Читать книгу "Ты поймешь, когда повзрослеешь - Виржини Гримальди"

Он спросил об этом вдруг, без всякой связи с предыдущим разговором, между двумя затяжками сигаретой, пробив брешь в моей защитной броне.

– Несколько месяцев, – ответила я, вставая. – Послушай, я должна принять душ, увидимся позже?

– Я пойду с тобой. Бабушка хочет, чтобы я научил ее ставить смайлы в интернете, – сказал он. – Чувствую, сейчас повеселюсь…

Проходя по парку, мы не произнесли ни слова. Из-за его вопроса холодок пробежал между нами. Я пыталась было разрядить атмосферу и сказать что-нибудь, но ничего забавного не приходило в голову. Он нарушил мое внутреннее равновесие. Такие вопросы не задают, если тебе больше семи лет. Когда растешь, то добавляешь сантиметры, растительность на теле, появляется грудь, часто прыщи – но прежде всего приобретаешь хорошие манеры. Ты уже не ковыряешь прилюдно в носу, не говоришь людям, что они тебе неприятны, особенно если это правда, не демонстрируешь нижнее белье, когда стоишь в очереди, и не спрашиваешь у дальних знакомых, состоят ли они в браке. Разве что у тебя есть на этот счет свои соображения.

Я чувствовала себя польщенной. Чем лучше я узнаю Рафаэля, тем больше галочек ставлю в квадратиках анкеты моего идеального мужчины. Проблема именно в этом. Я с нетерпением жду его писем, жду, когда он приедет, надеюсь, что он обрадуется, увидев меня. Но сейчас он выбрал неподходящий момент. Он как почтальон, который звонит в дверь, когда ты только что легла в ванну, как внезапное желание сбегать в туалет, когда ты начала покрывать ногти лаком, как частичка петрушки, застрявшей между зубами, когда приходишь на собеседование о приеме на работу. Короче говоря, это неудачный момент: я все еще чувствую свою уязвимость, и если кто-то причинит мне боль, я не выдержу и сломаюсь. Я боюсь его. Если бы только его чары не действовали на меня так сильно…

– Хочешь помидор?

Ничего другого мне не пришло в голову, чтобы разрядить обстановку. Он покорно пошел со мной в огород, где мы сорвали два помидора, вцепившись в них, как утопающий в соломинку. Я уже собралась вернуться к себе, когда он спросил:

– А кто у вас занимается огородом?

– Густав. Он попросил, чтобы ему выделили кусок земли, который он мог бы возделывать. Фрукты и овощи поставляют на кухню, и я нигде больше не ела такой вкусной клубники!

Рафаэль посмотрел на меня, многозначительно улыбаясь.

– Густав – это тот дедуля с ходунками, который постоянно шутит?

– Да, это он. А почему ты спросил?

– Потому что я, кажется, знаю, кому принадлежат ночные голоса.

72

Было около полуночи, когда со стороны парка раздался шум. Рафаэль сделал мне знак: началось.

Прежде чем пойти к своей бабушке, он спросил меня, раздаются ли голоса в парке от случая к случаю или в определенные дни. После минутного размышления я ответила, что слышу их периодически, но чаще всего по вечерам в субботу. И тогда он предложил мне застать врасплох ночных гуляк сегодня вечером. Я согласилась. Потом он предложил встретиться ближе к полуночи и воплотить в жизнь наш план. Я опять согласилась. Далее он добавил, что зайдет за мной в студию. Я в третий раз согласно кивнула головой, причем почувствовала странное и давно забытое шевеление в животе.

В полной темноте мы спускались по лестнице, освещая путь экраном телефона Рафаэля. Нельзя, чтобы нас заметили. Не могу сказать, что он чувствовал в эту минуту, но меня охватило то же возбуждение, как когда я впервые в жизни ночью вылезла из окна, чтобы присоединиться к своим друзьям на пляже. Но это был первый и последний раз, потому что в саду меня ждал отец. Тот факт, что я легла спать в платье, видимо, насторожил его, и он решил проследить за мной.

Сердце готово было вырваться из груди, тело было наэлектризовано, я едва сдерживалась, чтобы не закричать. Рафаэль неслышно закрыл за нами дверь флигеля.

– Побежали, – прошептал он, взяв меня за руку. Я вздрогнула от его прикосновения. За секунду мы пробежали расстояние, отделявшее флигель от основного здания. На полпути я осознала, что несусь на цыпочках. Мой мозг и тело включили паузу.

– Мы пойдем вдоль ограды, – прошептал Рафаэль еще тише и еще ближе придвинувшись ко мне.

И все ради того, чтобы нас никто не услышал.

Крадучись, мы пробирались по парку. Мы были почти у цели, когда вдруг услышали смех. Мы застыли, прижавшись к ограде. Биение сердца отдавалось в горле, в ушах. А вдруг Рафаэль ошибся? А что если голоса принадлежат группе убийц, сбежавших из тюрьмы?

– Мне страшно, – вне себя от ужаса пробормотала я.

Он поймал мою ладонь и принялся ее поглаживать большим пальцем. Если он решил, что этим жестом приведет меня в чувство, то он ошибся.

– Пойдем, мы уже почти у цели, – прошептал он. – Ты не передумала?

Его лицо находилось в нескольких сантиметрах от моего, в моих глазах отражались его глаза. Кромешная тьма, его шепчущий голос, ласкающие поглаживания руки, его дыхание на моей щеке… на несколько мгновений время остановилось. Его дыхание ускорилось, и мне потребовалось сделать усилие, чтобы успокоить свое. Его пальцы переплелись с моими. В голове прокручивались эпизоды эротического фильма. Телу хотелось забыться, но разум стоял на страже.

– Нет, не передумала, – прохрипела я. – Идем?

– Они здесь, как я и предполагал.

Голоса слышались все отчетливее по мере приближения к огороду. Я узнала один из них, потом второй. Рафаэль был прав. За оградкой вдруг вспыхнул огонек. Мы тихонько обошли ее, и, как из-под земли, выросли перед теми, кто наполнял ужасом мои ночи. Сидя на садовом стуле, Густав спокойно скручивал косячок.

73

Увидев нас, он вскочил, и все его нехитрые приспособления упали на землю.

Сидящие за столом Пьер, Элизабет и Луиза застыли в изумлении.

– Ну и ну! – набросилась я на них, – вот мы вас и застукали, банда наркоманов.

Можно было подумать, что я не только пользуюсь их неограниченным доверием, но и поощряю выращивание растений семейства коноплевых. Потому что Густав ничуточки не испугался и тут же разразился гомерическим хохотом. Его примеру последовали остальные, включая Рафаэля.

– Не понимаю, чему вы радуетесь? – спросила я, старясь сохранить серьезный тон.

– Но вы же не хотите, чтобы мы все разрыдались, – пропищала сквозь смех Элизабет, промокая носовым платком глаза, и снова залилась хохотом.

– Она сейчас нам будет рассказывать, что это вредно для здоровья, – произнес Пьер.

Их веселость заставила меня сложить оружие, и я рассмеялась вместе с ними. Луиза смотрела на меня, глаза ее сияли:

– Хотите, мы вам тоже забьем косячок?

…Прошло полчаса. За это время я успела сказать им десять раз «спасибо, нет», пытаясь убедить их в том, что мне это не нравится и что это будет непрофессионально. Я им, конечно, не рассказала, что только раз в жизни попробовала покурить травку, и это было крайне неприятно, потому что я оказалась во власти панической атаки, которую запомнила на всю жизнь. Что касается Рафаэля, то он не испытывал никаких комплексов и с наслаждением затягивался, пока четверо анашистов исповедовались передо мной. Наркотик, как известно, развязывает языки.