Читать книгу "Бунтарка. Клиент всегда прав? - Бенуа Дютертр"

В Марке же Менантро воплотились наихудшие недостатки его соотечественников: дурацкая манера заниматься делами, воображая себя человеком искусства, пылко произносить речи, исполненные гуманизма, не отходя меж тем от кассы. Еще до того, как его отстранили от дел, ему удалось провести через административный совет, чуть ли не сплошь состоявший из его приятелей по Национальной школе администрации, которые автоматически десантировались в руководство бывших государственных предприятий, совершенно галлюцинативную компенсацию – десять миллионов евро, – причем свободную от налоговых вычетов! Он считает, что достоин именно такой суммы, и это в тот самый момент, когда акции упали до самого низкого уровня за все существование ВСЕКАКО. А ведь годом раньше он заявлял: «В соответствии с моей концепцией капитализма глава фирмы должен принимать риск на себя. Если он выиграет, то стоит того, чтобы ему платили много. Ну а если проиграет, он ничего не стоит» (интервью в «Экспресс»). «Лично я не потребую никакого возмещения, если административный совет решит, что мне больше не место во главе корпорации» {речь на Капри). И, давая громогласно подобные обещания, он заставил проголосовать за возмещение себе в таком размере! Пойманный некоторыми газетами на расхождении слов и поступков, он ничуть не устыдился.

Сегодня Ольга Ротенбергер лично прибыла на остров Йе, куда бывший патрон в некотором смысле вызвал ее, чтобы обсудить размер возмещения. Опубликованные в средствах массовой информации сведения о «золотом парашюте» совершенно справедливо вызвали возмущение некоторых разоренных акционеров, и Ольга отказалась выплачивать компенсацию своему предшественнику. Но у Менантро осталось множество друзей среди политиков и промышленников, против которых она была бессильна; ее вызвал некий министр и попросил уладить этот вопрос без шума и скандала. Менантро упирал на клаузулу в его контракте… до прошлой недели и вдруг прислал Ольге несколько mail'oв, приглашая ее в свое пристанище на острове Йе, чтобы вместе отыскать разумное решение. Экзотичность и секретность встречи обострила любопытство Ольги. Последнее послание подтвердило, что встреча состоится «в субботу в семнадцать часов в кафе „Корсар", расположенном на набережной в Пор-Жуэнвиле». Ранним утром Ольга выехала из Парижа в машине, которую вел ее личный шофер. В порту Фромантена, застланного холодным моросящим дождем, она села на паром, который, прежде чем выйти в море, проплыл под мостом Нуармутье.

Поскольку дождь усиливался, Ольга спустилась в бар, выпила кофе, а потом перешла в зал, где терпеливо ждали прибытия на остров Йе бледные пассажиры, страдавшие от качки. Она сразу же увидела сидящего через три ряда Сиприана де Реаля, который, склонясь над калькулятором, быстро-быстро набирал вереницы цифр. Рот у него при этом был полуоткрыт, и создавалось впечатление, будто его волевая челюсть отвисла. Ольга собралась незаметно ретироваться в бар. Но было уже поздно: барон поднял голову с завитками волос на висках. Какой-то миг он еще весь пребывал в своих расчетах, но тут же расплылся в радостной улыбке, словно наконец-то вновь обрел утраченную подругу. Немка тоже улыбнулась в ответ, но вдруг удивленно вытаращила глаза, так как, вместо того чтобы встать, Сиприан покатился к ней. Сунув калькулятор в карман, он положил руку на подлокотник, нажал на кнопку, снял с тормоза хромированное кресло на колесах, стоявшее на месте для инвалидов, и вот оно покатило вперед на тонких велосипедных шинах.

Растерянная, Ольга наморщила лоб в несколько недоуменном ожидании. Барон же, как обычно пребывающий в прекрасном настроении и увлеченный новым своим планом, поспешил успокоить ее:

– Ничего особенного, дорогой друг! Был небольшой ударчик.

Не без героических ноток он подробнейшим образом поведал ей свою драму. Среди ночи дочка обнаружила его лежащим без сознания возле холодильника в кухне их замка; и все-таки, как ни велико было несчастье, ему повезло: инсульт был небольшой, хотя рука и нога оказались парализованными. Правда, в эйфории Сиприана чувствовалась некоторая деланость. С тех пор как барону пришлось возмещать бездействие своих членов механикой кресла на колесах, стала еще явственней некая механическая принужденность его поведения: желание обязательно продемонстрировать, какой он жизнеспособный, активный и волевой, упрямое стремление не сдаваться и выглядеть жизнерадостным во что бы то ни стало.

– Дорогая Ольга, как я рад видеть вас!

И после паузы, уже не так громогласно, он сообщил заговорщицким тоном:

– Я еду по одному сумасшедше выгодному делу. На острове Йе предполагается установить две сотни ветродвигателей… Не хотите выпить бокал вина?

Судно взлетало с волны на волну. Барон пытался направить свое кресло к бару, но колеса не могли преодолеть постоянно возникающий подъем, и Ольга предложила помощь. Она подкатила барона к стойке, и там он, поставив свой экипаж на тормоз, заказал бокал белого вина. Голова его была чуть ниже стойки, которая находилась на уровне подбородка генерального директора, и это как-то способствовало их сближению. Ольга, которая была потрясена тем, что произошло с бароном, заказала еще чашечку кофе и воскликнула:

– Боже мой, как ужасно то, что с вами случилось!

Сиприан ответил с неизменной своей жизнерадостностью:

– Рука у меня восстанавливается очень быстро. И специалисты утверждают, что скоро я смогу ходить с палкой.

Он прикурил сигарету и вернулся к давней теме:

– Жаль, что вы отказались от пояса ветроэлектростанций. Это же гарантированное состояние.

После первой их встречи Ольга Ротенбергер испытывала некоторую симпатию к этому нелепому барону, расчетливому льстецу, но гедонисту, каким может быть только француз. Она охотно встретилась бы с ним снова, если бы только его настойчивое стремление сбагрить свои ветроустановки не вынуждало ее держаться на расстоянии. В рентабельность ветра она не верила, а главное, не терпела смешивать деловые отношения и чувства. Однако сейчас она предпочла не спорить с ним, а он тоном дальновидного финансиста разливался:

– Экология – это перспективнейший рынок. С тех пор как начались катавасии с климатом, для ветроэлектростанций открылись самые благоприятные условия.

– Ну полно, дорогой Сиприан, этого хватит, чтобы заставить крутиться стиральную машину, но не больше. Если серьезно, перспективы я вижу только у ядерной энергетики.

Продолжая свои доказательства, продавец ветроустановок действующей рукой сделал красноречивый жест:

– Я тоже, но вам никогда не удастся внедрить эту идею, так как ядерная энергетика – это воплощенное зло, сатана, правые, насилие, фашизм. В конце концов, даже в умах людей, которые думают как мы…

Его задор позабавил Ольгу. Она чуть насмешливо поинтересовалась:

– И вы серьезно полагаете, что жители позволят вам покрыть остров целым лесом белых стальных мачт и никак не станут реагировать?

– Я не могу вам сказать всего, эта встреча в некотором смысле… конфиденциальная. Меня попросили приехать сегодня вечером, чтобы переговорить об этом. Но если, дорогая Ольга, это вас интересует, я буду постоянно держать вас в курсе.