Читать книгу "Бриллианты Forever, или Кто не носит Tiffani - Елена Веселая"

— А на самом деле?

— Что именно?

— Меня давно интересовало, как мужчины, живущие практически на колесах, могут долго обходиться без женщин. Я знаю, что многие жены ювелиров предпочитают работать с мужьями и ездить с ними повсюду. Видимо, пытаются таким образом предотвратить проблемы. А остальные?

— Вы даже представить себе не можете, как бывает тяжело. Где-нибудь в Арабских Эмиратах, когда приходится иногда ждать целый месяц, пока жена местного принца соблаговолит принять тебя с твоими набитыми драгоценностями чемоданами. Вокруг женщины, закутанные с ног до головы, и смотреть в их сторону даже не смей! Доходило до того, что, возвращаясь в гостиницу, я любой светильник овальной формы был готов принять за женщину!

Я внимательно слушаю. Откровенность Виктора меня радует — видимо, он мне доверяет, раз рассказывает о себе такие вещи. Впрочем, мужские рассказы о неладах в семье всегда одинаковы — я занимаюсь бизнесом, жилы рву, чтобы обеспечить семью, а они еще и недовольны. И какого рожна им надо? Он разговаривает с женой на языке денег — ему так удобно. Вроде делает все, что может. Она ему отвечает на языке эмоций — муж возвращается после долгого отсутствия смертельно усталый и без подарков, а она сидит дома и предается алым фантазиям. Из рассказа Виктора ясно, что он даже не понимает характера ее претензий. Он ее обеспечивает и считает, что этого достаточно. Она же явно хочет внимания. Женщиной себя чувствовать, в конце концов. Хочет гордиться своим мужем перед людьми, бывать с ним в обществе. Хочет статуса, одним словом. А он ведет себя как мастеровой. К тому же проводит время неизвестно как, где и с кем.

Полезная информация. Запомню на будущее (если, конечно, оно случится).

Впрочем, я отвлеклась. Как говорил Павел? Женское воображение слишком быстро перескакивает от простой симпатии к свадьбе? Я тут размечталась, а ведь Виктор четко сказал, что разводиться не собирается. Еще раз влезать в ситуацию женатого спутника жизни я не хочу. А может, я смешна и нелепа моя самоуверенность. Я приняла светскую манеру общения воспитанного человека за — грустно подумать — чуть ли не влюбленность. Осторожнее нужно быть, девушка!

Виктор внезапно замолкает и смотрит на меня.

— Мне вдруг показалось, что вы сейчас не со мной. Думаете о чем-то своем.

— Да, но эти мысли связаны с вами. Я даже испугалась, когда это сказала.

— И что вы обо мне думаете? Можно ли мне верить?

— Я верю вам.

— Вот и отлично! Тогда я присылаю вам приглашение в Нью-Йорк, а вы решайте, когда сможете приехать.

— Разве это зависит только от меня? Мне, может, и визу-то не дадут.

— Почему это?

— Ну, одинокая женщина, на излете молодости, желает ухватить последний шанс в Америке… никакой собственности, из родственников и домашних — только кот. К тому же — безработная. Да кто же меня такую пустит в Америку?

— Да… Об этом я не подумал. Я, конечно, оценил вашу самоиронию, но проблема действительно есть. Постараюсь что-нибудь придумать. А пока пришлю вам рабочий каталог — вы все видели на выставке, вам будет легко сориентироваться.

Самоирония — дело хорошее, но я все-таки ждала, что он начнет меня разуверять насчет «излета молодости». С другой стороны, нельзя же вечно ждать комплимента, ловя малейшие намеки? Он хочет общаться со мной на деловой волне — прекрасно! Засунем свою мечту о прекрасном в карман и будем говорить о делах. Поплачем потом, дома.

Мы выходим из ресторана и медленно идем по Тверскому бульвару. Я готова идти с ним рядом хоть до самого дома. Мы молчим, но мне так хорошо! Я давно поняла, что по-настоящему близкого человека можно определить не по тому, что с ним интересно говорить, а по тому, что с ним легко молчать. Помню, как я бесилась от молчания Василия. Оно казалось мне невыносимо скучным. С Виктором я молчу с удовольствием. Наше молчание наполнено смыслом. Время от времени мы переглядываемся, и я без слов понимаю, что нам обоим кажутся забавными одни и те же вещи, которые мы видим вокруг себя: старикан на роликах, катящий по Тверскому, вымазавшаяся мороженым целующаяся парочка, высокий парень с коляской, пытающийся на ходу читать книжку почти в темноте…

Я прерываю молчание:

— Когда у вас самолет завтра?

— Рано утром.

— Значит, вам надо выспаться. Наверно, вы спешите?

— Я никуда не спешу. Мы гуляем. Разве нет?

Я киваю. Мы продолжаем нашу медленную прогулку. Воздух пахнет весной и тополиными почками. Все мои чувства так обострены, что я, кажется, слышу, как растет трава. Виктор доводит меня до подъезда. Мы стоим, неловко переминаясь с ноги на ногу.

— Может, зайдете на чашку чая?

— Знаете, лучше не надо.

— Почему? У вас аллергия на котов?

— Потому, что я все это время мучительно боролся с собой. Я говорю с вами о деле, а мне хочется говорить совсем о другом. Но я пока не могу, не имею права. В первую очередь не хочу вас обманывать, не хочу давать ложных посулов и обещаний. Давайте пока оставим все как есть. Я должен разобраться со своими проблемами. Дайте мне время, и я надеюсь, что смогу сказать вам что-то важное.

Он говорит так, как будто у нас впереди — вся жизнь. Но я-то знаю, сколько мне лет. И времени на медленное развитие событий у меня не так уж много. Я пытаюсь скрыть разочарование. Он это замечает:

— Не сердитесь. И не обижайтесь. До скорой встречи!

Он наклоняется и легко целует меня в щеку. Этот поцелуй далек от того, что в дамских романах называют поцелуем страсти. Но у меня земля уходит из-под ног. Я боюсь позорно разрыдаться. Поворачиваюсь и бегу в подъезд, пытаясь опередить собственные слезы.

— Подождите!

Он догоняет меня и сует в руки какой-то предмет.

— Это вам.

Я машинально сжимаю пальцы и, не оборачиваясь, ухожу.

Кот ждет меня у двери. Как всегда, с осуждающей миной. Я легко отстраняю его ногой. Мне сейчас не до него. Раскрываю ладонь. Там лежит коробочка из синего бархата. В ней — кольцо с сияющим голубым камнем, изнутри которого бьет неоновый свет. Параибский турмалин. Моя тайная страсть и мечта. Как он догадался?

Может быть, все-таки все не так уж безнадежно?

21 апреля, пятница

Первое, что я вижу, проснувшись, — голубой камень на подушке. Вчера я вертела кольцо в руках до тех пор, пока не заснула. Мне никто никогда не дарил драгоценностей. Алекс, правда, принес как-то нитку жемчуга, которая тогда показалась мне царским подарком. Я очень ею гордилась. Потом, уже работая в магазине, я поняла, что она не так уж и хороша — жемчуг был хоть и круглый, но речной, далеко не такой мерцающий и глубокий, как драгоценный австралийский.

Конечно, это не важно. Тогда я была так тронута проявлением внимания, что бросилась его целовать. Подарок был вручен мне после очередного выяснения отношений — я хотела, чтобы мы поехали на несколько дней в горы, он сначала согласился, потом сказал, что дела его не отпускают. Я тогда совершила непростительную оплошность — позвонила ему в офис. Секретарша радостно сообщила мне, что мсье Алекс отправился с семьей в Санкт-Мориц. Несколько дней я провела в параличе — лежала в неубранной кровати и плакала. Вернувшись, он принес мне плоскую коробочку с жемчугом. Сказал, что не мог поступить иначе, что жена поставила ему ультиматум. Мы помирились.