Читать книгу "Эйнемида I. Семена раздора. - Антон Чигинёв"

слышал о подобном.

– Как и я прежде. Это великое чудо, и очень важное. Алгу говорит, нельзя читать Слово на чужом языке, так можно упустить смысл или неправильно понять. Он поручает знающим людям разных народов переводить Слово, а сам потом вносит окончательные правки. Я вижу, ты интересуешься нашим учением, могу найти для тебя эйнемский перевод. Это мудрая книга, в ней ты многое откроешь для себя.

– Э, нет. Твои боги может и могущественны, они спасли моего друга, и я благодарен, но мои боги – Эйленос Справедливый и его собратья. Это вера отцов, я не отрекусь от неё.

– Никто и не заставляет тебя отрекаться, я просто предлагаю узнать всё получше, а что дальше, решай сам. Подумай над этим.

– Подумаю, – сказал Энекл. Некоторое время они сидели в молчании, глядя на затухающие угли.

– Расскажи о себе, – нарушил тишину Палан.

– Зачем?

– Я вижу, ты неспокоен, тебя что-то тревожит. У нас считают, если рассказать другому о своей беде или поделиться прошлым, на сердце становится легче.

– Не думаю, что в моей истории есть что-то примечательное, но раз ты так хочешь… Скрывать-то мне всё равно нечего. Меня зовут Энекл, сын Гидаспа, мой отец был резчиком по дереву, а мать – дочерью ткача. Родился и вырос я в Эфере, в Технетриме – это ремесленный квартал.

– Красивое место? Я бывал в Хизифе – очень хороший город.

– Ха, Хизиф! Хизиф – всего лишь дальняя колония, а Эфер – первый из городов Эйнемиды, родина демократии. Видел бы ты его храмы, сады, дома. Весь город из белого камня, а крыши черепичные: в порту – синие, у нас, в Технетриме – красные, на Эрейском холме – ну там знать да богачи живут – серые, и так дальше. Никому не в обиду будь сказано, другого такого города во всём мире не сыщешь.

– Хотелось бы увидеть, – проповедник улыбнулся. – Видно, ты очень любишь свой город. Что заставило тебя его покинуть? Можешь не отвечать, если не хочешь, не хотелось бы бередить старые раны.

– Пустяки. Прошло уже очень много лет – все раны зажили. Это из-за отца. Он был добрый человек и хороший мастер, но слишком любил кости, а после смерти матери стал пить много неразбавленного. Может всё бы и обошлось, работать-то отец умел, но вышло так, что из-за глупого случая он погиб... В общем, в наследство нам с сестрой остались одни долги. Пришлось продать и дом, и отцовскую мастерскую. В одном боги помогли: сестре нашёлся достойный жених, из хорошей семьи и не жадный до приданого, хоть её удалось избавить от нищеты.

– И ты решил попытать счастья на чужбине?

– А что оставалось? Наняться к кому-то, работать за гроши, беречь каждый обол, и лет через десять открыть собственное дело, которое то ли выгорит, то ли нет? А тут как раз у «Циклопов» истёк договор с Эфером...

– «Циклопы»?

– Наёмный отряд. Наёмники любят красивые имена: «Сыны Битвы», «Громовержцы», «Десница Фурора» и всё такое прочее. Эти вот были «Циклопами», в ту пору их слава гремела. Они собирались в Архену, на службу Спифрину Перисскому, и набирали в Эфере пополнение. Я до того уже воевал в ополчении, доспех был, какой-никакой, а гоплитский, так что меня приняли на хороших условиях. Лет через пять-шесть можно было бы выкупить родительский дом да открыть мастерскую с парой работников. В Эфере, знаешь ли, если ты не дурак да военное дело знаешь, высоко можно забраться.

– И вы отправились в Архену?

– Да, морем до Гиелеи, а оттуда посуху в Периссу. Первое время всё шло неплохо, Спифрин был царём щедрым, воевал часто, но зря людей не губил. На четвёртый год я уже накопил сколько хотел и подумывал отправиться домой пораньше.

– Но что-то случилось.

– Да уж, случилось. Знаешь, как у нас говорят: «нет зрелища смешнее для богов, чем жалкий смертный строящий расчёты». Ты слышал про битву у Козьего Источника?

Палан покачал головой.

– Известная битва, много тысяч воинов полегло. Спифрин был великий царь, Перисса при нём стала раза в три больше, и войны он, до поры, не проиграл ни одной. Беда в том, что соседи испугались и объединились против него, да ещё и Мидония вмешалась, вот тогда-то та битва и случилась. Врагов было больше раза в три, но, клянусь Скипетром Эйленоса, мы почти победили, и если бы не... А, какая, к гарпиям, разница? Главное то, что нас разбили, царство погибло, столицу разорили. Рассказывают, Спифрина вместе с женой и всеми детьми заживо сожгли в медном быке – стоял там такой перед дворцом, на царском знамени был такой же… Жалко их, хорошие были люди, особенно старший царевич, Гермием звали, славный такой мальчонка. Помню, он всё солдат, что дворец охраняли, угостить норовил, жалел, что им, бедным, долго стоять тяжело, – на суровом лице Энекла появилась тёплая улыбка. – Я ему тайком показал, как из дерева свистелки вырезать. Знаешь, такие... Да, что там теперь... – махнув рукой, он замолчал, борясь с нахлынувшими воспоминаниями.

– Мне очень жаль, – промолвил Палан. – Как же ты выжил?

– Видно, хранили боги – ещё бы знать зачем. Наши почти все погибли или попали в плен, а я даже особо ранен не был – так, царапины. Правда радости с того было немного. Деньги я хранил у перисских ростовщиков, так что, мои сбережения сгорели вместе со столицей, а знакомых у меня в Архене не осталось – все погибли или в рабство попали. Так и остался я один, в чужой земле и с пустым кошелём. Щит, доспех да копьё – вот и всё богатство.

– Немного, хотя, не так уж и мало. У нас говорят: «если мужчина жив, и его рука держит лук – мир в его руках». Что ты делал дальше?

– Что ж, гордится нечем, но скрывать не стану. Орудовала тогда в тех краях банда эйнемских разбойников, к ним я и присоединился – больше-то всё равно идти было некуда. Грабили на дорогах, собирали дань с деревень, детей купца раз похитили ради выкупа. Со временем, более-менее разжились деньгами, оружием, стали наниматься к разным мелким правителям. На службе у одного такого мне и не повезло – получил из пращи прямо в шлем, а очнулся уже во вражеском лагере.