Читать книгу "Завещание лейтенанта - Владимир Макарычев"

– Думал, с «Лейтенантом Бошняком» уходит моя жизнь. Утешался одним, не напрасно принесенной жертвой во имя спасения товарищей.

– Кто же в тебя стрелял? – не удержался от вопроса Николай. Семен внимательно, даже с долей подозрительности посмотрел на него. Тяжело затянувшись сигарой, неспешно выпускал колечки горького дыма.

– Стрелял наш конкурент по китобойному промыслу, англичанин Кингскот.

Тарбеев снова недоверчиво глянул в глаза Дымова, проверяя реакцию товарища. Николай заметил немой вопрос:

– Так зовут хозяина крупнейшей английской китобойной компании, основного нашего конкурента! Именно ему до ареста за браконьерство и принадлежал наш «Лейтенант Бошняк». Он же и организовал, через суд Сан-Франциско, его возвращение. Сам я не был с ним знаком.

Ответ удовлетворил рассказчика, и Тарбеев продолжил:

– Забияка ирландец с товарищами вытащил меня, можно сказать, из рук этого самого Кингскота. Ранение оказалось не опасным. Пуля прошла навылет в плечо, не задев кости. Питер Харрис быстро поставил на ноги. Он оказался не только известным здесь политическим деятелем республиканцем, но и замечательным врачом. Ирландцы взяли на легкую работу в свою артель. Не успел как следует освоить английский, как в апреле 1861 года началась Гражданская война. Вооруженный конфликт между штатами. Поступил на военную службу к северянам. Вопреки вере взял в руки оружие. Оправдывал себя необходимостью защиты своей Родины и друзей, спасших от тюрьмы и смерти. Так получилось.

Тарбеев развел руки, так же, как обнимал товарища при встрече. Жест говорил о широкой и доброй душе человека, способного на жертвенность ради другого.

– Соединенные Штаты стали моей второй Родиной, – убежденно, стараясь, чтобы его поняли, произнес Тарбеев, – за добро следует платить добром! Здесь я стал тем, кем бы никогда не смог стать в России! Не крепостным крестьянином, преследуемым за старообрядческую веру, а свободным гражданином!

Складки и многочисленные мелкие морщины на его лице расправились, от горящего взгляда можно было зажигать спичку.

– Добровольцем записался в девятнадцатый Иллинойский полк. Его командиром оказался земляк, бывший полковник Генерального штаба Иван Васильевич Турчанинов. Меня он заметил и приблизил, назначив командовать взводом. Так я и стал сержантом. Вспомнил командира не потому, что соотечественник. Как и в вашем случае, с ним рядом всегда находилась жена. Тоже русская, врач полка. Докторша и ампутировала мне раненую ногу. В стычке с конфедератами пуля разбила коленную чашечку. Нужно было остановить начинающуюся гангрену, – мэр постучал по деревяшке рукой. Дымов с уважением отметил здоровенную, как кувалда кузнеца, ладонь мэра-сержанта.

– Демобилизовался. Вернулся в Сан-Франциско, где ставший уже сенатором Питер Харрис и предложил участие в выборах мэра города. Победил конкурентов легко. Питер у нас в большом авторитете!

Молчавший все это время рыжий ирландец скрипучим голосом добавил:

– В том бою теперешний мэр совершил настоящий подвиг!

Лицо отважного бойца, в ответ на заслуженную похвалу, покрылось стыдливым румянцем. Подтверждая справедливость приметы о «скромности как обязательной черте храбреца», Тарбеев толкнул с силой воздух обеими руками, как бы отталкивая ирландца. В этом жесте было заложены столько немой силы, что даже Николай чуть отпрянул в сторону.

Дымову, в прошлом военному, оказались близки волнения товарища, связанные с напоминанием о пережитых сражениях. Промелькнули в его сознании и лица однополчан: Христофора Феофановича Острено, Якуба Чайковского, старого солдата, вынесшего его, раненого, с батареи, Питера Харриса. У Дымова непроизвольно вырвался вопрос:

– Где же Питер?

– Наш общий спаситель живет в Вашингтоне. Большой человек, сенатор-республиканец! А с его молодым другом – помните Джона Рокфеллера? – я сведу немедля. Он сейчас в городе, запускает нефтеперерабатывающий завод. Все деньги, свои и друзей, вбухал в новое дело. Кстати, он же оформлял страховку на созданную нами компанию «Тугур». Вот…

Было видно, что Тарбеев сказал то, о чем не следовало говорить. Напрасно искал выход из ситуации.

– Вообще об этом он вам сам расскажет, – наконец нашелся Семен.

Дымова насторожила эта недосказанность. Тем более что речь шла о человеке, контролирующем страховые средства компании. Николай рассчитывал получить их для вложения в свое новое дело, в Америке. В сущности, деньги, свою долю, полученную при выходе из китобойной компании, он имел при себе в наличности. Но средства на счетах банка следовало проверить и заставить работать на себя. Идею подала Лиза, еще на Тугуре, когда они обнаружили завещанный Бошняком клад, оказавшийся высушенной китовой отрыжкой, амброй. Планировали построить предприятие по производству духов – с расчетом на психологию людей, уставших от братоубийственной войны и желающих насладиться благами мира и любви. Во время передышки всегда хочется компенсировать недополученное и недолюбившее.

На следующий день Дымов перевез жену с ребенком в большой дом мэра. Сам поехал на строящийся нефтеперерабатывающий завод. Торопился увидеться с Рокфеллером, своим страховщиком.

Производственная территория представляла собой нагромождение металлических конструкций разной величины и длинных труб, переплетенных змеиными клубками. В скальном карьере множество рабочих копали и без того глубокую яму, главный резервуар для хранения нефти. Им навстречу с тяжелым пыхтением маленький паровоз толкал три железнодорожных цистерны по кривым чугунным рельсам. Везде занятые делом озабоченные люди. Не радовал лишь тухлый запах гниения, казалось, исходящий от всех, кто здесь находится. «Построить бы рядом придуманную Лизой фабрику по производству духов, и новые запахи, нравясь людям, заставят работать еще лучше», – усмехнулся Николай от неожиданной идеи о конфликте противоположностей, в котором скрыт секрет конкуренции. Конечно, он не знал о том, что мысль материальна.

Николаю хотелось быстрее закончить сегодняшнее дело и отпраздновать втроем с женой маленький семейный праздник. Ванечке исполнялось пять месяцев. Воображение снова забежало далеко вперед. Представил его взрослым юношей, хозяином фабрики, о которой мечтала Лиза. В спешащем им навстречу молодом человеке виделся взрослый его сын. На его плечи небрежно накинута желтая куртка в масляных разводах. Дымов нашел его внешность соответствующей предприятию: наклоняется напряженно вперед, взгляд стремителен и безжалостен, но в то же время будто испуган собственной грандиозной затеей. В его резких и осторожных движениях чувствовались повадки вожака волчьей стаи. Поравнявшись, молодой человек назвался: «Джон! Джон Рокфеллер». Мужчины узнали друг друга, но никто не проявил первым инициативу на сближение. Изучающие взгляды встретились на секунду. Так обычно обнюхивают воздух хищники, проверяя меченую территорию.

Отрывистое рукопожатие и разговор на ходу ничуть не обидели Дымова. Он помнил, каково ему было в ходе строительства тугурского предприятия. Возбуждение и целеустремленность переходили от молодого человека к гостю.