Читать книгу "Эшафот забвения - Виктория Платова"

– Уже уходишь? – Кравчук посмотрел на меня испытующе.

– Хотела уйти, но появились кое-какие обстоятельства…Кравчук не дал мне договорить. То, что произошло секундой спустя, неподчинялось ни логике, ни здравому смыслу: он ударил меня.

Нет, не так. Он хотел меня ударить. Он занес руку, но яперехватила ее, провела молниеносный захват, и чистюля Кравчук, так ничего и несообразив, оказался на полу. Я тоже ничего не успела сообразить, кроме того,что ничего из прошлого, которое я так яростно, так страстно пыталась забыть, незабылось. Как не забылись изнуряющие тренировки в спортзале – с Лапицким иинструктором Игнатом. Они хорошо подготовили меня тогда, черт возьми, ониприучили мое тело к автоматизму самозащиты – я даже представить себе не могла,что это мне когда-нибудь пригодится в моей нынешней дикорастущей жизни. А черезнесколько секунд на полу оказался и Сеня, бросившийся на выручку своему шефу,нужно все-таки обучаться правилам ближнего боя, щенок…

Но щенок оказался хорошо экипированным – теперь на менясмотрело пистолетное дуло. Пожалуй, это было уже излишеством.

Кравчук уже успел сесть и непонимающе тряс головой. Сеня, неопуская пистолета, помог боссу подняться.

– Надеюсь, у тебя есть лицензия на ношение оружия? –спросила я Семена.

– Спрячь пушку, идиот, – посоветовал телохранителюКравчук. Он явно был недоволен – и собой, и подчиненным.

– Не мешало бы, – присоединилась к Кравчуку я, –извините, Андрей Юрьевич, это только самозащита.

– Это не самозащита. – Кравчук, как всегда, осторожно,подбирал слова. – Откуда ты знаешь этот захват?

– Обучалась на реабилитационных курсах жертвизнасилования.

– Интересно было бы посмотреть на преподавателей этихкурсов. Не много найдется людей, которые владеют этим комплексом приемовавтоматически – Он смотрел на меня совершенно другими глазами, я больше не быладля него ассистенткой режиссера, случайно оказавшейся с ним в одной упряжке. –Я хотел поговорить с тобой, но теперь не знаю, стоит ли начинать разговор.

– По-моему, вы его уже начали. Очень своеобразно.

– Извини. Объявляю перемирие. И поднимемся в группу:

– Хорошо.

– На сегодня ты свободен, – через плечо сказал КравчукМитяю, который все это время маячил у меня за спиной с выражением неподдельногоудивления на лице Судя по всему, решение Кравчука было спонтанным, я даже незнала, что повлияло на него…

– Я расконвоирована?

– Похоже, что да. Идем.

В полном молчании мы дошли до съемочной группы. Кравчуктолкнул дверь и пропустил меня вперед. Сеня, проводив меня полным бессильнойненависти взглядом, остался сторожить ближние подступы.

В комнате нас уже ждал Братны.

Он сидел в кресле, спиной к двери, закинув ноги наподоконник, и рассеянно смотрел в непроглядную темень окна. А затылок у тебяздорово зарос за время съемок, Братны, не мешало бы постричься…

– Я привел ее, – коротко сказал Кравчук, не вдаваясь вподробности нашей встречи.

Братны, лениво качнувшись в кресле, повернулся к нам.

– Привет, Ева. Давно не виделись. А пока мы невиделись, кое-что произошло.

Я села на стул и независимо закинула ногу на ногу. Кравчукостался стоять. Страшно хотелось курить, но сигарет не было, в кармане лежалатолько пустая пачка с угрожающими иероглифами, теперь придется сменить сигареты– “Житан Блондз” всегда будут напоминать мне о том, что правила игры нужноменять.

– Я тоже думаю, что кое-что произошло, – согласилась сБратны я.

– Нет, – сказал Братны Кравчуку, внимательноразглядывая меня, – она не шантажистка. Профессиональная карманница – да.Неглупая баба с крепкими нервами – да. Но не шантажистка. Я знаю своих людей.

– О чем вы?

– Сегодня я получил странную записку, – спокойно началБратны, – вернее, не получил даже. Нашел в бумагах, она была написана наобратной стороне факса. Позавчерашний факс из Лодзи, предлагают прочесть курслекций по режиссуре в киношколе. Точно такую же записку получил наш уважаемыйдиректор. Ты знаешь, что там было написано?

Конечно, я знала, что там было написано. Теперь – ??нала.

– Догадываюсь. – Я вытащила из кармана сигаретную пачкуи, не поднимаясь со стула, бросила ее Братны. Режиссер взял пачку и принялся ееизучать.

– Да, – наконец сказал он, – точно такая же. И точнотакой же текст.

Он не отказал себе в удовольствии прочесть записку вслух,по-актерски интонационно выделяя ключевые слова: озвученные хорошо поставленнымголосом Братны, фразы показались мне еще более зловещими: “Я ЗНАЮ, ЧТО ВЫЗНАЕТЕ. ЗАЧЕМ ВЫ СКРЫЛИ ТО, ЧТО ПРОИЗОШЛО?

ЭТО НЕЧЕСТНО. ЭТО НЕ ПО ПРАВИЛАМ. ЕСЛИ БУДЕТЕ МОЛЧАТЬ ИДАЛЬШЕ, ЭТО НИЧЕГО НЕ ИЗМЕНИТ, НО ПРИДЕТСЯ МЕНЯТЬ ПРАВИЛА ИГРЫ”.

Несколько минут мы молчали. Только по лицу Кравчукапроскользнула тень досады.

– Что скажете, господа соучастники? – весело спросилБратны, сумасшедший черт, он ничего не боялся.

– Я смотрю, для тебя это все игра. – Кравчукараздражала непонятная веселость Братны, он находил ситуацию гораздо болеесерьезной.

– Конечно. Так же, как и для человека, который этузаписку писал. Посмотри на ситуацию с этой точки зрения: я получаю ее наобратной стороне факса, потому что факсы – это моя гнусная реальность. Еваполучает ее на сигаретной пачке, потому что курит только “Житан”… Это еегнусная реальность… Я прав, Ева?

– Да. Очень любезно с твоей стороны, что ты этозаметил.

– И курит, учти, так, что через полгода загнется отрака горла. А знаешь, Ева, в каком виде эти опереточные угрозы дошли до нашегоуважаемого директора? Сообрази, и я прибавлю тебе зарплату.

Игра. Почему бы и нет?

Почему бы не принять сторону Братны, я ведь всегда принимаюего сторону… А если бы я была на стороне человека, написавшего записку…

– Пожалуй, тебе все-таки придется увеличить мнежалованье. Я думаю, это было написано на фигурке из бумаги. Оригами, да?

– Браво! – Анджей сделал несколько ленивых хлопков владоши, а затем вытащил бумажную птицу:

– Можешь посмотреть. Андрей Юрьевич обнаружил это усебя в машине. Она была прикреплена к ветровому стеклу.

Я взяла фигурку в руки – должно быть, человек, который писалзаписку, не имел ни малейшего представления об искусстве оригами и обучилсяэтому на скорую руку и специально для этого случая: несколько сгибов былиневерными, птицу несколько раз переделывали. Но текст был идентичен тексту намоей сигаретной пачке, та же шариковая ручка, те же печатные буквы, слегказаваливающиеся друг на друга.