Читать книгу "Эшафот забвения - Виктория Платова"

"Очень нетипичное орудие преступления…” “Женщинаникогда не будет убивать шилом…"

"А если она – дочь сапожника?” – неудачно пошутил в туночь Кравчук.

Дочь сапожника – термин вполне опереточный, годящийся дляодноактового балета-миниатюры. Но вот тетя сапожника… Тетя сапожника – вполнереальный персонаж. Вполне реальный персонаж, занявший место другого персонажа…Я вспомнила кровоточащую, неистовую ненависть, которую питала Бергман кАлександровой, – эта ненависть может заставить пойти на все…

Абсурд.

– Почему же абсурд? – обиделась Новотоцкая. – Мне этоне кажется абсурдом.

Черт возьми, я, кажется, начала разговаривать сама с собой,не хватало только, чтобы сценаристка Братны вот так, походя, возненавиделаменя.

– Нет-нет, это вовсе не касается того, о чем выговорили, – поспешила реабилитироваться я, – по-моему, это довольно неожиданныйвзгляд на мир….

– Можно кое о чем спросить вас? – Круглое, как луна,лицо Ксении нависло надо мной, она прижалась жаркими водочными губами к моемууху.

– Да, конечно.

– Чем вы приманиваете такие молоденькие, такиеаппетитные яички? – скабрезно хихикнув, прошептала Новотоцкая, имея в видуМитяя. – Он же глаз с вас не сводит.

– А вы? – точно так же хихикнув, прошептала я, имея ввиду всех опущенных толстой сценаристкой ассистентов сразу.

– Я их интригую.

Это ты-то? Я с сомнением осмотрела тумбообразную фигуруНовотоцкой, ее угрожающих размеров бюст и толстые пальцы, унизанные такими жетолстыми серебряными кольцами. Ей хочется немедленно наврать мне о своемфантастическом сексуальном опыте – хроническая болезнь корректоров отделахудожественной литературы.

– И каким же образом?

– Полным несоответствием того, что я делаю, и себясамой. Я могу украсить банальный трах любым потоком самых возвышенныхассоциаций. Я могу сравнить грудь женщину с жареным арахисом, а мужской пах скофейными зернами – и все сойдет мне с рук. Я же писатель. И со мной спят как списателем, а не как с женщиной… Потому что женщина я никакая, сами видите… Авсе ищут – и во мне и в себе – и этот самый пресловутый арахис, и кофейныезерна.

Мать твою, выругалась я про себя, ты опять за свое, теперьэто похоже на участие в программе “Про это”, то-то радости будет Елене Ханге,всем ее дружкам-сексологам и публике в зале. Нужно уносить ноги – подальше отвнезапных знаменитостей.

– Вы удивительная женщина, – промямлила я. Это былоименно то, чего она добивалась.

– А ваш друг как думает?

– А мой друг думает, что самая удивительная женщина –я. Правда, милый?

Митяй обхватил руками голову: глаза бы мои вас не видели,шлюхи, эксгибиционистки проклятые.

– Нам пора, Ксения. Всего доброго.

– Вы не останетесь, молодой человек? – спросила КсенияМитяя. Она еще пыталась заигрывать с ним! Хотя почему бы и нет, у нее отличнаякожа, обаятельная улыбка отошедшей от дел бандерши и полное отсутствие всякихкомплексов…

– Оставайся, милый, узнаешь много нового о кофейныхзернах. Тем более ты так любишь кофе…

Только теперь я поняла, как опостылел мне павильон, какопостылели мне съемки и сабантуи после смены. Невозможно делать вид, что ничегоне произошло, так я долго не продержусь. В куче шмоток я отыскала своепальтишко, но надеть его не успела. Кто-то молча вынул его из моих рук.

– Давай помогу.

Митяй, какая галантность, надо же.

– Какая галантность, надо же, Митяй! Чему обязанавнезапно вспыхнувшим чувством?

– Ничему. Судя по всему, ты не самый клиническийслучай.

– Это верно. В этой кунсткамере есть более устрашающиеэкспонаты.

Митяй помог мне надеть пальто, и я машинально сунула руки вкарманы. И тотчас же нащупала пачку “Жигана”. Надо же, приятная неожиданность,я почему-то думала, что сигареты у меня кончились. В пачке болталасьодна-единственная сигарета. Я достала ее и уже подумывала смять пачку ишвырнуть ее в ящик, приспособленный специально для мусора, но так и не сделалаэтого.

На пачке было что-то написано – шариковой ручкой, крупнымипечатными буквами, отстоящими друг от друга на приличном расстоянии. Я прочланадпись на сигаретной пачке дважды – и только тогда до меня дошел ее смысл. “ЯЗНАЮ, ЧТО ВЫ ЗНАЕТЕ. ЗАЧЕМ ВЫ СКРЫЛИ ТО, ЧТО ПРОИЗОШЛО? ЭТО НЕЧЕСТНО. ЭТО НЕ ПОПРАВИЛАМ. ЕСЛИ БУДЕТЕ МОЛЧАТЬ И ДАЛЬШЕ, ЭТО НИЧЕГО НЕ ИЗМЕНИТ, НО ПРИДЕТСЯМЕНЯТЬ ПРАВИЛА”.

Черт.

Черт, черт, черт. Вот оно и началось.

Почувствовав слабость в коленях, я села прямо на сваленные вкучу вещи. Нужно успокоиться, нужно взять себя в руки. “Я знаю, что вы знаете”– это касается старой актрисы. “Зачем вы скрыли то, что произошло?” – этокасается убийства старой актрисы. “Это нечестно” – Господи, конечно, этонечестно, это самая настоящая подлость, и я позволила себя в эту подлостьвтянуть, я позволила остаться безнаказанным не только убийце, но и тем, комунаплевать на убитую… “Это не по правилам” – да, это не по правилам, моралью исостраданием здесь даже не пахнет… “Это ничего не изменит” – в моем случае, можетбыть. Я все равно приговорена. Я стала забывать об этом только в последнеевремя.

Я старалась не думать о том, кто написал записку. Да еще такэкстравагантно ее передал. Она была написана – вот и все, все остальное неимеет значения. Теперь я помнила точно, что никакой сигаретной пачки в моемкармане не было, только немного мелочи и ключи от квартиры, которые я забылаотдать Серьге.

Нужно обязательно отдать ключи.

Господи, о чем я только думаю? Сначала нужно найти Кравчукаи показать ему записку. Хотя теперь, когда исчезновение старухи разыграно какпо нотам (как же им все-таки удалось ввести всех в заблуждение?), когда врайонном отделении лежит заявление об исчезновении актрисы Александровой, –поздно давать задний ход. А то, что еще можно сделать, выглядит теперьнадругательством над мертвыми.

– Тебе плохо? – спросил Митяй без капли участия вголосе. – Я же говорил, не нажирайся.

– Все в порядке. – Я все-таки прикурила злосчастнуюсигарету, интересно, куда делись все остальные? Должно быть, человек, писавшийзаписку, оставил их себе. Интересно было бы на него посмотреть…

– Ну что, едем? – Господи, как ему не хотелось везтименя в свой упорядоченный, вылизанный до блеска тренажерный зал!..

– Нет. Мне нужно увидеться с твоим боссом. Надеюсь, яего еще застану.

* * *

…Я столкнулась с Кравчуком на полпути в съемочную группу, наплощадке между вторым и третьим этажами административного корпуса.Сопровождаемый Сеней, он спускался вниз и направлялся в сторону павильона.