Читать книгу "Ведьмин дар - Дарья Сергеевна Гущина"

в поте лица. Да и не только она.

Я никогда не любила водяной район – и за иллюзию, и за противное ощущение мокрой одежды и хлюпающей в кедах воды, и за хаос. В других районах была система – улицы, кварталы, башни-ориентиры. Здесь же – ничего подобного. Набрал человек ракушек – от мелких спиралевидных до крупных рогатых, от одностворчатых до фигурных двустворчатых, – добавил кораллов, перетряхнул, а потом высыпал в аквариум. Добавил по вкусу водорослей, камней, атмосферных обломков зданий и кораблей, запустил рыбок… И позвал друзей, склонился вместе с ними над копией морского дна, замер невидимкой, скрытой илистым сумраком. Сквозь который пробивался лишь слабый голубой свет. Охранные изваяния тоже оставались сокрытыми.

Проходя галечными тропами мимо раскрытых и перевернутых домов-ракушек, отмечая краем глаза шевеление в цветных водорослях и белоснежных кораллах, я ловила себя на проклятом «не верю». Слишком всё спокойно, мирно и безмятежно – даже несмотря на изначальное жуткое назначение «морского дна». Когда по «улицам» деловито снуют стайки ярких рыбок и крошечных мерцающих черепашек, а над головой проплывают величественные тени скатов, попробуй-ка поверь, что из-за очередной ракушки вот-вот выскочит акула. Или, что ещё недостовернее, забери его дар… «тарантул».

И, да, дар, действительно…

Мне всё же удалось сориентироваться и понять, что рыбка-проводница плывёт по прямой через центр, от точки до точки – от одной окраины с входом-выходом до другой. Убежище я выбрала именно там – у окраинных развалин древнего кладбища, расположенного точно перед тоннелем, связывающим районы воды и земли. Кладбища – одного из. Вообще всё «дно» – сплошное кладбище, и за это я тоже его не любила. И за расстояние – большее, чем в других районах. Но, несмотря на это, идти осталось чуть-чуть.

Первая «перевалочная» ракушка – ядрёно-алая, с длинными заостренными рогами и лениво вращающейся воронкой в центре – показалась через десять минут. Всё, почти добралась… В катакомбах трудилось бок о бок несколько родов, а стародавние не любили двух вещей: когда лезут в их секреты и когда ходят по их кладбищам. Поэтому здесь у каждого рода оно своё. И попасть в нужный сектор можно только ракушкой. Прежде. Теперь они работали как попало, пропуская даже нечисть.

– Спасибо, – поблагодарила я рыбку и целеустремленно похромала к раковине.

Шаг в воронку ракушки – шаг наружу – оглядеться – шагнуть назад – снова выйти… В нужное место я попала с пятого раза и наконец выдохнула. Ни одного клона пока не потревожили, то есть преследователи до водяного района ещё не добрались… Выйдя из вихря и дождавшись свою копию, я уверенно поковыляла через коралловый лес к древним развалинам.

Предназначение и происхождение оных для нас до сих пор было загадкой. Круглый остов разрушенной башни – часть потрескавшейся дальней стены в три человеческих роста с круглым окном, разновысотные части боковых, а передняя отсутствовала целиком. Внутри – пусто, если не считать колосящихся водорослей, шныряющих рыб и присосавшихся к стенам морских гадов. Вокруг – камни, облепленные морскими звёздами и фосфоресцирующей травой, похожей на обычный мох. Под ногами – единственная на весь район площадь, не галькой мощеная, а крупными раковинами.

За развалинами площадь сужалась до дороги, а та раздваивалась, одним хвостом убегая в илистый сумрак, к коридору, а вторым – лестницей поднимаясь к изваянию. И повсюду, куда ни глянь, торчали надгробия – покосившиеся, потрескавшиеся, обломанные, провалившиеся, опять же облепленные разноцветными гадами и водорослями.

Кладбища – места сакральные, примиряющие живых перед единым неизбежным финалом человеческого бытия, и даже откровенно враждующие рода стародавних никогда бы не подрались у могил, даже у чужих. И что тут случилось, что разрушило башню и осквернило древний погост… Активные в те времена защитники не пропускали нечисть, а наблюдатели не владели ничем разрушительным, если не считать выноса мозга. То ли вышел из-под контроля научный эксперимент, то ли сбежал опытный образец…

Здесь, рядом с охранным изваянием, яркие голубые лучи, пронизывая и высветляя морской «воздух», падая на останки башни, одновременно скрывали в приграничном мраке то, что обитало у ног статуи. Я прошла мимо развалин и остановилась у уцелевшей стены, в десятке шагов от которой громоздилась явно рукотворная, собранная из обломков, широкоступенчатая пирамидка. Без растительности, без вездесущих гадов, без мелькающих рыбок.

Сжав браслет, я кашлянула и тихо сказала:

– Я пришла просить о помощи.

Из щели среднего яруса показалось чёрное щупальце. Длинное, гибкое, ловкое – и с меня в обхвате.

– Мне нечего предложить, кроме того, что мы отдаём всегда, – добавила я. – Но пока прошу просто побыть рядом. Подстраховать. Можно я останусь здесь? И можно попросить тебя не трогать нашего гостя без повода? И припрятать вот это? Подальше и поглубже. Благодарю.

Щупальце поднялось перископом, качнулось змеёй и, величественно «кивнув», исчезло в щели, прихватив с собой мою копию. А я добралась до пирамидки и с удовольствием взобралась на ближайший камень. Уселась, вытянула ноги и пошевелила ступнями. Интересно, сколько времени?.. Здесь мои обычно безошибочные внутренние часы отказывались работать, как и доступная пространственная магия. Но, думается, к утру. Хорошо, успела немного отоспаться в приюте…

Он появился неожиданно – в водяном районе, далеко от меня, но сразу дал о себе знать. Нервно дёрнуло и свело пальцы левой руки, и я физически ощутила, как не стало моего первого клона. Выпрямившись и сосредоточившись, я начала считать – до десяти, двадцати… тридцати одного. И «умерла» вторая копия. Третью он искал ещё дольше – до ста восьми, а четвертую нашел унизительно быстро – на семнадцатом счете.

Я прикинула, где сейчас находится Илья. Надеюсь, он хотя бы выбрался. Бегает приятель куда шустрее меня, и пока я ползла до «перевалочной» ракушки, он мог отпахать треть района. А земляной меньше водяного территориально. И стража его пропустить должна, а вот нечисть… Нечисть отвлекает. Ест же неведомая сущность, судя по короткому бою с «птичками», дольше, чем охотится. Но – надеюсь…

Шестая. Я снова взялась считать, загибая пальцы на руках на крупных круглых цифрах. Седьмую он искал долго – больше получаса. А вот восьмую нашёл почти сразу. Плохо, «девки» явно прятались парами. Надо в следующий раз инструктаж дополнительный провести.

До девятой – и до меня – «что-то «паучье» добралось нескоро: я досчитала до одной тысячи, второй, третьей и бросила, просто сняв и сжав в ладони браслет. Чувствуя, как пальцы покалывает холодом, как нервно дёргается связующая нить, натягиваясь в руках охотящейся нечисти. Закрывая глаза и мысленно прогоняя по десятому разу всё, что хотела сказать. И всё,