстановка теплая и приятная. Мы наслаждаемся чудесным вечером! Впервые в жизни я танцую с русскими девушками. Одна стройная, но без худобы, другие пополнее, но не чрезмерно. Не слишком раскованные, но и не слишком стеснительные. Ведут себя вежливо и не отказывают, когда их приглашают на танец. Угощаем девушек конфетами, сигаретами и шоколадом. Ведь мы только что получили приличное праздничное довольствие. Мне нравится смотреть, как они курят. Одна из них намочила сигарету слюной чуть не до середины.

Ровно в полночь, в момент наступления Нового года, тишину разрывает грохот, и одновременно весь восточный горизонт вспыхивает сполохами огня. «Барышни» – молодые девушки – пугаются и тесно прижимаются к нам, или это только предлог? Тому есть и другая причина, имеющая объяснение как здесь, так и в подвергающейся бомбардировкам Германии. В подобных обстоятельствах многие гражданские держатся ближе к солдатам, словно военная форма может придать им уверенности, послужит прибежищем, словно каждый солдат станет невидимкой, словно ничто не может причинить им вред! На улице салют. Мы прерываем объятия и спешим во двор, где сразу понимаем, что это не фронт охвачен огнем! Это «бургундцы» на свой лад празднуют Новый год – вопреки запрету на бесцельное расходование боеприпасов. Небо над позициями бригады озаряется очередями трассирующих пуль и реактивных снарядов на протяжении 20 километров! Интенсивность огня стихает, энтузиазм иссякает, и, после нескольких запоздалых выстрелов, восстанавливается порядок. Объятия возобновляются, а с ними продолжается и вечеринка. Девушки позабыли свои страхи, улыбки сгладили ужас на лицах. Вечер окончен, и мы провожаем наших гостий, которые боятся возвращаться домой одни. Боятся наших патрулей? Или партизан? Мы уже в 1944 году!

Спокойные дни сменяются более оживленными, поочередно происходят большие и малые события. С началом Нового года бригада совершает вылазку в деревню Закревки. За этой операцией следуют другие, мало чем отличающиеся от нее. Штурмовая группа, состоящая из 2-й и 3-й пехотных рот, вместе с отделением саперов и при поддержке нескольких самоходок, проскользнув через минные поля, совершает внезапную атаку на хорошо обороняемую деревню. Думаю, в целом здесь сто солдат противника. Неожиданность играет на руку «бургундцам», но русские яростно сопротивляются, и приходится штурмовать укрепления, одно за другим, в рукопашной схватке, а затем разрушать их. Операция венчается успехом, и «бургундцы» приводят 30 пленных, хотя поговаривают (привирают. – Ред.) о восьмидесяти, а из трофеев – три противотанковых орудия и стрелковое оружие. Остальные защитники отступили или убиты. Наши потери: трое убитых и пятеро тяжело раненных; пропала также группа связистов. Среди последних Ханусс. Если не ошибаюсь, в тот же вечер наш друг Вилли Кокс, живший со мной в одной избе, не отозвался на перекличке! Вернулись все, кто живет здесь, все, кроме Вилли, который погиб или пропал! В этот вечер у нас другое настроение, печаль охватила нашу хату. И не без причины. Вилли, хоть и останется в нашей памяти, больше не будет одним из нас! Я словно вижу его наяву, вдохновенно танцующего на праздновании Нового года и так мастерски играющего на губной гармошке. Он покинул нас – как и многие другие!

Среди ночи нас будит шум. Кто-то стучит в дверь, однако после глубокого сна нужно время, чтобы понять природу звука. В комнате темень. Я различаю гонимые ветром снежинки, чье белое мельтешение ограничено маленькими оконцами, которые сужают дальность обзора в лучшем случае до метра. Один из моих друзей отпирает засов двери, дверь распахивается, и луч фонарика освещает пришельца. Это Кокс! Вернулся! В мерцающем свете карманного фонаря он больше похож на выходца с того света, в своих специальных очках, тех, что надевают под противогазы, обведенных металлической оправой и прикрепленных к ушам резинками. Помимо всего, он весь покрыт снегом, налипшим на брови, на стекла очков и вообще повсюду. Кокс бледен, как мертвец, но мертвец, который улыбается нам, и мы тоже улыбаемся нашему вновь обретенному другу, выражаем свою радость, похлопывая его по спине и по плечам. Ну, теперь расскажи нам, как было дело! Все очень просто. Во время перестрелки и суматохи боя Кокс вдруг обнаружил, что остался совершенно один на северо-востоке деревни, с растянутой лодыжкой, отрезанный от всех остальных. Он сразу и не сообразил, что операция завершена и что силуэты, которые виднеются в отдалении, – это «бургундцы», которые уже возвращаются на свои позиции. Пришлось немного поблуждать, но он все равно добрался до пешеходного мостика в Байбузах и оказался на наших позициях. Короче говоря, вот и все! Сегодня Кокс выбрался из переделки! Увы! Шесть недель спустя, когда я попаду в Шендеровку, мне сообщат о его смерти у Новой Буды!

Я узнал, что один из моих старых товарищей, вместе с другим сапером, находится на отдельной позиции у реки Ольшанки, далеко от наших укрепленных рубежей. В их задачу входит следить и поддерживать в боеготовности минное поле на участке между селами Мошны и Байбузы. Возвращаясь из села Мошны, я решаю навестить их по пути. Где находится их позиция, мне объяснили довольно невнятно. А поскольку все блиндажи врыты в землю и покрыты толстым слоем снега, то внешне они не отличаются – или почти не отличаются от других небольших естественных холмиков. Примерно в середине пути между деревнями сворачиваю налево, в направлении реки Ольшанки, прямо в поле.

Следует проявлять осторожность, поскольку на фоне этого совершенно белого ландшафта мы с мотоциклом представляем собой отличную мишень для русских. На самом деле я не сильно об этом задумываюсь, и русские не стреляют – возможно, чтобы не обнаружить свои позиции. Без особого труда нахожу своих друзей-саперов. Они еще издалека услышали треск мотоцикла. Два парня машут мне из траншеи, ведущей к блиндажу, присыпанному снегом. Я оставляю мотоцикл в балке позади небольшого холма и иду в блиндаж.