Читать книгу "Эшафот забвения - Виктория Платова"

"Звезда родилась! – провозгласил умиленный ВованТрапезников. – И не просто звезда, а идеальная женщина. Женщина XXI века!Ур-ря!!!"

Ко мне подсела чрезвычайно довольная Ирэн:

– Ты не представляешь себе, Ева, это просто сюрреализмкакой-то: все обыскала, на всех собак спустила, а нашла ее там же, гдеположила, – в гримерке… Полтергейст какой-то, сначала с ключами, а теперь вот…

– Поздравляю. – Эта чертова видеокассета не выходила уменя из головы все это время.

Через час упирающуюся старуху уговорили уехать – вам нужноотдохнуть, Фаина Францевна, съемки завтра с утра, – и пьянка покатилась понакатанной колее. Впервые за время работы у Братны мне захотелось напитьсявдрызг – давно забытое ощущение, связанное со смертью и чувством вины.

– Смотри не нажрись, – шепотом посоветовал мне Митяй, –я тебя волочь на своем горбу не собираюсь.

– А куда ты денешься? Еще как поволочешь, и в ваннепомоешь, если будет такая необходимость, – ласково потрепав его по щеке,сказала я. – А я тебе еще и квартиру облюю в знак особого расположения. Твоймиленький атлетический клубешник. Что скажешь?

– Сука!

– Ты тоже мне очень нравишься, милый. – Щеки было явнонедостаточно, и я взъерошила Митяю волосы.

– Убери лапы, – процедил он.

– И не подумаю… Не будь таким кретином, расслабься…

– Ты только посмотри на себя, старая шлюха!

– Милый мальчик.

– Потаскуха.

– Красавчик. Породистый кобелек.

– Тварь!

– Душка. Идеальный вариант для койки. – Мне сталовесело.

– Стерва…

– Необъезженный жеребчик. Нужно серьезно тобойзаняться.

– Дешевка!

– Лучшие яйца спортивного общества “Трудовые резервы”.

– Курва киношная!

– Переходящий сексуальный кубок Международногоолимпийского комитета.

– Ты… – на этом красноречие Митяя иссякло, – лучшедерьмо жрать, чем с тобой трахаться.

– Поверь мне, не лучше. Твое здоровье, мальчик. Яподняла рюмку, но выпить так и не успела: только теперь заметила, что за наминаблюдают, – это был рассеянный и немного завистливый взгляд. А спустя минуту кнам подсела и обладательница взгляда – сценаристка Братны Ксения Новотоцкая.

– Выпьем? – спросила она меня, не сводя глаз с Митяя.

– Можно.

Мы чокнулись: я своей наперсточной рюмкой, а Ксения –граненым стаканом с налитой почти до краев водкой. Ксения пила по-мужски:громко и крупными глотками, в этом был особый шик, и это удивительно шло ей. Завсе время съемок я не заговорила с ней ни разу – она вообще не общалась ни скем из группы, за исключением разве что Братны и парочки молоденькихассистентов оператора Сереги Волошко и звукооператора Шуренка Вепрева. Братныполностью удовлетворял ее разбухшую от образов и символов душу, а ассистенты –разбухшее от жратвы и выпивки тело.

– Пишу целыми днями, – абстрактно пожаловалась Ксения,– по пятнадцать часов за чертовым компьютером.

После каннского триумфа “Танцующих теней” с Ксениейпроизошло то же, что и со всеми, кто работал с Братны, – она стала модной.Модной сценаристкой. И модной женщиной, что было уж совсем невероятно, учитываяее чрезмерно расплывшуюся фигуру и задорный двойной подбородок. Она давалаинтервью многочисленным безмозглым журнальчикам, позволяя себе философствоватьна темы Кафки и яблочных оладьев, выступала экспертом в многочисленныхфеминистских ток-шоу и принимала живейшее участие в обсуждении вечных вопросов:“Мужские носки: стирать или не стирать”, “Оральный секс: удовольствие илиунижение”. Сейчас, по заказу одного крупного издательства, Новотоцкая работаланад книгой “Женщина в мегаполисе: взгляд с двадцать первого этажа”.

– Сочувствую, – проблеяла я.

– Не поверите, щиколотки опухают, ноги – как колоды,уже и в домашние тапочки не влезаю… Не говоря уже о летних платьях. Пашу, каккаторжная. Нет времени на личную жизнь и тихое семейное счастье.

– Сочувствую. – Мои ресницы лживо задрожали. ОтНовотоцкой пахло водкой, потом и агрессивными американскими духами (подарокассоциации женщин-парфюмеров штата Северная Каролина). Сочувствовать ей нехотелось, да и разговаривать особо тоже.

– Как вам новая актриса? – спросила Новотоцкая.

– А вам?

– Блестящая находка. Правда, это не совсем то, что былов сценарии…

– Это лучше.

– Вы полагаете? – ревниво спросила Ксения.

– Не стоит сравнивать кино и сценарий, – ушла от ответая.

– А ведь старухе понравился именно сценарий, –самодовольно сказала Ксения, – он просто с ума ее свел. Она ведь мне звонила,настаивала на встрече. Я даже удивилась, как мог попасть рукописный вариант вДом ветеранов сцены.

– Действительно, как? – Мне было совершенно наплевать,как старуха добыла сценарий.

– Вы же знаете нашу гримершу, Ирэн. Ирэн замужем заЯшей Кляузером, он работает в обувном цехе на студии… А Яша – племянникБергманихи, сын покойной сестры, она здесь тоже работала в пошивочном цехе, ещепри Пырьеве. Кинематографическая семья, ничего не скажешь, – хихикнула Ксения,и ее подбородки заколыхались – Яша с Ирэн как-то ездили навещать старуху, иИрэн забыла сценарий у нее. Это провидение, что так все сложилось, хотя ипрошло по самому сложному варианту. Это как в писательстве, знаете?

– Понятия не имею. Я же не писатель. – Бывшийкорректор, а ныне преуспевающая сценаристка даже не почувствовала в моем голосеиронии.

– Писатель приходит к тем же прописным истинам, ккоторым приходят и все остальные. Вот только идет он кружным путем. И этотпуть, его траектория, его направление, – и есть самое интересное вписательстве. Это то, что определяет суть профессии. Не что, а как.

Она говорила это, придвинувшись ко мне и подобрав подбородки– репетируешь очередное интервью, толстая мартышка-капуцин, не иначе. И, судяпо сдержанному пафосу, это будет программа “Русский век”. Только пусть АндрейКараулов популярно объяснит тебе после съемки, что духи не должны быть такимиагрессивными, такими навязчиво-сексуальными. Те духи, которыми пахла шальмертвой актрисы, были совсем другими, едва уловимыми, в них было тихое отчаяниеотвергнутой любви.

Почему я подумала об этом?

Почему я вообще подумала об Александровой именно сейчас?Какая-то фраза из долгого монолога Ксении заставила меня подумать о ней. Уже неприслушиваясь к канареечному щебетанью сценаристки, я наконец-то обнаружила всвоей памяти эту ничем не примечательную фразу.

"Ирэн замужем за Яшей Кляузером, он работает в обувномцехе на студии… А Яша – племянник Бергманихи…"