Читать книгу "Думай, что говоришь - Елена Первушина"

Обратите внимание на выделенную фразу! Толстой поделился с нами своим секретом. Удачно найденная деталь запоминается читателям и служит «якорем», удерживающим его внимание, помогающим следовать за героем. Такой «якорь» для Пьера – это сочетание тучности с «умным и вместе робким, наблюдательным и естественным взглядом». Он больше всех гостей, собравшихся в доме Анны Павловны, – и в прямом, и в переносном смысле.

Здесь же в салоне присутствует и Элен, будущая жена Пьера. О ней сказано только «красавица Элен». Толстой не захотел придать ей ни одной индивидуальной черты, как он сделал это с «маленькой княгиней» Болконской. Однако позже эта особенность появится. У Элен «мраморные плечи», и сама она – словно мраморная статуя. Прекрасная, но как будто лишенная души.

Здесь и мать Бориса Друбецкого. Она обращается с просьбой к князю Василию. И снова Толстой всего в двух коротких фразах раскрывает характер этой женщины: «С лица ее исчезла вся прежняя притворность интереса. Доброе, исплаканное лицо ее выражало только беспокойство и страх».

И так далее, и так далее. Будет еще некрасивая княжна Марья, которая «всегда хорошела, когда плакала», будет Наташа, которая буквально вбежала в гостиную и в роман «запахнув что-то короткою кисейною юбкою, и остановилась посередине комнаты. Очевидно было, она нечаянно, с нерассчитанного бега заскочила так далеко». Вот какой еще некрасивой, неуклюжей, но трогательной и живой (для Толстого очень важно это противопоставление «живой жизни» и мертвящего светского общества) она впервые предстанет перед читателями: «Черноглазая, с большим ртом, некрасивая, но живая девочка, с своими детскими открытыми плечиками, выскочившими из корсажа от быстрого бега, с своими сбившимися назад черными кудрями, тоненькими оголенными руками и маленькими ножками в кружевных панталончиках и открытых башмачках, была в том милом возрасте, когда девочка уже не ребенок, а ребенок еще не девушка».

Будет Платон Каратаев – «… вся фигура Платона в его подпоясанной веревкою французской шинели, в фуражке и лаптях, была круглая, голова была совершенно круглая, спина, грудь, плечи, даже руки, которые он носил, как бы всегда собираясь обнять что-то, были круглые; приятная улыбка и большие карие нежные глаза были круглые…»

Будет Наполеон, решавший какие чувства изобразить на лице при виде портрета сына, и Кутузов, сидевший на барабане и завтракавший курицей во время Бородинского сражения.

Будет Анна Каренина, с первого взгляда приковавшая к себе внимание Вронского – невольно, даже не подозревая об этом:

«Блестящие, казавшиеся темными от густых ресниц, серые глаза дружелюбно, внимательно остановились на его лице, как будто она признавала его, и тотчас же перенеслись на подходившую толпу, как бы ища кого-то. В этом коротком взгляде Вронский успел заметить сдержанную оживленность, которая играла в ее лице и порхала между блестящими глазами и чуть заметной улыбкой, изгибавшею ее румяные губы. Как будто избыток чего-то так переполнял ее существо, что мимо ее воли выражался то в блеске взгляда, то в улыбке. Она потушила умышленно свет в глазах, но он светился против ее воли в чуть заметной улыбке».

У Анны было много прототипов. Одним из них была старшая дочь Пушкина Мария Гартунг. Когда-то Толстого поразила ее внешность. Вот знаменитый рассказ свояченицы Толстого Татьяны Кузминской:

«Дверь из передней отворилась, и вошла незнакомая дама в черном кружевном платье. Ее легкая походка легко несла ее довольно полную, но прямую и изящную фигуру. Меня познакомили с ней. Лев Николаевич еще сидел за столом. Я видела, как он пристально разглядывал ее.

– Кто это? – спросил он, подходя ко мне.

– М-mе Гартунг, дочь поэта Пушкина.

– Да-а, – протянул он, – теперь я понимаю… Ты посмотри, какие у нее арабские завитки на затылке. Удивительно породистые.

Когда представили Льва Николаевича Марии Александровне, он сел за чайный стол около нее; разговора их я не знаю, но знаю, что она послужила ему типом Анны Карениной, не характером, не жизнью, а наружностью. Он сам признавал это».

В самом деле, в романе мы читаем, как Китти восхищенно и ревниво наблюдает за Анной на балу:

«… На голове у нее, в черных волосах, своих без примеси, была маленькая гирлянда анютиных глазок и такая же на черной ленте пояса между белыми кружевами. Прическа ее была незаметна. Заметны были только, украшая ее, эти своевольные короткие колечки курчавых волос, всегда выбивающиеся на затылке и висках. На точеной крепкой шее была нитка жемчугу».

Но прототипом была и одна из героинь Пушкина – своевольная «грешница» с говорящей фамилией Вольская, появляющаяся в отрывке «Гости съезжались на дачу…» Софья Андреевна Толстая вспоминала, что перед тем, как взяться за «Анну Каренину», Лев Николаевич перечитывал этот текст, восклицая: «Вот как надо писать!».

А еще некая Анна Степановна Пирогова, из-за несчастной любви бросившаяся под поезд в 1872 году радом с Ясной Поляной.

А еще Мария Алексеевна Дьякова, родственница Толстого, в 1868 году добившаяся развода и вышедшая замуж за С.А. Ладыженского. Толстой был близко знаком с ней, она просила его совета, когда вела тяжбу о разводе.

Из этого короткого перечня видно, что Толстой брал несколько реальных лиц и «складывал» из них портреты героев, словно пазлы. Вы тоже можете воспользоваться этим методом, если захотите описать вымышленных персонажей. В каждом из них должны быть черты реального человека, тогда протрет будет убедительным.

* * *

Но можно пойти и другим путем. Таким, каким воспользовался Пушкин для описания своей Татьяны.

Во второй главе «Онегина» поэт сначала обрисовывает младшую сестру Татьяны Ольгу и делает все, чтобы портрет стал узнаваемым. Но это изображение не какой-нибудь конкретной девушки – это обобщенный образ героини сентиментального романа, который во времена Пушкина уже был анахронизмом. И поэт этого не скрывает:

Всегда скромна, всегда послушна,Всегда как утро весела,Как жизнь поэта простодушна,Как поцелуй любви мила;Глаза, как небо, голубые,Улыбка, локоны льняные,Движенья, голос, легкий стан,Все в Ольге… но любой романВозьмите и найдете верноЕе портрет: он очень мил,Я прежде сам его любил,Но надоел он мне безмерно.Позвольте мне, читатель мой,Заняться старшею сестрой.

Что же он говорит о Татьяне? Мы не знаем какого цвета были ее глаза и волосы. Первое, что нам говорят о ней – это то, какой она не была:

Итак, она звалась Татьяной.Ни красотой сестры своей,Ни свежестью ее румянойНе привлекла б она очей.Дика, печальна, молчалива,Как лань лесная боязлива,Она в семье своей роднойКазалась девочкой чужой.Она ласкаться не умелаК отцу, ни к матери своей;Дитя сама, в толпе детейИграть и прыгать не хотелаИ часто целый день однаСидела молча у окна.

Что же она любила? Слушать страшные рассказы, встречать солнце и читать романы. Этими тремя штрихами Пушкин обрисует характер замкнутой и романтичной девушки, сосредоточенной на своей внутренней жизни, на своих фантазиях. Он будет еще не раз возвращаться к портрету Татьяны (и никогда – к портрету Ольги), добавлять новые черты, раскрывать ее характер в ее поступках, и в конце концов признается в том, о чем мы уже давно догадались: