Читать книгу "Страшный зверь - Фридрих Незнанский"

А чуть подальше, ближе к «Юго-Западной», была квартира Дениса Грязнова, закрывшего «дядь Саню» собой, когда рванула бомба юной террористки. Бесхозная теперь стоит квартира, запечатанная. У Славки рука не поднимается продать ее. Да, как память дорога, тяжкая память прошлого…

За Меркуловым, Турецкий был почти уверен, наверняка установлено наблюдение: как же, друзья-приятели. Да и Махотин наверняка «раскололся», прижатый к стене «старшими товарищами» — по значению, не по возрасту. Ну, сейчас-то, посреди ночи, вряд ли кто «пасет» его, тем не менее приходится соблюдать осторожность.

Он поставил машину во дворе дома в соседнем квартале. Вышел, запер, поставив на сигнализацию, и бегом отправился дальше.

«А ничего еще пельмешек, — подумал он, приближаясь к дому Кости и даже не запыхавшись. — Вот, что такое любовь молодых женщин! Что они все понимают?!» В сущности, это объяснение было единственным у Александра Борисовича, которое никогда не требовало доказательств.

И в подъезд, зная код, проник без затруднений. Никаких машин с приспущенными стеклами не было, и дымок сигаретный из них не шел.

Турецкий позвонил по мобильнику прямо от входной двери и коротко сказал:

— Я здесь.

Меркулов открыл дверь, не спрашивая, и только удивился:

— Ну, ты у нас, как метеор! Тихо, все спят.

— Ты мне второй об этом говоришь. О метеоре. Ну, пошли на кухню. Надеюсь, верхний свет ты выключил?

— Не учи дельфина плавать, — ворчливо возразил Меркулов.

— Ну да, а отца… словом, понятно. Какие новости?

— Есть кое-что.

— До завтра не терпело?

— Саня, лучше сразу, я думаю… Садись, чай, кофе?

Остановились оба на кофе, и Меркулов поставил чайник на плиту, у него был только растворимый. И на том спасибо.

— Я ж тебе просто не мог всего рассказать по телефону, а уже завтра я и сам не знаю, что произойдет. Но вот, о чем речь. Как я тебе доложил, — он усмехнулся, — помощник этого Мазурина, — так и тянет назвать мазуриком! — некто Квитенко с места в карьер потребовал, чтобы я явился в Госдуму с полным отчетом, по какому праву послал частного сыщика с угрозами и провокациями в адрес уважаемого имя-рек?

— И ты сказал, что я не просто частный, но еще и немногий среди честных? — не удержался Турецкий.

— Помолчи и не перебивай. Я ответил, что если мне понадобится Мазурин, я его повесткой вызову. А отчитываться перед ним я не собираюсь. Вот спикер попросит, тогда, может быть, если время будет… Он заерзал на стуле. Думал, испугаюсь. Мелкий такой и наглый хорек. И стал упирать на то, что мною был послан… и по новой: провокатор, взяточник и тэ дэ. А я обрезал его, сказав, что насчет взяточника у депутата ложная информация, и ему в самый бы раз проверить своих информаторов, а то ведь с таким конфузом можно красиво прогреметь в центральных средствах массовой информации. Сник. Я добавил, что, по моим сведениям, взятку в буквальном смысле, всучил следователю сам Краев, который теперь разыгрывает из себя, когда его публично уличили во лжи, невинную девицу. Помощник возмутился, а я ему про то, что у нас магнитофонная запись их беседы имеется. В смысле, в распоряжении Генеральной прокуратуры, как вещественное доказательство, подлинность которого уже установлена специальной криминалистической экспертизой. Он вроде бы попытался успокоиться, но, видно, задание его было обязательным к исполнению. И тогда попер насчет публичных оскорблений. Невероятно! Безобразно! Антизаконно! Поощряется Генпрокуратурой! Ну, я подождал и сказал, что по поводу законных действий господина Краева у нас, в Москве, большие сомнения. Имеются показания многочисленных жертв, которые были подвергнуты лично Краевым и его помощниками зверским насилиям. В собственных кроватях. Самым циничным образом. Показания официальные, имеются медицинские заключения по большинству эпизодов. А говорю я это ему с той целью, чтобы все они, защитники Краева, запомнили: если с головы любой из женщин упадет хотя бы волосок, господину Краеву я настоятельно рекомендую как можно быстрее добраться до ближайшего КПЗ, иначе безопасности его никто в городе гарантировать не сможет. Его попросту растерзают возмущенные жители. Ничего ход? Правда, насчет медицинских освидетельствований пострадавших я погорячился, но надо же было как-то припугнуть этого мерзавца!

— Правильно, молодец. Надо, чтобы у него под ногами земля задымилась. А эти немедленно доложили, не сомневаюсь. И теперь он перед дилеммой: против Генпрокуратуры танком не попрешь, депутат тут промахнулся в своих полномочиях, а трогать там кого-то Краев сейчас вряд ли решится. Ему бы отвалить на время, пока шум не утих. А вот телевизионщикам кинуть бы материалец про Краевского защитничка. Очень было бы уместно!

— Погоди, успеется. В общем, он занервничал без поддержки, потом заявил, что весь наш компромат на Краева — это сплошь фальшивка или специально подстроенное, и так далее. И нет, и даже не может быть у нас никаких доказательств противоправной деятельности господина Краева. Ну, тут я не выдержал и спросил, почему это господин депутат так горячо печется о настроении своего прямого покровителя? И на абсолютно непонимающий взгляд помощника, объяснил, кто «сдавал» деньги на его выборы, и по сколько — с носа. Так что у нас имеются все основания рассмотреть вопрос о коррупции во время проведения в городе выборной кампании и возбудить по данному факту уголовное дело. Здесь он совсем скис. И когда встал, чтобы уходить, я приоткрыл ящик письменного стола и показал ему на лежащий там диктофон: мол, весь наш содержательный разговор мной записан. Убежал, — не ушел. Как думаешь, что предпримут?

— Ну, во всяком случае, к тебе они больше не сунутся. Будут искать иные пути, чтобы выяснить, причем, в срочном порядке, чем мы располагаем. Пойдут требования, предложения и прочее. И вот уж тут придется стоять крепко, иначе, если дадим слабину, сомнут, сожрут вместе с…

— Прекрати, пожалуйста, — Меркулов поморщился. — Ладно, это — чтоб ты знал. А теперь про Америку… Ты ведь мадам Вильсон имел в виду?

— А кого же? У меня Кэтрин — одна на всю Америку. Заместитель министра юстиции, шишка. Мне сегодня Тарас, из Интерпола, между делом, сказал, что в системе Министерства юстиции Соединенных Штатов существует специальное подразделение — агентство по контролю за соблюдением законов о наркотиках, в общем, контора с аббревиатурой DEA. Вот я и подумал, что если где-то наш фигурант «засветился», то сведения о нем обязательно будут в этом агентстве. Ну а дальше, как говорится, дело техники. Тарас дал мне почитать несколько материалов об их деятельности, в частности в Колумбии, и я понял, что парни «пашут» не за страх, а за совесть. Вот бы их и привлечь, как считаешь?

— Только — «за»! Интерпол, конечно, серьезная организация, но, по моему мнению, несколько медлительная, хотя и очень добросовестная.

— Вот и я об этом. Примерно, так и сказал Тарасу, что их добросовестность, ну, конечно, другими словами, часто тормозит следствие.

— А он?