Читать книгу "Живые и мертвые - Неле Нойхаус"

– Надеюсь, хорошо встретили Рождество? – бросил Константин Фабер всем присутствовавшим и подсел к ним за стойку.

– Прекрати, – ответил один из мужчин. – У меня еще никогда не было таких низких оборотов перед Рождеством.

– У меня тоже, – согласился с ним другой. – Весь год мы надеялись на рождественский бум, а этот чертов киллер нам все испортил.

Двое других мужчин удрученно кивнули. Очевидно, они были владельцами ресторанов, потому что стали говорить об аннулированных заказах и о том, что многие сотрудники брали больничные под какими-то невразумительными предлогами. Каролина, притворившись, будто она занята своим телефоном, внимательно слушала разговор мужчин.

– Люди заказывают «горящие» подарки в Интернете, – сказал уныло второй мужчина. – В январе уволю двоих сотрудников, это уж определенно.

– Думаю, что самый большой хаос уже позади, – сказал один из рестораторов, – завтра мы едем в Италию. Десятью днями раньше или позже – не имеет значения.

Кто-то сообщил, что еще накануне водители автобусов и машинисты поездов отказались выходить в рейсы. Во Франкфурте встала городская железная дорога. Не вышли на работу таксисты.

– Будем надеяться, что скоро они найдут этого сумасшедшего, – сказал хозяин кафе и поставил перед Константином Фабером чашку кофе. – Если так будет продолжаться, обрушится вся инфраструктура в Рейн-Майнском регионе.

– У нас тоже проблемы, – сказал Фабер. – Редакция получила многочисленные жалобы от абонентов на то, что им не доставили дневную газету. Многие почтальоны взяли больничный, и их нельзя в этом винить.

Когда мужчины за стойкой дискутировали о том, что может и что должна сделать полиция, Каролине хотелось сказать, что их паника серьезно преувеличена, так как преступник не стреляет просто в почтальонов и водителей автобусов. Об этом она до сего времени как-то не задумывалась, но «судья», несомненно, создал проблемы бизнесу многих предприятий и владельцев магазинов.

Каролина встала и подошла к стойке.

– Извините, пожалуйста, что я так запросто к вам обращаюсь, – сказала она журналисту. – Вы господин Фабер из «Эха Таунуса»?

– Почему вас это интересует? – Фабер подозрительно посмотрел на нее. – Вы из полиции?

– Нет. Ваша коллега сказала мне, что, возможно, вы здесь, – ответила она. – Я бы хотела с вами поговорить. Но не здесь.

– Ого, Фабер, тебя кто-то хочет подцепить! – подколол его один из приятелей. Другие засмеялись, но он не обратил на них внимания. Недоверчивость в его взгляде исчезла.

– О’кей. – Он поднялся с табурета и взял куртку. – Запиши на мой счет, Вилли!

– Конечно, – ответил хозяин.

Каролина заплатила за свой кофе и последовала за Константином Фабером к выходу.

* * *

Для Пии было непривычно работать у всех на виду. В большинстве случаев трупы находили в квартирах, в лесу или в иных скрытых от множества глаз местах. Тогда она имела дело с одним или двумя свидетелями и с теми, кто обнаружил труп. Но на этот раз десятки людей видели, как застрелили Хюрмет Шварцер. В стране, где огнестрельное оружие является редкостью и в повседневной жизни практически не встречается, данное событие было тем более болезненным для людей. Особенно серьезно пострадал семилетний мальчик, находившийся со своими родителями и сестрами в обувном магазине, витрину которого пробило пулей. Его старшая сестра как раз мерила туфли, а он, скучая, смотрел в окно, когда прямо у него на глазах произошел весь этот кошмар. При этом, несмотря на ужас произошедшего, мальчику посчастливилось, так как пуля, которой была убита Хюрмет Шварцер, пролетела всего лишь в миллиметре от него и вошла в полку.

Ребенок лежал в карете «Скорой помощи», и им занимался врач. Боденштайн разговаривал с родителями, а Пия искала глазами молодую женщину, которая стояла рядом с жертвой.

– Можно с ней поговорить? – спросила она врача.

– Попробуйте, – ответил он. – У девушки довольно сильный шок. Нам она до сих пор не сказала ни единого слова.

Селина Хоффманн, блондинка чуть за двадцать, сидела на ступеньке другого автомобиля «Скорой помощи» и пристально смотрела себе на руки. На ней был рабочий халат, кто-то накинул ей на плечи теплосберегающую пленку. Сначала Пия подумала, что у женщины веснушки, но потом она поняла, что ее лицо, волосы, руки и халат были сплошь в брызгах крови.

– Здравствуйте, фрау Хоффманн, – сказала Пия. – Меня зовут Пия Кирххоф, я из уголовной полиции Хофхайма. Могу я на минуту присесть рядом с вами?

Молодая женщина подняла голову, посмотрела на Пию пустым взглядом и безразлично дернула плечами. Все ее тело сотрясала дрожь, лицо было серого цвета. Даже когда пройдет это шоковое состояние, она никогда не сможет забыть то, что пережила сегодня. Некоторые люди были более выносливы, чем другие, и справлялись с подобными страшными событиями, в то время как у некоторых на всю жизнь оставался след в душе.

– Я … я хотела вернуть Хюрмет пятьдесят евро до того, как она уедет в отпуск, – прошептала Селина Хоффманн и протянула Пии смятую денежную купюру. Слеза скатилась по ее щеке. – Она одолжила их мне перед Рождеством, и я не хотела… я… это приносит несчастье, если ты вступаешь в новый год с долгами.

– Вы с Хюрмет были коллегами, не так ли? – спросила Пия.

– Да. Мы… мы с ней работали в булочной-пекарне, – ответила Селина дрожащим голосом, рассматривая свои руки, покрытые брызгами крови. – Она всегда работала в утреннюю смену, а я большей частью днем. А сегодня… сегодня я немного опоздала, потому что… потому что у меня кончился бензин. Хюрмет уже ушла, но она после работы всегда заходит в магазин, поэтому я следила, чтобы не пропустить ее. Потом она вышла из «Реве». Я… я быстро выбежала и окликнула ее. Она остановилась и… и повернулась ко мне и потом… потом…

Она замолчала и разразилась слезами. Но рассказ пошел ей на пользу, ослабив шок. Селина Хоффманн отчаянно рыдала. Пия молча протянула ей пачку бумажных носовых платков и терпеливо ждала, пока молодая женщина придет в себя и продолжит рассказ.

– Я… я вообще не поняла, что произошло, – сказала она через некоторое время. – Вдруг оказалось, что Хюрмет лежит передо мной, а я кричала как сумасшедшая, пока какой-то тип не влепил мне пощечину и не оттащил меня от нее.

– Вы видели, откуда был сделан выстрел? – спросила Пия.

– Нет. Я… я смотрела только на Хюрмет. – Она замолчала и шмыгнула носом. – Но определенно справа сзади, откуда-то сверху. Потому что… потому что… она стояла, повернувшись частично спиной к парковке, и… и ее лицо… оно прямо-таки разорвалось.

Девушка закрыла лицо руками, вновь воспроизведя в памяти весь кошмар последнего получаса, который ее мозг так хотел забыть. Пия была поражена. Такое случалось крайне редко, когда свидетель мог вспомнить о чем-то столь подробно. Часто ей казалось жестоким опрашивать человека сразу после того, как он пережил или стал свидетелем чего-то ужасного. Но чем раньше допросить свидетеля, тем больше шансов получить не подверженные какому-либо влиянию и поэтому довольно достоверные показания. Как только свидетель все осмыслит и обсудит это с другими людьми, то все увиденное смешается с различными последствиями и эмоциями. Человеческий мозг устроен таким образом, что для защиты души он стирает страшное или разбивает это на фрагменты. По этой причине люди зачастую не помнят несчастных случаев, свидетелями которых они стали или даже которые пережили сами, и подобная амнезия в большинстве случаев является непреходящей.